Слишком малой властью обладал он сам – вернее, совсем никакой не обладал, – чтоб без позволения прикасаться к чужому. Ее и успокоила, и насмешила его готовность завладеть ею по всем законам этого мира. Вытянув ноги, она лениво улыбнулась.
– Боюсь, у твоей семьи не хватит денег, чтоб купить меня в жены. К тому же я вряд ли гожусь на роль крестьянки.
– Но у меня полон дом сестер и невесток, – заспорил он. – Много ли тебе придется работать, а?
– Сколько бы ни пришлось – мне это ни к чему.
Парень еще пытался уговорить ее, но уже не столь пылко и не с такой глубокой уверенностью. В самом деле, для человека, чьи предки столетиями жили за счет собственного тяжкого труда на земле, в супруге не так важна красота, сколько трудолюбие и умение. И как бы ни взыграла в юноше кровь, практичность все равно окажется сильнее. Он может поддаться минутной слабости, но надолго ли хватит пыла, если в голову придут соображения иного порядка?
Она спрыгнула с передка телеги у поворота, там, где начиналась рощица, окружавшая первый домик из тех, что она собиралась обследовать. Помедлила у камня, отмечавшего границу участка, и двинулась вперед. Правда, не к первому домику, а ко второму – маленькому, ладному, под шатровой черепичной крышей, с милой пристроечкой вроде веранды. Перед домом был разбит цветник, а дальше теснились яблоневые и вишневые деревца. Все было ухожено и аккуратно.
Монтале сделала несколько шагов по усыпанной мелким гравием дорожке, и тут из дверей пристроечки выглянул молодой мужчина во всем черном. В руке он держал чашу, из которой, похоже, собирался что-то выплеснуть на пожухлый кустик у ступенек, но, выплеснув, следом отправил и саму чашу. Он смотрел на Монтале и, хотя она пока не могла разобрать выражения его лица, в ее груди что-то сжалось. Впервые в жизни она ощутила, что слабеет душой, и впервые слабость была для нее сладостна.
Она даже не заметила, как оказалась рядом с ним. Они стояли и смотрели друг на друга, не произнося ни слова.
Парень, одетый во все черное, оказался молод и весьма красив. Краем сознания Монтале, конечно, отметила, насколько он похож на Руина Армана. Пожалуй, он показался бы даже привлекательнее его, поскольку в его глазах не было холодности и бесстрастности правителя. Она помнила, как в первый момент ее испугали черные глаза Руина, – у этого молодого человека глаза были синие, как небо, и казались ласковыми, хотя он не улыбался. Незнакомец был прекрасно сложен, и это еще больше подчеркивала строгая черная одежда.
Его внешность поразила Монтале. Может, он даже не был так красив, как ей показалось, а может, красота на самом деле не имела никакого значения. Просто у девушки закружилась голова, и она протянула к нему руки, будто просила о помощи.
Молодой человек шагнул к ней и сжал ее ладони в своих. Его пальцы – длинные и аристократически изящные – оказались цепкими, хотя на его руках не было и намека на мозоли. Юноше явно не приходилось орудовать ни лопатой, ни мечом, а лишь приглядевшись к подвеске, висящей у него на груди, даже мало смыслящая в магии Монтале опознала бы артефакт, и догадалась бы, что он – маг. Но, какое бы недоверие ни испытывала девушка к чародеям, сейчас его занятие для нее не имело никакого значения.
Незнакомец обнял ее и привлек к себе. Девушка не сопротивлялась, потому что именно этого она желала. Потом мир вокруг поблек, и она спокойно подумала, что умирает – подумала без страха, даже с радостью. В такой миг не жалко было и умереть. Но ухоженный цветник и сад, исчезнув, сменились густой, яркой зеленью, лицо овеял свежий ветер, ароматный и чистый, где-то рядом зазвучала птичья трель, и пошатнувшаяся Монтале, которую спутник выпустил из своих объятий, с облегчением опустилась на траву.
Она с восхищением огляделась – это был уголок луга на берегу ручья, уголок, плотно окруженный лесом. Мощные стволы возносили к безупречно-синему небу пышные кроны, и, разворачиваясь над головой, они могли бы, пожалуй, служить шатром. Правда, вряд ли защитили бы от сильного ливня, но на возможную непогоду не было никаких намеков, и уголок этот показался ей самым уютным во Вселенной.
Девушка обвела взглядом деревья и ручей, и снова взглянула на мужчину. Он уже сидел напротив и смотрел на нее затуманенным взором, в котором не было ни искорки вожделения, а его Монтале так часто видела в чужих взглядах. Она успела к нему привыкнуть и устать от него, подобное чувство никогда не льстило ей, зато здорово раздражало. Незнакомец любовался ею, но это любование не имело никакого отношения к телесной страсти.
– Я всегда мечтал тебя найти, – произнес он.
Его голос стоил его внешности – звучный и красивый. «Ему бы петь», – невольно подумала девушка.
Молодой человек больше ничего не сказал, да и она предпочла промолчать. Все становилось понятно само собой, без слов. Они смотрели друг другу в глаза и все понимали так. Они не могли видеть, насколько похожи друг на друга, потому что это познается только со временем, да и не без чужой помощи, но внутренне отлично чувствовали, насколько близки друг другу. И Монтале даже не пыталась задуматься – с кем она сейчас сидит в укромном закутке луга, – просто в ее душе царила уверенность, что она нашла того, кого искала.
Он протянул руку и погладил ее ладонь, потом и запястье. Она сама не заметила, как он оказался совсем близко, его дыхание коснулось ее щеки, и девушка прикрыла глаза. Ощущение сладостной истомы оказалось для нее неожиданным и непривычным, она порывисто вздохнула и прислонилась к его плечу. Молодой незнакомец осторожно запустил пальцы в ее волосы, и это было так приятно, что ей хотелось только одного – чтоб это продолжалось.
Монтале и не заметила, как они растянулись на траве, обнимаясь так крепко, словно кто-то, притаившийся рядом, собирался оттаскивать их друг от друга. Он мягко целовал ее лицо, и это ощущение оказалось на удивление приятным. Ее прежде никто так не целовал, а слюнявые губы прежних хозяев, упрямо тащивших ее в свою постель, конечно, вызывали у нее только отвращение и презрение. Девушка не задумывалась, что ее прежний опыт нельзя и вовсе считать опытом общения с противоположным полом, потому искренне считала, что не найдется такого мужчины, с которым ей действительно захочется быть вместе.
А сейчас ей хотелось быть с ним. Потому она сперва не обращала внимания на то, что он делает с нею, только покорялась, уже зная – он не причинит ей вреда. Но не прошло и получаса, как в теле Монтале вспыхнул настоящий пожар, какого она прежде не знала, и тогда она сама набросилась на спутника, когда помогая ему, а когда и мешая. Она не знала толка в ласках, потому иногда действовала неловко, и он, не противореча ей открыто, лишь слегка подправлял.
Потом они долго лежали, обнявшись, остывая, будто пытаясь понять, хочется ли им еще, или пока достаточно. Впервые в жизни Монтале хищно прикидывала, что бы ей еще хотелось повытворять с этим мужчиной. Несколько минут назад лиственный шатер отразил в землю ее крик, вызванный не болью, а наслаждением, теперь все тело ломило от желания еще раз испытать что-нибудь подобное, и именно с этим мужчиной.
Она прижала ладонь к груди и вдруг расхохоталась. Лежащий рядом мужчина поднял голову и вопросительно посмотрел на нее.
– Я полагаю, – едва подавив вспышку неудержимого веселья, пояснила она, – что теперь, пожалуй, можно было бы и познакомиться. Как ты на это смотришь?
– Пожалуй, – согласился он, улыбнувшись. – Кто начнет?
– Думаю, стоило бы тебе.
– Ладно. Меня зовут Эвердейл.
– А меня – Монтале. Привет.
– Привет, – выдавил он и тоже расхохотался. Откинулся на спину. – С ума сойти…
– Не ожидал такой реакции на красивую девушку?
– Я достаточно владею собой, чтоб не удивляться своим поступкам, – твердо ответил Эвердейл. И, повернув к ней голову, добавил: – Но тебя я всегда мечтал найти.
– Такую, как я?
– Нет. Именно тебя… – Он помолчал. – Ведь ты – моя сестра. Ты не знала? – спросил он, взглянув на притихшую Монтале. Потом его взгляд скользнул по ее обнаженному плечу и груди, по розоватым ожогам
