— Э-э… В обоз положу.
— До обоза еще надо дойти. А когда дойдем, может оказаться, что там нет свободного места. Потому правило и почти закон — с собой берешь столько вещей, сколько можешь тащить на спине.
Лицо Трагерна отразило тяжелейшую внутреннюю борьбу.
— Я не могу их оставить, — под конец отрезал он.
— Твое дело. Тебе носить… Что еды почти не взял?
— Но ты же меня накормишь! — с раздражением отмахнулся друид.
Дик открыл рот:
— Откуда такая уверенность?
— Оттуда, что рыцарь должен кормить своего оруженосца.
— А-а… Тогда не забудь, что оруженосец должен чистить сапоги рыцаря, стирать его портянки и ухаживать за лошадью. В том числе мыть.
Трагерн задумался, но для начала спорить не стал.
— Там посмотрим.
На перепалку двух друзей Серпиана, удобно устроившаяся на травке под деревом, поглядывала с удовольствием — шитье было занятием однообразным, а спор какое-никакое, но развлечение. На пристанях, расположенных в стороне от Дувра, представляющего собой небольшое поселение, чьи жители существовали за счет всех этих кораблей, шла работа — торопились погрузить товар до наступления темноты, чтоб следующим же утром, как только раз-виднеется, сразу же выйти в море. Кобылка Серпианы косилась на суету неодобрительно и настороженно — путешествие вниз по Темзе и по заливу ей не понравилось. Обученный мерин Ричарда вел себя значительно спокойней, и, поскольку он был силен и, конечно, авторитетен в глазах кобылицы, можно было надеяться на благополучное путешествие. Именно он следил за порядком на лодке — когда кобылка начинала беспокоиться, он хватал ее зубами, придерживал — и лошадь успокаивалась.
Погрузились действительно благополучно, но привязать животных пришлось накрепко, чтоб не смогли брыкаться и метаться, как бы ни хотели.
— Благо погода спокойная, — сказал корнуолльцу один из моряков. — Ты как, сразу в Марсель отправляешься?
— Нет, сперва в Париж.
— А-а… А то мог бы отправиться с Робертом из Саблайля и Вильгельмом Улерским. Прямо в Марсель.
— Это они ведут королевский флот?
— Роберт из Саблайля, Ричард из Камуиллы и Вильгельм, владетель замка Улер. Не знаком с ними?
— С Робертом знаком. Немного… Нет, через Париж удобней. Кроме того, турнир…
— А ты что, достаточно знатен, чтоб участвовать турнире?
— Попытаюсь оказаться достойным.
— Это как?
— Когда не говоришь всей правды, а только то, что тебе на руку. Достаточно хотя бы того, что я рыцарь.
— Ты ловкач, — в голосе моряка одобрения было больше, чем иронии.
Дик любил море. Как только появилась возможность, он встал у фальшборта — там, где никому не мешал, у хорошо натянутых лееров, — и стал смотреть, как за кормой тает, растворяясь в дымке, кромка берега, как туманится пояс горизонта. Небо над морем почти никогда не бывает таким, как над сушей или, тем более, над горами, чистым и безупречно синим, его часто затягивает туман, тонкий, как полоска ползущего издалека дыма. Солнце сперва с трудом пробивалось сквозь эту дымку, но скоро поднялось повыше и заполыхало в полную силу.
Волны, хоть и невысокие, принялись раскачивать корабль, как только он удалился от берега, и Трагерн скоро согнулся в три погибели, мучимый морской болезныо. Дик подобным недугом не страдал, Серпиана тоже. Она и вовсе не обращала внимания на качку, сноровисто работала иглой, иногда с сочувствием поглядывала на молодого друида. Тот долго вертелся у мачты, пристраивался то так, то эдак, потом, видимо, нашел положение, в котором качка меньше досаждала ему, и забылся сном. Его усталое лицо осунулось, и девушка подумала, что, должно быть, он опоздал не потому, что снова нелепо заблудился в лесу, что для друида даже в глазах неискушенного человека кажется невозможным и неестественным, а оттого, что был занят и много работал.
Корабль, широкий и приземистый, из-за этого не очень быстроходный, но зато с хорошей грузоподъемностью, распустил паруса и ловил любое движение слабого ветерка. Он пробирался по волнам уверенно и с достоинством, погода не предвещала неожиданностей, и моряки, поглядывая на воду и оценивая ветер, уверили, что до Франции удастся добраться к вечеру. Они предвкушали хороший ужин в одной из прибрежных таверн — берег Гиени, как и берега Англии, обращенные к своему континентальному соседу, изобиловали деревеньками, охотно принимающими моряков, продающими им все необходимое и покупающими привозимый товар, и, понятно, таверны и постоялые дворы были понастроены всюду и везде. Но капитан, подошедший поучаствовать в одном из самых громких разговоров, заявил, что на берег никого не пустит, пока они не доберутся до Лилля.
— А там уж, — закончил он, — сможете тратить жалование как вам угодно, хоть на выпивку, хоть на девок. — И ушел, не дожидаясь неизбежных выражений недовольства.
Дик слушал и вспоминал, что именно ему говорили о парижском турнире. Разумеется, устраивать его будут не в городе, так что надо узнать, где именно. Вряд ли далеко, потому что огромную ораву знатных сеньоров, как французов, так и англичан, нужно было где-то размещать. Это не говоря уже о самих королях. Может быть, местом празднования выберут Венсен, это не так далеко от столицы, и там имеется замок. Правда, небольшой. В любом случае ни ему, ни Сер-пиане, ни Трагерну не удастся устроиться с комфортом. О таковом вообще лучше забыть до конца похода. Но это ничего. Сейчас главное — турнир.
Корнуоллец придвинул к себе сумы, раскрыл их, спустился в трюм взять немного песка — он на корабле, конечно, имелся, чем иначе до блеска надраивать фонари и прочие металлические части? Усевшись в сторонке от Серпианы и ее затканного узором сукна, чтоб не запачкать, он принялся чистить свой доспех. Его старания требовало все, кроме тонкой кольчужки, привезенной из другого мира, которую молодой воин надел, собираясь покидать Керлин, и снимал лишь однажды, в лондонском трактире. Легкая, почти незаметная в носке, она стала практически второй кожей для него, кроме того, оказалась выполнена с ювелирной тщательностью, и Дик надевал ее теперь не на стеганый подкольчужник, как раньше, а просто на полотняную рубашку.
Начищая толстую кольчугу, он думал о том, что ему тоже нужен новый камзол, нарядный, дорогой, чтоб в нем можно было показаться перед королем, и вообще, следовало бы подумать о собственном гардеробе. Но это подождет до Парижа. Или хотя бы до Лилля. Может, оно и к лучшему, ведь Лилль — город ткачей.
ГЛАВА 13
Филипп-Август, Божьей милостью владыка Франции, сказать по правде, недолюбливал Ричарда I. Он предпочел бы, чтоб англичанин обошел Париж стороной, история с Алисой, сестрой французского правителя, на которой Ричард отказался жениться да еще затеял дикий скандал, порочащий честь принцессы, не забылась. Но правителя соседней страны, владеющего, кроме того, изрядной долей французских земель — Пуату, Аквитанией, Нормандией, — следует встречать гостеприимно. Государю всегда надлежит делать хорошую мину, даже при самой плохой игре. Ради интересов государства личными соображениями, симпатиями и антипатиями приходилось жертвовать, а обиды при необходимости забывать. Кроме того, женитьба короля — дело политическое, а не личное, и прежний скандал здесь не играл почти никакой роли. Да и был-то он в большей степени скандалом между Генрихом и его сыном.
Вслед за Ричардом шла небольшая часть его армии (остальные путешествовали морем, чтоб встретиться с властителем в Марселе), но даже столь малым числом она поневоле внушала уважение. С английским государем шло множество дворян, представителей самых знатных родов, это была достойная и впечатляющая свита.
И, конечно, такого гостя, как и его свиту, надлежало чествовать по всем правилам, то есть пирами, балами и турниром. Королевские герольды загодя были отправлены во все уголки страны, поскольку
