небо.
Зато на острове хорошо растет тростник. И форты! Мощные замки из блоков кораллового известняка, отбивающие у рабов всякую мысль о сопротивлении. Разумеется, крепкая европейская армия может взять город, не закрытый единой стеной, но крепкие армии сцепились клубком в Европе, какие друг с другом, а некоторые, как английская, сами с собой.
Раз пинасса явилась не с враждебными намерениями, Пауэлл приступает к исполнению обязанностей. Торопится оказаться среди тех, кто встретит судно, и вызнать, что понадобилось недоброму соседу.
Канонерку встречает целый лейтенант. Да, не лучшие времена на Барбадосе. Оттого плантаторы реже покупают рабов черных и охотней берут рабов белых. Впрочем, сейчас на рейде нет работорговцев, лишь пара купцов, принимающих сахар-сырец, да парламентский приватир, время от времени привозящий добычу, взятую на португальцах у бразильских берегов.
Испанцы наверняка по работорговому делу и прибыли. Раз никакого груза, кроме людей, – значит, они и есть товар. Роберт начал восстанавливать в памяти скудный запас испанских слов. Известно, жители иберийского полуострова редко понимают чужие языки. Говорят, места в голове не остается: им нужно же знать родной местный – для семьи и соседей, кастильский – для ведения дел, латынь – для обращения к Богу… Потому показалось удивительным, когда важно спустившийся по сходням молодой человек – то ли не бреется еще, то ли модник, поспешивший расправиться с бородкой раньше французских вельмож – заговорил по-английски. Слова звучат неправильно, но понятно. Капитан. Охрана берегов Ямайки. «Ковадонга» – в названии что-то знакомо. Кораблю, конечно, понадобятся свежая пища и вода, за все готовы заплатить. Миссия милосердия – сколько раз это говорят, прежде чем начать стрелять. Суть миссии – обмен рабов-католиков на захваченных пиратов-протестантов.
– С какой целью?
Испанец пытается объяснить что-то про кротость католической церкви и нежелание лить кровь…
– Зачем вам рабы-католики? – прямо спрашивает протестант.
– Солдаты и рабочие, – неожиданно просто отвечает испанец.
– Зачем нам отдавать вам рабов? Мы не помогаем неудачникам. По крайней мере, теперь нам это не по карману.
– Пусть отрабатывают выкуп. Я предлагаю по два несостоятельных должника – для вас – за одного пленного. Должник обязан работать семь лет. Раб живет меньше.
Должник тоже живет меньше, но это совершенно неважно. Лейтенант коротко обдумывает условия сделки. Делает вывод:
– Значит, вам нужны именно солдаты. Работать может и каторжник.
– В первую очередь – солдаты.
Лейтенанту такая открытость скорей нравится.
– Я доложу коменданту, – сообщает он. – Сделка необычная, но, если будет разрешена, вам придется иметь дело с частными владельцами. Впрочем, не думаю, что здесь будут сложности.
– Хорошо. Вода и пища?
– Воду и провизию можете закупить. Также у частных лиц. Если желаете – порекомендую.
– Спасибо. Охотно выслушаю ваш совет.
Вот и оправдывается мудрая мысль хозяина о том, что главной работой его представителя в порту является угощение должностных лиц выпивкой за его счет. Мысль мудрая, дармовая выпивка приятна – да только все знают, что происходит и на чьи деньги. Вот превратился сэр Роберт в друга Бобби. Официального собутыльника. Который ни пенни не может потратить на себя.
Каждая пинта пива и каждая стопка рома учтена. И сам пьяница по доверенности отчитывается, и кабатчики хозяину сообщают – чтоб знал, что его не обкрадывают. Временами у сэра Роберта даже возникало подозрение, что и лейтенант послеживает, чтоб наливали не меньше, чем доложат. А потому на сговор с владельцами питейных заведений Роберт не пошел. Впрочем, те берут свое, бестрепетно разбавляя ром. С пивом номер не проходит: у жидкого вкус не тот, потому пиво господина лейтенанта не разбавляют. Пиво подневольного собутыльника тоже остается достаточно крепким, чтоб роялист и католик не перепил индепендента и республиканца.
– Друг Бобби, – проклятая кличка, – подойди-ка. Кажется, тебе есть дело. Торопись! Я, конечно, дам тебе знать первому, если сделку разрешат. Точней, когда… Не думаю, что Мэллок будет долго размышлять.
Так, ради бесплатной выпивки, лейтенант Тарстолл совершил недопустимую для пресвитерианина ошибку. Оставил католика и роялиста наедине с испанцем. Который, верно, только начал службу. Лицо не тронуто бритвой. Длинные прямые волосы схвачены в хвост алой лентой. Придворное подражание солдатскому обычаю? Тогда отчего не завит? Манера немного горбиться, обычно не свойственная людям среднего роста, странно знакома. Смотрит в землю, словно в чем-то виноват. Но вот капитан обратил внимание на поставщика – и все исчезло. Легкое внимание – и ощущение, словно над головой вознеслись скалы Дувра и в воле обращенных к нему точек тьмы – уронить груз или отвести в сторону.
– Вы нам поставите воду и пищу?
Сглотнуть подступивший к горлу комок. Ответить. Спокойно. Так, чтобы издали не заметили. Ни возбуждения, ни надежды.
– Мой хозяин. Я пленный роялист, сеньор. Как раз католик! Не могли бы вы меня выкупить?
Уловив колебание в молодых черных глазах, поспешил прибавить, с трудом сохраняя ровный тон:
– Вам нужны солдаты? Я офицер. И я буду верен. Клянусь детьми, о которых год не слышал…
Патрику было велено сидеть в шатре на корме. Тихо. Только знаки передавать. Он и передал. «Нет». Изабелле донесли, шепнули на ухо. Кивнула – и продолжает беседу с англичанином, как ни в чем не бывало. С англичанином, который – будь он дважды роялист и трижды католик – здорово напоминает генерала Ормонда. Помоложе, конечно, и рабская доля не способствует апломбу. А так, один говор, один норов. Наобещает тысячу бочек чертей, а потом предаст.
Кроме неслышных советов, Патрик ничего не может сделать. Не может вылезти! Беглого могут узнать, и пусть он теперь офицер короля Филиппа, зачем создавать Изабелле лишние сложности? А потому – знак. И еще. И еще…
Снова шепот на ухо. Ответный.
– Капитан просила передать, что поняла.
Точно! С берега доносятся спокойные слова:
– Сеньор, я вас не возьму. Вы стары для рядового солдата, а офицеры мне пока не нужны.
Англичанин остался стоять, как придавленный. Вот и хорошо. Помимо прочего это означает лишнюю ирландскую душу, вытащенную из сладкого ада. Правда, теперь воду у него брать… Не подсыпал бы чего…
Сэр Роберт не подсыпал. Влил яд, самый страшный, но не в воду, а в ухо подозрительного лейтенанта, что как раз возвращался с разрешением.
– У них на борту ирландец, сэр. И они прячут этого типа.
– Уже припрятали беглого? Пожалуй, объявив один к двум, на деле они возьмут один к одному. Но, по мне, это добрый урок плантаторам. Не зевай! А нам-то что, Бобби?
Тарстолл рассмеялся.
Немного не тот эффект, которого хотелось. Что ж, можно немного додумать.
– Это не беглый. Они его привезли с собой. И прячут, сэр. Не нравится мне это, сэр.
Недолгое размышление.
– Ступай со мной, дружище. Расскажешь все подробно, хоть я и не верю, что тут может быть серьезная опасность. Приди испанцы на галеоне, даже урке, дело другое. А тут… Что можно сделать Барбадосу, имея полтора десятка человек команды?
Комендант оказался такого же мнения. Однако…
– Что-то они затевают. Но мы затеем лучшее! Итак, торг мы им разрешим, но назначим на завтра. Сейчас уже темнеет, неудобно.
С «другом Бобби» не советовались. Слушать позволили – чтобы не обеспокоить ложным торгом хорошего человека. Когда же невольник-джентльмен услышал достаточно и заторопился покинуть форт, не стали возражать – по той же причине. Даже пропуск выдали, чтобы верного раба мистера Спайтса
