– Хорошо, куда? Я должен знать на всякий случай, а вдруг придется тебя выручать, а? куда?
– На Черную сторону. Куда точно, я не знаю, в какое-то из тамошних королевств. Дэвен знает.
– Дэвен? Этот бестолковый неудачник? Это ходячее недоразумение? Нет, я тебя не отпущу.
– Гайтер!
– Рена, я сказал. Ты и сама прекрасно знаешь, какой у него коэффициент удачливости. Едва ли не хуже, чем у тебя. А уж ты-то неприятности просто притягиваешь.
– Я же не с ним собираюсь в поход, – солгала Реневера.
– А с кем?
– Ээ... С Мэнораном.
– Да? – Гайтер поджал губы, но возразить здесь было нечего. Мэнорана он знал – это был один из самых лучших воинов Дома Мортимер. – Что это Мэнорану понадобилось на Черной стороне?
– Клановая тайна.
– Мм...
– И потом, я ж тебя не спрашиваю. Просто встану и пойду. Хочешь – ссорься со мной.
– Э, нет, избави Бог! Ну ладно, ладно, – он зарылся лицом в ее волосы, коснулся губами шеи – длинной, белой и очень нежной.
Но жена с досадой вывернулась.
– Ой, ну тебя. Отпусти...
Реневера Мортимер была женщиной редкостной красоты, хотя это, в общем, неудивительно – бессмертные, да клановые в большинстве своем очень привлекательные люди. В жилах любого кланового течет великолепная, сильная кровь, которая наполняет его чувства жаром, а внешность – прелестью. От других своих родственниц Реневера отличалась роскошными, очень густыми и очень длинными – до пят – молочно-белыми волосами. Когда она плела одну косу, то у основания та лишь чуть-чуть не дотягивала до двадцати сантиметров в обхвате. Когда молодая женщина выходила в танце с тремя косами, каждая из которых и по длине, и по толщине могла заставить других женщин побелеть от зависти, она затмевала собой соседок – танцевать ей очень нравилось. На нее, танцующую, взрослые мужчины заглядывались, еще когда она была совсем пигалицей...
Выросла Реневера ладной, может, и не самой красивой в клане девушкой, но способной соперничать с большинством. С внешностью ей повезло. Но в остальном везение не всегда спешило улыбнуться ей.
Клан Мортимер велик, он насчитывает более четырехсот представителей – от бессмертного прародителя-патриарха до не менее бессмертных его младших потомков, отделенных от главы и основоположника Дома шестнадцатью, а когда и всеми двадцатью поколениями. Все Мортимеры обладали и своими общеклановыми особенностями, например, талантом к юриспруденции и бизнесу. Не у каждого этот дар развивался одинаково, но каждый способен был более или менее преуспеть либо в той, либо в другой области.
Как и все другие кланы, Мортимеры давным-давно заняли свою, предназначенную лишь для них нишу, где чувствовали себя комфортней всего. И не потому большая часть юристов вела свой род от главы Дома Мортимер, что те первыми успели организовать своеобразную «юридическую мафию», просто другие кланы с Мортимерами не могли тягаться в умении подцепить крючком нужную статью закона. То же и с бизнесом. Конечно, свои фирмы, фирмищи и фирмочки имели и представители других Домов, но у них дела шли чуть похуже, чем у Мортимеров.
Впрочем, отхватив чуть ли не самые прибыльные и престижные, самые сильные места в государственной иерархии – закон и торговлю – клан не спешил захватывать власть. Может быть, это происходило в силу общей мягкости характера (характером-то, как и внешностью, родичи схожи), а может, и в илу природной лени. Клан Мортимер не годился на роль правителя.
Юриспруденция далась Реневере хуже, чем бизнес, хотя она неплохо разбиралась в статьях кодекса и в границах быта могла обслужить себя юридически без помощи специалиста. Ее хлебом стал бизнес, причем не «пассивный» – через куплю-продажу ценных бумаг или стрижку дивидендов – а «активный» – через обустройство собственного дела.
Во всем же, кроме бизнеса, молодая женщина считалась неудачницей. Если из-за угла на нее выскочит собака, то обязательно укусит, если Реневера спотыкалась, то обязательно падала. Если же шла на авантюру, то в половине случаев попадалась. Но до сей поры благополучно выворачивалась из неприятностей, и научилась верить, что так будет всегда. На свои неудачи она смотрела философски. В конце концов, не может же всегда везти. А помогать людям надо... Она не отдавала себе отчета в том, что наслаждается риском, как самым любимым блюдом, и просто уже не может без него.
Кроме того, повседневная жизнь молодой женщины складывалась как у всех, без особых удач или горестей. На каком-то этапе своей жизни Реневера вышла замуж за Гайтера из клана Таронт – род, с которым Мортимеры роднились чаще всего. Не то, чтоб она его любила, просто захотелось семейной жизни, да своего гнездышка, да ребенка... Гайтеру она родила сына, но, поскольку сын пошел в нее, и стал самым настоящим Мортимером, то получается, что ребенка она родила себе. Но муж-то ее любит крепко, все не устает говорить приятные, ласковые слова, тянуться, обнимать и целовать, не упускает возможности погладить по крепкому бедру... Грех жаловаться. Она его уважает, а может, большего для счастливой жизни и не надо?
Так что, если подвести итог – по сравнению со многими и многими Реневере повезло. Она свою удачу понимала, и в чем-то даже тяготилась им. А потому ее постоянно тянуло всем помогать. Да, как родным, так и совсем незнакомым, чужим людям, хоть как-нибудь помогать, бросая на весы случая собственную свободу и жизнь. И в этой постоянной смене удач и неудач, в этой бешеной недоброй гонке только и ощущала она особенную сласть своей спокойной семейной жизни, где у нее есть свой дом, любимое дело, муж, сын... Разве в тягучем постоянстве все это не покажется пресным для такой беспокойной натуры, какой была Реневера?
Славная, веселая и свободная на ум и язык девушка – ее многие любили, отец души в ней не чаял. Расставшись с горячо любимой женой, матерью Реневеры, он перенес всю полноту своего обожания на дочь. Вот уж кто заботился о ней по-настоящему, боялся за нее больше всех, скрупулезно подсчитывал все ее удачи и неудачи. Реневера тоже любила отца, но все-таки старалась держать его на расстоянии. Ей хотелось самостоятельности. В клане она считалась молодой – ведь у нее пока даже не было внуков!
Видеофон затрезвонил чуть позже, чем она ждала, и экран над клавишами остался таким же матовым, как и был – значит, что-то срочное. Некогда друг на друга любоваться. Реневера сняла трубку.
– Да?
– Привет, Рена.
– Дэвен? Ну? Что? – она покосилась в сторону коридора. Мужа не было видно, наверное, он в кухне и не услышит разговора.
– Сегодня отправляемся.
– Ладно. Я подъеду... Мир-то, кстати, как называется? Тот, куда мы отправляемся?
– Забыла, что ли? Провал.
– Тоже мне, название...
– Я жду, – сказал Дэвен и повесил трубку.
Молодая женщина встала, вытянула из шкафа куртку и перевязь для оружия. Наклонилась поцеловать мужа в щеку, чмокнула. Поцелуй у нее получился безразличный – мыслями Реневера уже была в пути.
– Пока.
Гайтер смотрел на нее с сердитой грустью.
– А, может, все-таки поедешь? – но уже и сам видел, что спорить бессмысленно, а переспорить – немыслимо.
– Поеду.
– Береги себя.
– Господи, да что со мной может случиться? Ну, поберегу, поберегу.
Глава 1
Как пару лет назад обмолвился один шутник (сделал это в присутствии правителя, за что и отдал голову), родиться в Провале – все равно, что выпить залпом стакан спирта: и противно, и ничего уже не поделаешь, жди последствий. Порой, в минуты особенной тоски, Моргана была готова с ним
