– Его взяли?
– Нет, тут другое. В общем, давай назад.
– Хорошо. Сейчас буду.
Сергей положил трубку и включил компьютер. Пальцы дрожали. Через десять минут он ошарашенно уставился на монитор, где застыла фотография. Все оказалось гораздо сложней и запутанней, чем он предполагал. Это было невероятно, но, с другой стороны, объясняло все. Сзади раздался шорох. Сергей обернулся и встретился взглядом с человеком, на чье фото он только что смотрел.
– Ты?! – Киреев начал подниматься, но убийца оказался быстрее. Клинок вошел в живот лейтенанта, легко пробив рубашку, кожу, брюшные мышцы и желудок.
– Не надо было этого делать, – прошипел Инквизитор, выдергивая нож из раны.
Киреев, хрипя, упал на стол, заливая клавиатуру кровью. Судорожно сжимающиеся пальцы пытались ухватиться за что-нибудь, но в руке оказалось только несколько смятых бумаг. Лейтенант рухнул на пол.
Юлий открыл двери управления. Наверху громко закричали. Терзаемый поганым предчувствием, он бросился вверх по лестнице. Возле его кабинета уже собралась толпа.
– Киреева убили! – крикнул кто-то, и внутри все оборвалось.
Раздолбанный «УАЗ» взвывал сиреной. Натужно ревя мотором, машина подпрыгнула на ухабе.
– Швыдько, твою мать, осторожней езжай! – заорал Зацепин, придерживая истекающего кровью товарища на руках. Побледневший Богдан мертвой хваткой вцепился в поручень, не сводя глаз с ужасной раны.
– Держись, Серега, держись, – шептал перепачканный кровью Зацепин, – потерпи две минуты, сейчас до больницы доедем… Да быстрей же ты, господи!
Киреев был еще жив, но сколько он протянет? Должен протянуть! Не может его друг вот так вот умереть с распоротым животом на грязном сиденье вонючей служебной машины. Но пока он держался и, хотя глаза его закатывались, даже пытался что-то сказать.
– Молчи, Сережка, не трать силы, – успокаивающе сказал Зацепин. По его щекам катились слезы.
– Убийца… – прохрипел Киреев, – … Меджиславский… Он…
– Мы знаем, Серега, мы возьмем его, ты только не спи, слышишь?
Но Киреев уже потерял сознание.
Зацепин проводил носилки с товарищем до палаты и оставил сержанта охранять Киреева до приезда оперов. Как Данила проник в здание? Каким образом ускользнул незамеченным? Или у него действительно сообщник в управлении? Или… Он уже спускался по лестнице, когда в кармане завибрировал мобильник.
– Да!
Гудки. Перепрыгивая через ступени, Юлий бросился вниз.
– В машину, живо! Садись за руль.
На сиденьях было скользко. Казалось, из Киреева вытекла вся кровь.
– Что случилось? – Богдан уселся на водительское сиденье, недоуменно глядя на Зацепина.
– Он у меня дома!
– Как? – охнул Колыванов, заводя мотор.
– У нас есть восемь минут. Там моя жена.
– Он ее не убьет, – неуверенно сказал Богдан.
Юлий вытащил пистолет и передернул затвор.
– Не успеет.
Данила бежал вверх по лестнице. «Быстрей, быстрей! Нужно бежать из города!» Но ноги сами несли его в квартиру Зацепина. Инстинкт самосохранения временно ушел на второй план. «Быстрей!»
Юлий на бегу вытер окровавленную ладонь о штаны, перехватив оружие в другую руку.
– Какой этаж? – задыхаясь, спросил Богдан.
– Четвертый.
Дверь была открыта, и они ворвались внутрь.
– Стоять! – не своим голосом заорал Зацепин, схватив пистолет обеими руками.
Связанная Маша сидела на стуле, рот ее был заклеен прозрачным скотчем, а в широко открытых глазах застыл ужас.
Рядом стоял побледневший иллюзионист. В его правой руке был зажат кинжал. Тот самый. Широкое, длинное лезвие и рукоятка с загнутыми в сторону острия краями.
– Стреляй! – крикнул Богдан, видя, как иллюзионист заводит руку с ножом назад.
Юлий поднял пистолет…
…но не выстрелил.
– На пол! Бросай нож на пол!
– Он же Серегу зарезал! – закричал Богдан. – Стреляй!
– Это будет для него слишком просто, – сквозь зубы сказал Юлий. – А Серега выживет, я знаю. А ты, – обратился он к Даниле, – будешь до конца жизни гнить в тюрьме.
Инквизитор понял, что проиграл. Пальцы разжались, и выскользнувший нож воткнулся в паркет. Это был конец. Конец?
– Богдан, надень на него наручники, – не спуская взгляда с иллюзиониста, сказал Зацепин.
Колыванов не пошевелился.
– Богдан?
– Как я могу надеть наручники на своего брата?
Не веря своим ушам, Юлий повернул голову и увидел возле своих глаз дуло пистолета.
– Колыванов?..
– Да хватит меня так называть. Зови меня просто –
Глава пятая
Ты узнаешь правду, и правда сведет тебя с ума.
Впервые он узнал о трагедии в семь лет. До этого он думал, что его родители уехали далеко-далеко, но наступит время, они вернутся и заберут его с собой. Но однажды к его бабушке зашла соседка, и тогда, затаившись в темном коридоре и подслушав ее рассказ, он узнал страшную правду. О ведунье, которая довела его мать до самоубийства, и отце, застреленном прямо на пороге ее логова.
Он глотал горькие слезы и задыхался. Никто за ним не приедет. Никогда. Родители умерли, и он их больше не увидит. Сквозь помутненное от горя сознание он все же запомнил, что родители погибли не просто так, а в результате злых козней загадочной ведуньи.
На бабушку он не сердился, понимая, что таким образом она хотела уберечь своего внука от потрясения, которое, безусловно, вызвало бы известие о смерти родителей.
Кто такая ведунья – он узнал от соседки, которую сам, несмотря на свой возраст, умело подвел к разговору на интересующую его тему. Добродушная старушка, периодически крестясь, выложила все, что знала о ведунах, знахарках и гадалках.
Главная мысль, возникшая у Богдана после этого разговора, была о реальности ворожбы, заклятий и прочих чар, с помощью которых ведьмы могут насылать на своих врагов всевозможные беды, и сознание того факта, что ведьм боятся и в наше просвещенное время, потому как владеющий колдовством человек – очень опасный враг.
