История Рима (с иллюстрациями)

этого Средиземноморье не знало тако­го количества культурных и благоустроенных городов. Да и позднее го­родская жизнь средиземноморских стран долго не могла достичь рим­ского уровня.

Высокого процветания достигли старые городские центры. В Италии население Рима, вероятно, составило 1 млн. человек. Два крупных порто­вых города — Путеолы (в Кампании) и Остия — долго боролись за первое место, пока, наконец, не победила Остия. Капуя в I в. являлась крупным центром ремесленного производства. В Северной Италии среди большого количества цветущих городов выделялись Патавий (Падуя) и Аквилея, вы­росшие на торговле с дунайскими областями [466]. Пятьсот аквилейских граж­дан обладали всадническим цензом.

В восточной половине Средиземноморья Коринф, снова поднявший­ся из развалин, и старый малоазийский Эфес держали в своих руках тран­зитную торговлю с Финикией и Сирией. В Антиохии заканчивались су­хопутные караванные пути, ведущие из Внутренней Азии. Важным тран­зитным центром этой караванной торговли была сирийская Пальмира. Александрия, свободное население которой достигало 300 тыс. человек, получала огромные барыши от торговли с Аравией, Индией и Экватори­альной Африкой и снабжала египетским хлебом и тканями страны Сре­диземного моря.

В Северной Африке воскресший из пепла Карфаген и Утика служили главными центрами африканского экспорта.

Гадес (Кадикс) на юго-западном побережье Испании снабжал Рим сель­скохозяйственными продуктами из Южной Испании. По количеству граж­дан с всадническим цензом он не уступал Аквилее.

В Галлии крупными центрами западноевропейского ремесла и торгов­ли были Арелат (Арль) на Нижней Роне и особенно Лугдун (Лион). Кельн делил с последним место главного посредника в торговле между странами Средиземного моря и областями северных морей.

Даже в далекой Британии Лондиний (Лондон) вырос до размеров большо­го торгово-ремесленного поселения, насчитывавшего до 45 тыс. жителей.

Во II в. начало появляться много новых городских центров, образо­вавшихся вокруг постоянных римских военных лагерей на границах (глав­ным образом на рейнско-дунайской). Эти лагеря привлекали местных торговцев и ремесленников, которые селились вокруг них. В этих же по­селках часто оседали солдаты, вышедшие в отставку, вместе со своими семьями. Если прилагерный поселок достигал значительных размеров, он продолжал существовать и после того, как лагерь, давший ему жизнь, переводился в другое место. Поселок получал права колонии или муни­ципия.

Много таких новых городов было оформлено на Рейне и на Дунае им­ператорами из дома Флавиев и Антонинов. Среди них отметим Бонну (Бонн), Могунтиак (Майнц) и Аргенторат (Страсбург) на Рейне, Виндобону (Вена), Аквинк (Будапешт) и Сингидун (Белград) на Дунае.

Города Римской империи с точки зрения их политического устрой­ства были отличны от старых греко- римских полисов. Последние явля­лись городами-государствами, обладавшими полной политической само­ стоятельностью. Империя принесла с собой окончательное крушение по­лисной системы и переход к территориальному государству. Однако, как указывалось выше, это государство было весьма несовершенным, сохра­нявшим ряд пережитков полисной организации. Одним из таких пере­житков являлся муниципальный строй италийских и многих провинци­альных городов.

Муниципии состояли из главного города и зависимых от него дере­вень и местечек. Правами муниципалов пользовались свободные урожен­цы данного муниципия (не иностранцы). Муниципалы делились на три сословия: декурионов, августалов и плебса. К первому, соответствовав­шему сенаторскому сословию в Риме, принадлежала местная знать: зем­левладельцы, крупные торговцы, отставные военные и пр. Августалы со­ответствовали римским всадникам и, как правило, состояли из вольноот­пущенников[467]. К плебсу принадлежала остальная масса свободного насе­ления.

Политический строй муниципиев подражал римскому республикан­скому устройству. Органами управления были народное собрание (комиции), сенат (курия) и магистраты. Функции народного собрания, состояв­шего из всех граждан муниципия, сводились к выборам магистратов, воти­рованию петиций в сенат и утверждению его декретов. С конца II в. народные собрания исчезли, и их полномочия перешли к сенату.

Муниципальный сенат обычно состоял из 100 человек, избиравшихся из декурионов в возрасте не моложе 25 лет и обладавших цензом не мень­ше 100 тыс. сестерциев. В более старых городах греческого Востока рим­ляне сохраняли местные традиции; так, например, в советах Александрии и Антиохии было по несколько сот человек. Магистраты, выбиравшиеся ежегодно, состояли из двух высших должностных лиц, соответствовавших римским консулам (duoviri или duumviri), двух эдилов и двух квесторов. Раз в пять лет дуовиры производили перепись (ценз) и составляли список сенаторов. Тогда они принимали титул квинквенналов (duoviri quin quennales) или цензоров.

С конца I в. центральное правительство стало назначать в некоторые муниципии особых должностных лиц, городских кураторов для наблюде­ния за финансами. В дальнейшем кураторы появились во многих городах. Эта должность стала постоянной, и сфера ее компетенции расширилась. Таким путем правительство начало вмешиваться в местные дела.

Важным элементом городской жизни были коллегии (collegium, sodalicium). Возникнув еще в глубокой древности, они особенного развития достигли при Империи. Коллегиями назывались местные объединения лю­дей одной и той же профессии или союзы, ставившие перед собой какую-нибудь общую цель. В коллегию должно было входить не меньше 3 человек (tres faciunt collegium). Нам известны самые различные коллегии: купцов, ремесленников, судовладельцев, ветеранов, рыбаков, глашатаев и т. п. Су­ ществовали чисто религиозные союзы и коллегии типа клубов. Были похо­ронные коллегии, или коллегии «маленьких людей» (collegia tenuiorum), ставившие целью устраивать своим членам приличные похороны.

С точки зрения юридической коллегии делились на дозволенные (collegia licita) и недозволенные (illicita). Первые были официально разрешены и со времен Империи являлись юридическими лицами, организация вторых пре­следовалась законом. В некоторые коллегии допускались и рабы с согла­сия их господ.

Члены союзов должны были делать взносы (единовременные и регу­лярные) в свою кассу, у коллегий были помещения, где устраивались со­брания, они имели свое имущество, выборных должностных лиц, свое зна­мя, свои праздники и уставы. У каждой коллегии имелся свой бог-покро­витель и патрон из числа влиятельных лиц.

Несмотря на то что многие коллегии носили религиозный или увесели­тельный характер, что в их жизни огромную роль играли празднества, по­пойки, похороны, поминки и проч., мы не должны упускать из виду их социально-политической основы. Часто под религиозной оболочкой кол­легии скрывалось политическое содержание. Не случайно расцвет колле­гий приходится на эпоху Империи, уничтожившей открытую политиче­скую жизнь. Мы знаем, какую роль играли коллегии в избирательной борь­бе в италийских и провинциальных муниципиях. Коллегии в своих избирательных воззваниях, начертанных на стенах, горячо рекомендова­ли кандидатов на ту или другую муниципальную должность, расхваливая их честность, щедрость и другие качества или требуя от них определен­ных затрат в пользу города. Участие коллегий засвидетельствовано во многих народных движениях эпохи империи.

Не следует также забывать, что коллегии давали форму объединения, полупрофессионального, полубытового, полурелигиозного, людям, у ко­торых не было иных форм связи. Полис распался, политическая жизнь замерла, общество атомизировалось, нивелирующий гнет империи все тя­желее давил на людей. Где же было укрыться «маленькому человеку»? Коллегия заменяла ему и семью, и государство, и политическую партию. В коллегии можно было отдохнуть от тяжести и скуки жизни, развлечься, отвести душу за веселой беседой, хоть изредка попить и поесть вволю. В коллегиях религиозного типа находило выход все растущее чувство не­удовлетворенности настоящим, тоски по неведомому, та жажда религиоз­ ного, которая с огромной силой вспыхнула в эпоху империи и вызвала широкое распространение восточных культов, в том числе и христианства, скоро превратившегося в мировую религию.

Картина городской жизни империи была бы не полна, если бы мы не остановились на бытовой стороне как высших, так и низших слоев рим­ского общества. Начнем со столицы.

Хотя с установлением империи старая республиканская аристократия в значительной степени потеряла свое политическое влияние, в области быта и нравов картина жизни высшего римского общества в общем мало изменилась по сравнению с временами Поздней республики. А если и из­менилась, то скорее в худшую сторону. При Августе упадок политиче­ской жизни и наступление длительного гражданского мира создали