– Джонни, русские за нас.
– За нас только мы… Если ты за нас, ты из какого штата?
Что ж, на этот вопрос можно и ответить.
– Капитан-лейтенант Алексеев… Южная Каролина, Чарлстон. А вы, второй лейтенант, откуда?
Знакомый акцент приводит пьяного в чувство.
– Точно, их говор. С них все началось… Четыре года назад! «Защитим южную сестру», «встанем рядом», «права штата»… И где теперь права штата, если ополчение гонят в Виргинию без приказа губернатора? Эх… И все-таки погоны, капитан ты или лейтенант, сними. Северная штучка.
Только тут подскакивает сопровождение – ловкий человек в цивильном сюртуке, поношенном ровно настолько, чтоб не принимали за шпиона с Севера. Да и колокол предупреждает о скором отправлении. Пора в вагон.
Барон Стекль не склонен принимать произошедшее как шутку.
– Похоже, это повод для беседы с нашими союзниками. Впрочем, в Ричмонде умеют отличить иностранцев от северян.
В столице, от перрона, – расписание: визит к морскому секретарю, аудиенция у президента, приемы, приемы, приемы… Голова кругом, но где же дело? Не считать же таковым награждение очередным изобретением союзников, Морским венком. Но это, наверное, расскажет мистер Мэллори. На описание Берты – похож. Разве говорит – вовсе не так, как пишет: вместо рубленых фраз окатистые, вместо лаконичности велеречивость. Или это дань дипломатии? Точно, после первых комплиментов язык становится проще – но речь вовсе не заходит о задании! Руководитель всея Южного флота спрашивает:
– Вы сейчас из Чарлстона. Как там мисс Уэрта? Еще не собралась за вас замуж?
Хорошо, руки заняты, а то б вышел международный скандал. А так… проколоть пахучую кубинскую красавицу с одного конца, отрезать с другого. Старательно попыхать дымом. И – тактика готова.
– Спасибо, господин морской секретарь, что напомнили об этой милой девушке… – и, резко: – Ей ухо отстрелили.
– Что?
– Полгода назад, в бою за выброшенный на берег трамп с медной рудой. В отчетах этого не было? Вы, мистер Мэллори, кажется, до сих пор полагаете, что мисс ла Уэрта всего лишь секретарь отца… Но капитан ла Уэрта погиб, а его дочь тянет на себе завод – единственный в Конфедерации, заметьте, который не просто льет пушки, а делает укрепление стволов, одинарное, двойное и тройное. Все тяжелые пушки – ее, лучшие снаряды – ее. В моей победе над французским конвоем половина заслуги – ее. Но венок присудили мне, а ей не досталось ничего, и любой офицер может, бросив: «Женщина!» отвернуться от нее, как от пустого места. Оставив флот без снарядов.
– Но – она женщина.
– И что? Выбирайте, сэр – или завтра я забуду ваш Морской венок, невзирая на прилагающуюся к нему ренту… Нет, не на подоконнике, что вы! Светлейший князь Горчаков дипломат, а я моряк и даже, если верить галльским и северным газетенкам, пират. Так что – в гальюне. И наплевать на международный скандал… Причина которого до президента, безусловно, дойдет. Альтернатива: чин для мисс ла Уэрта. Пусть небольшой. Но – настоящий…
Морскому секретарю деваться некуда. Главные успехи флота – вот они. «Александр Невский», при небольшом умении, в глазах Джефферсона Дэвиса станет проектом, с русскими совместным. Или… Снова насмешки, снова – не вырвать специалистов из армии. И так ведь приходится слышать: «Это у русских есть флот. А у нас так… контора Мэллори». Что ж, цена невелика… Но почему не поинтересоваться?
– Кто вас так против меня настроил? – морской секретарь не подозревает, что честным ответом будет его собственное имя. Его письма и распоряжения, пусть и в пересказе трех Уэрта – отца, сына, дочери. – Это все интриги с целью подчинить флот армии. Поймите, у меня нет власти присваивать звания. Да и у президента нет. Недавно, чтобы повысить двух весьма достойных моряков, пришлось обращаться за утверждением к сенату. И речь шла всего-то о второй звезде!
То есть о звании коммандера. Интересно, а как теперь будут коверкать звание недавнего «коммандера» Алексеева? У капитан-лейтенанта погон гладкий. Но, так или иначе, торговля началась. Пожалуй, в конгресс лезть и правда не стоит. Значит…
– А первую звезду тоже присваивают через парламентскую процедуру? Каждого командира батальона пропускают через прения?
Флотский лейтенант у южан соответствует сухопутному капитану. Алексееву стало смешно: капитан- лейтенант по русской Табели тоже соответствует пехотному капитану или, в кавалерии, ротмистру. А какие ведет беседы… И продавливает присвоение чина, равного своему. Сам мистер Мэллори никакого противоречия не находит. То ли как демократ видит перед собой популярную фигуру. То ли как дипломат – представителя союзников. То ли как мужчина – влюбленного юношу…
Какая любовь? Симпатия, совместная работа. Пожалуй, дружба. Хотя и уверяют, что между мужчиной и женщиной такого не случается. Но морской секретарь медленно кивает.
– Нужна только подпись президента, и я – заметьте! – ее легко получу. И – хорошо сказано: «За вклад в обеспечение победы при Метаморосе»… Вот так, – он замялся, переходя на выспренний стиль: – Полагаю, получая высокую награду, вы не забудете еще раз упомянуть плодотворное сотрудничество со службами и кораблями нашего флота?
Снова попыхивает сигара – нужна пауза в разговоре. Несолидно соглашаться слишком быстро. А просто молчать… Евгений Алексеев не играет на нервах союзника, не торгуется. Он и не тугодум. Виновата плотная толстушка, что никак не желает разгореться как следует.
– Пробовали трубку?
Алексеев отвлекся от высасывания дыма из сигары. Мэллори устал ждать – и снова стал самим собой. Вот и хорошо.
– Пробовал, сэр. Виргинский трубочный превосходен. Увы, кубинские сигары мне пришлись больше по вкусу.
Пусть трубка позволяет все те же долгие действия: выколотить, набить, раскурить. Но за табаком, доставленным по суше, не стоит привкус моря – и пороха, сожженного в битвах за власть над волнами! Ну вот, дым пошел – ароматный, вкусный… Теперь можно ответить и на волнующий морского секретаря вопрос.
– Разумеется, я дам самый лестный отзыв как промышленности и снабжению, так и товарищам по оружию, служащим на кораблях Конфедерации. Кстати, сэр, а для чего вам, собственно, понадобился морской офицер? Не пора ли перейти к делу?
– А вы нужны не мне, – сообщил морской секретарь. – Армии… Ослы суют мне палки в колеса, а я им помогаю. Начистоту – тянет им нагадить, но как поймешь, насколько это вылезет боком Югу… Вот и теперь – у меня просят морского артиллериста, лучшего. Обещал, а отдавать некого, разве мисс ла Уэрта… и то нужна. Обратился к русскому посланнику, но не ожидал, что получу вместо цента доллар.
Мистер Мэллори продолжает речь, но главное ясно: задачу будет ставить не он. В ближайшем будущем Евгению Алексееву предстоит познакомиться с легендарным командиром армии Северной Виргинии Джексоном Каменной Стеной…
Привычка привычкой, война войной: не всякий день удается разобраться со всеми делами на службе. Вот и теперь вместо газет приходится просматривать письма.
Очередь дошла до толстого пакета из Ричмонда… что там? Что пишет мистер Алексеев? Он ведь теперь служит под началом самого Каменной Стены. Занимается очень важным делом, совершенно секретным – не от нее. Трудно утаить от директора завода, производящего тяжелые орудия, а заодно и снаряды, что отныне их главной целью станут не корабли врага, а полевая армия. Правительственный заказ отвернулся от бронебойных снарядов в сторону гранат и шрапнели. Официально русский капитан готовит оборону реки Джеймс от федеральных мониторов… только болванки игнорирует полностью, зато просит картечь! И с братом ухитрился ни разу не увидеться.
Кроме цифр – что прислать, между предложениями по улучшению конструкции станков – столичные новости. Ричмонд пустеет. Как ни странно, женщины исчезают с улиц почти в той же пропорции, что и мужчины: в тыл уходят госпитали и правительственные учреждения, город покинуло множество выздоравливающих офицеров – эти вернулись в огонь. Получать новые раны, не залечив старых.
