Комедия, которую старые знакомцы не прекратят разыгрывать даже в чистилище. А куда ж им еще? Сразу в рай – грязноваты придут, в соли морской, в золе и крови. Ада же павшие за веру и короля не удостаиваются.
– Все ходишь, как голодранец, в парусине? Не хочешь хоть перед смертью прилично одеться?
Генерал де Урсуа не улыбается. То, что у него получается при попытке растянуть губы, за улыбку пока никто не принял.
– При абордаже в коротких штанах неудобно. Ты погоди, я перед боем еще и сапоги стащу, – и тут же, без перехода: – Итак, у нас под боком шастает галеон под вымпелом эскадры Бреста. И за ним маячат другие корабли.
– И это слова вечно подозрительного королевского комиссара? Отчего ты доверяешь какой-то де Тахо? Они там в верховьях моря не видят. Увидела барку, испугалась…
– И точно описала одного из твоих старых знакомых. Носовая надстройка синяя с белыми лилиями, крылатая богиня на носу, погонные порты в дубовых веночках, брюхо в белой смази. И манера стрелять зажмурившись. И погонные пушки – те, что у французов идут за три четверти, а у нас выходят полные. Лучший портрет «Ла Виктуар» тебе нарисует разве Веласкес. А еще… Говоришь, испугалась? Жить хотела. Но, заметь, не удрала, а отшлепала, как напроказившего дитятю, и ушла.
– Это не кастильская похвальба?
– Нет. И вообще… Знаешь – я никогда не расскажу все. Но всегда – достаточно. Так знай – в другой одежде и под другим именем, но она спасла мне жизнь. Незадолго до нашего выхода сюда.
– Это как-то связано с переменами там? – командующий ткнул пальцем вверх, в нависающую над адмиральским балконом надстройку. Но имел в виду явно не каморки корабельных трубачей…
– Какая разница? «Ла Виктуар» есть, и он не одинок. Лично я взялся бы разделать нас и с одним королевским кораблем. Но это я. Французы… осторожней. Даже если сюда послали всего два или три корабля – нам хватит. Или я не прав?
– Прав.
Исаси выпустил из трубки клуб дыма, следит, как тает в прозрачном воздухе колечко… Ситуация чертовски напоминает ту, в которую попал его старший товарищ, генерал-капитан Окендо, в месте, именуемом англичанами Даунс. Тогда фландрских каперов наполовину уговорили, наполовину заставили превратиться в эскорт для транспортов с войсками.
Столкнувшись с флотом Маартена Тромпа, Окендо закончил сражение вничью, что для перегруженных – в транспорты все грузы не вошли – галеонов было вовсе не плохо. Увы, растратил ядра. Пришлось прятаться в нейтральных водах. Закончить ремонт так и не удалось – Тромп наплевал на нейтралитет потихоньку сползающей в гражданскую войну Англии, напал, победил…
К берегам Фландрии прорвалось меньше десяти испанских кораблей, в том числе приватиры Исаси, но дело было сделано. Пока Тромп не перешел от дипломатии к прямому нарушению международного права, и деньги, и солдаты перебрались через Ла-Манш на баркасах и малых пинассах вроде «Ковадонги». Английские моряки частью продали их испанцам, частью сами согласились на опасный фрахт. А что, если и теперь применить старую затею?
Пусть славного Окендо больше нет. Умер от ран и позора, не пережив первого и последнего поражения. Зато есть Педро де Урсуа! Проведший жизнь в Атлантике, оставивший вместе с горящим кораблем прежнее лицо, получив взамен «крабью харю». Так его голландцы с французами и называют. И подозревают, что генерал продал душу дьяволу в обмен на безопасность груженных серебром урков! Для своих людей он – Старик, что провел десятки конвоев через океан, не потеряв ни одного защищаемого судна. Который дал шесть сражений, ни разу не подпустив врага к конвою. Тихие победы, не составившие славы, но создавшие мастерство и закалившие мужество.
Исаси еще раз полюбовался на дымок. Интересно, почему табачный фимиам не вызывает у Педро воспоминаний о пожарах? Или тот помнит только открытое пламя и грохот рвущихся погребов? Но пора и слово-другое обронить.
– Лучше потерять несколько дней, чем груз серебра. А потому я предлагаю выгрузить его на берег. И посторожить. Да, во время такой работенки ты месяц будешь у команд не отец родной, а старый гальюн. Но в Севилье они тебя простят и превознесут. А перед королем я сам словечко замолвлю.
– Интересно, – де Урсуа курит, не позволяя себе затяжек. Просто дышит дымом, – ну да правительственный комиссар у нас ты. Значит, разгрузимся… Право, интересно. Смотри: галеонов у нас всего четыре, но если их разгрузить, это будут хорошие бойцы. Передать на них все пушки с транспортов. И… Как ты относишься к тому, чтобы позаимствовать штуку не только у Окендо, мир его праху, но и у Тромпа?
– Это что, нарушение чужого суверенитета? Я не против, но где ты здесь возьмешь нейтральные воды?
– Нет. Вспомни их построение. Не при Даунсе, а в той, первой стычке. Ты рассказывал, они построились в линию.
– Да. Я их понимаю. Цель была – не пропустить, вот они и встали поперек пути.
– И у них получилось.
Старики не бегают вдоль балкончика, как юноши. Даже если хочется. Даже если подагра, проклятая, отпустила. А хочется! Что ж, можно повернуться к собеседнику и тяжело наклониться в его сторону.
– А то, что я намерен эту задачу чуть поправить. Не загородить дорогу, а загородить выход. Потому как любой корабль, который мы не уничтожим, а только отгоним, вернется сразу, как только мы загрузимся. Ты, кажется, говорил, что атаковал бы конвой и с одним галеоном?
– Так.
– Значит, нам нужна не просто победа. Нам нужно полное истребление противника!
– Ты с ума сошел.
– Именно. Но, Антонио, не вздумай вякнуть это на военном совете!
Исаси хмыкнул и принялся выколачивать трубку. Старик прав, и это очень неприятно. Последние полста лет полных побед испанский флот не одерживал. Ему и на половинчатые не особо везло. А тут на тебе – нужно полное истребление противника, значит, запланируем и исполним. С другой стороны, если Педро удастся… Это будет значить, что он, Антонио де Исаси, дурак, за долгие годы не разглядевший морской гений в старшем товарище. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Опять же, ставки равны.
С одной стороны – золото, потеря которого не позволит затянуть безнадежную войну хотя бы на год. С другой – сохранение золота и рождение признанного гения, способного эту войну выиграть, и выиграть быстро!
– Я, видимо, тоже сошел с ума, – сказал младший флагман и королевский комиссар, – но я, именем короля, подтверждаю решение о необходимости морской битвы на уничтожение вражеского флота для доставки вверенного нам груза.
– Даже так? – «Крабья харя» сощурилась на солнце. – Пошли, капитаны уже собираются. Может, они скажут что-нибудь достаточно умное, чтобы вправить мозги хотя бы тебе?
– И не надейся…
Военный совет открывает старший по званию. Обрисовывает ситуацию и то, что уже решено его властью. Хорошо, что командиршу с канонерки не забыли пригласить. Хоть одна пара уверенных глаз. Остальным – не давать особо задуматься, сразу настроить. Все решено. Бой. Как? Просто. Одно дело, отбиваться конвою без эскорта от боевой эскадры. Безнадежно, проще самим утопиться. Другое – армаде помочь атакованной врагом сухопутной позиции. Тут – хорошие шансы на победу. Для обеспечения которой стоит лишить врага маневра, отрезать от моря. Как? Есть соображения. Но сперва хотелось бы услышать мнение господ капитанов. А какой корабль на эскадре теперь самый маленький? Канонерка. Так что первой говорить Изабелле де Тахо.
Говорить Руфине совсем не хочется. Хочется сидеть тихо, как мышке, но «Ковадонга» в пять раз меньше, чем самый скромный транспорт, а традиции на море – незыблемы. Какой у нее опыт? Охота на зерновозы? Отстрел пиратских пинасс? Перевозка ополчения? Промер глубин? Стоп. А вот это может быть полезно! И стоит предложить плоды своих невеликих трудов.
– Надеюсь, это поможет выбрать верное поле боя…
Пока остальные подпирали лбы, пялясь на аккуратные девические закорючки вдоль линий глубин,
