БАСОВ. – Слова мои, зараза, повторяешь?
Ты вдумайся в значенье этих слов!
ЗОЯ. – Дай мармеладу, Басов!
БАСОВ. – Мармеладу?
ЗОЯ (твёрдо). – Да, мармеладу!
БАСОВ (гневно). – Мармеладу дать???!!!
ЗОЯ (к публике). – Он мармелад для женщины жалеет!
БАСОВ. – Ты что сказала, стерва? Повтори!
ЗОЯ. – Под вечер на лугу
Усталый Верещагин
Кисть опустил
И сделал шаг назад.
И снова шторм аплодисментов, крики «браво» с ударением на оба слога и комментарии:
– А ведь не дал мырмилату (Чугайло).
– А чего она повторяет! Думай сама! (старпом)
– Я бы дал, если б она дала! (Фалл Фаллыч)
– Кисть рано опустил (Суер).
– Но всё-таки Верещагин сильно писал черепа! Молодец! (Петров-Лодкин)
Пока мы все так комментировали, на сцене разыгрался второй акт.
БАСОВ И ЗОЯ
(ВТОРОЙ АКТ ПЬЕСЫ)
БАСОВ. – Ну, всё!
Теперь конец!
Теперь терпеть не буду!
Теперь – я не дурак!
ЗОЯ. – Молчи!
БАСОВ.– Теперь конец!
Теперь я не дурак!
Теперь терпеть не буду!
Был круглым дураком!
ЗОЯ.– Молчи!
БАСОВ. – Терпел всю жизнь!
Теперь я – не дурак!
Терпеть?
Теперь не буду!
Теперь – я не дурак!
Теперь…
ЗОЯ. – Молчи, говно!
Глава LX. Иоанн Грозный убивает своего сына[13]
– Мысленно обнимаю вас, друзья, – говорил Суер, растроганно благодаря актёров. – Мысленно посылаю вам море цветов. Меня поражает, как правильно мы назвали остров. Вижу, ясно вижу очень много высокой нра… на ваших берегах. А теперь сыграйте нам последнюю пьесу, и пусть это будет про Ивана Грозного. Нам известно, что эта великая вещь, не испорченная Шекспиром, имеется у вас в репертуаре. Сыграйте же, а мы незаметно отплывём, не прощаясь, по-английски…
ИОАНН ГРОЗНЫЙ УБИВАЕТ СВОЕГО СЫНА
ТРАГЕДИЯ
(Сцена представляет собой интерьер знаменитой картины Ильи Ефимовича Репина. СЫН сидит на ковре, играет. Врывается
ИОАНН ГРОЗНЫЙ. Он быстр в бледном гневе).
СЫН. – Отец! Что с вами?
ИОАНН. – На колени!
СЫН. – За что?
