Когда они добрались до поселка на берегу реки Лиффи, куда, собственно, и стремились, утро давным- давно уже уступило место дню, а день развернулся во всей своей красе. Крестьяне давно трудились на полях, скот уже выгнали на пастбище, однако в селении оказалось немало мужчин, а уж о женщинах и говорить нечего. Уже по одному этому признаку можно было отличить торговое поселение от любого другого. В дни страды крестьянские и рыбацкие поселки словно вымирали, в домах оставались лишь малые дети и дряхлые старики, да и тех немного. Всякий, кто только мог что-нибудь делать, отправлялся работать.
В селениях, где большинство занималось скотоводством, летними днями тоже было пустовато – большинство скотоводов трудились не дома, а в огромных хлевах или же на пастбищах, там было предостаточно работы и для мужчин, и для женщин. А вот там, где большинство составляли ремесленники, готовившие изделия на продажу, днем все буквально кипело. Отовсюду доносился шум инструментов и крики работников, командующих подмастерьями, торговцы яростно спорили с мастерами о цене и тут же громогласно убеждали в своей правоте покупателей.
При ремесленном поселке неизбежна ярмарка, а также, конечно, какой-нибудь странноприимный дом, где путешествующий купец может найти ночлег и поужинать с комфортом.
Неподалеку от поселка, уже у первых оград, делящих луга на небольшие удобные пастбища, скандинав сполз с единорога, и тот принял человеческий облик. Коня пришлось взять под уздцы, потому что нести двоих он не мог, а если бы верхом ехал только один из мужчин, это выглядело бы странно. Агнар с любопытством оглядывался, хотя не ожидал увидеть ничего неожиданного.
И действительно. Дома в поселке были почти такие же, как и в Англии, в том селении, где он провел год, остальные постройки выглядели приблизительно одинаково, и если бы по виду поселения викингу предложили определить, где деревенька белгов, а где – гойделов, он не взялся бы. Даже одеты представители этих двух племен были очень похоже, хотя некоторые, но на первый взгляд несущественные различия имелись – например, в форме и манере вышивки, цветах и отделке плащей.
На скандинава и его наряженного в иллюзию спутника тут тоже смотрели без большого интереса. Еще и такова была специфика ремесленно-торговых поселений, что здесь куда спокойнее и безразличнее относились к чужакам. Иначе и быть не могло, ведь многие торговцы, которые прибывали сюда, появлялись в этих краях редко или вообще впервые.
Поселок занимал оба берега Лиффи – по сути, это были два разных села, довольно крупных, и рядом с обоими имелись ярмарки, время от времени расцветавшие всеми оттенками радости и ремесленного искусства. Приплывавшие сюда корабли выгружали товар прямо на берегу, разворачивали его перед любопытствующими взорами местных жителей и, обменяв привозное на местное, торопились в обратный путь. Круглый год к устью Лиффи стягивались обитатели ближних селений, которым надо было обзавестись каким-нибудь изделием высокого ремесла или избавиться от своих излишков.
Викинг с интересом рассматривал лежащие на пологих берегах туши кораблей, похожие на тела огромных рыб, выкинутых из своей стихии волной. Он знал толк в судах, и ему, конечно, было любопытно, на что способны местные и чужеземные мастера.
Надо было отдать должное и тем и другим – сразу было видно, что в мореплавании кельты понимают. Подойдя, молодой мастер со знанием дела осмотрел темный корпус корабля – длинного, с широким дном, с высокими носом и кормой. Дерево было темное, но, присмотревшись, викинг узнал дуб и немного удивился. Он не слышал, чтобы корабли изготавливали из дуба. Еще его удивило, что доски были нашиты не внахлест, а вплотную, и все это было старательно проконопачено чем-то неразличимым, черным, а поверх обмазано смолой.
Обводы судна выглядели необычно, и эти корабли явно ходили по морю медленнее, чем драккары, но наверняка брали гораздо больше груза. Если бы скандинаву сейчас сказали, что корабли кельтов очень похожи на ладьи викингов, он очень удивился бы и прихотливости фантазии собеседника, и чужому невежеству. Для него различия были очевидны, хотя сходство между норвежскими драккарами и кельтскими судами, вне всяких сомнений, имелось: человек неискушенный запросто мог их перепутать. И у тех и у других были высоко приподняты увенчанные вырезанными из дерева фигурами корма и нос, в пазы киля ставилась одна-единственная мачта, и по морю корабль несли либо квадратный парус, либо весла.
Агнар оценивающе рассматривал суда, а Экда с любопытством смотрел на него самого, будто это выглядело очень забавно – увлеченная и немного ревнивая реакция спутника на чужие суда.
– Ну как? – не выдержал, наконец, единорог. – Годится? Согласен путешествовать на таком?
– Пожалуй, – нехотя согласился викинг. – Осталось малое.
– Что же?
– Добиться, чтоб нас взяли на этот корабль.
Глава 12
Неподалеку, голый по пояс, работал здоровенный рослый кельт с лохматыми, торчащими во все стороны, будто охапки пакли, светло-русыми, а может, просто сильно выгоревшими волосами. Он рубил дрова огромным колуном, но, заметив остановившегося совсем рядом с бортом корабля чужака, опустил топор и несколько минут терпеливо наблюдал за ним. Потом подошел.
– Нравится? – спросил он не без самодовольства. Говорил кельт неразборчиво, шепелявя, словно ему не так давно повыбили несколько передних зубов, или же просто сильно приложили по челюсти, и язык при разговоре едва отыскивает знакомые ориентиры.
– Хороший кораблик, – кивнул Агнар, храня спокойное, даже слегка равнодушное выражение лица.
– Кораблик. Ха! Самый крупный куррах на Островах! Его мой дед построил, знаменитый корабел – и вот видишь! Ходит до сих пор. Семь бурь пережил.
– Так и должно быть. Хорошие корабли строят на несколько поколений.
– Хм, – на лице здоровяка отразились одновременно и обида, и уважение. – Много ли кораблей в своей жизни ты построил?
– Я кораблей не строю. Я кузнец. Но кое-что об этом деле знаю, если понадобится, в грязь лицом не ударю…
– Одно дело знать. Другое – строить! – запальчиво бросил кельт, судя по выговору – гойдел.
– У нас корабли строят иначе, – примирительным тоном сообщил викинг.
