гармони, на фоне трепещущих отблесков огня, бьющегося в тесной печурке, повел он негромкий рассказ о несдающемся чувстве любви на войне – «в белоснежных полях под Москвой». Или, может, встреча эта первая была «В лесу прифронтовом», когда «с берез, неслышен, невесом, слетает желтый лист». А может, он пел «Прощайте, скалистые горы» – песню моряков Северного флота, выходящих «в открытое море, в суровый и дальний поход», под грозный шум волн и под свинцово нависшим небом, но с твердой верой в победу.
Если же это был «Вечер на рейде» – лирический вечер прощания военных моряков с Ленинградом перед уходом в бой, то, значит, я сразу же услышал их обоих вместе – неразлучных далее на четверть века Владимира Бунчикова и Владимира Нечаева. Прекрасный дуэт, подаривший нам столько изумительных песен в неповторимом исполнении!
Если говорить профессионально, на языке музыковедческом, это был баритон Бунчикова и тенор Нечаева, отличительные особенности которых, в соединении и порознь, можно скрупулезно анализировать, разбирать, характеризовать. Но оставим такой разбор критикам-профессионалам для их исследований. Будем говорить о воздействии Бунчикова и Нечаева на так называемого массового слушателя – ведь не для музыковедов пели они. Каким же образом получалось, что песня в их исполнении сразу становилась любимой миллионами?
Самой любимой моей (и не только моей, конечно!) с первого раза, как только услышал, стала «Давно мы дома не были».
Я хорошо помню этот «первый раз». Конец зимы или начало весны. Видимо, наступала уже весна 45-го. День клонился к вечеру, но солнце еще ярко светило в окна нашего дома, и занят я был своими школьными заданиями. А радио в соседней комнате включено. Что-то там говорят, что-то читают, что-то поют. И вдруг...
Много к тому времени я слышал замечательных песен военной поры, которые готов был слушать снова и снова, но тут вот эта, еще одна, какой-то невероятно пронзительной интонацией прошла до самого сердца и доверительно, мягко сжала его. Пели два солдата, далеко от Родины пели, с грустью-печалью и светлой надеждой:
Вспомнили, как, наверное, часто бывало там, на фронте, дом родной и подруг.
Обычные вроде слова, поскольку пелось об этом действительно часто, но здесь ворвалась новая, еще не звучавшая ранее нота этой постоянной в военные годы темы:
Потом, позже, из соображений политических «проклятую» заменят на «далекую». Но я все равно буду петь так, как услышал это впервые, содрогнувшись всем своим существом: «в проклятой стороне». Потому что она тогда для всех нас и была только такая – проклятая!.. А голоса двух солдат тут же перешли на самое желанное:
И потом повторили как заклинание: «Пусть помнит обо мне!»
Каждый из них обращал это к своей, единственной, а я так явственно, будто на экране, видел этот блиндаж, где в полумраке едва светится огарочек свечи и два усталых, измученных войной, донельзя истосковавшихся, но не сломленных человека, сохранивших, несмотря на всю выпавшую им кровь и грязь, в невероятной чистоте и нежности душу живу, поют о своей любви.
После я узнаю, что песню написали композитор Василий Соловьев-Седой и поэт Алексей Фатьянов. Гениальные стихи и гениальная музыка! Гениальные в том смысле, что трудно представить более точное выражение состояния души солдатской в тот момент – в момент идущей к исходу четвертого года военной страды.
Имена поэта и композитора, авторов этой великой песни, я узнаю позже, но еще двух ее соавторов (да, да, именно так!) узнал по задушевным их голосам, даже и не услышав объявления. Это были, конечно, они, хорошо мне уже знакомые и бесконечно любимые, каждый день ожидаемые и слышимые, – заслуженный артист республики Владимир Бунчиков и Владимир Нечаев.
И законными, полноправными соавторами скольких великих песен стали они, вдохнув в них свою душу и артистизм, свою искренность и талант, все свои неподдельные, истинные чувства!..
Поскольку телевидения тогда не было, я не мог видеть любимых артистов и только пытался представить, какие они. Увидел значительно позднее, уже после войны, когда приехал в Москву учиться. В то время «сборные» концерты с участием самых выдающихся исполнителей – эстрадных, оперных, драматических – проходили регулярно на многих площадках – от Колонного зала Дома союзов до сада «Эрмитаж» и по цене доступны были буквально всем. Здесь зрители встречались со Смирновым-Сокольским и Набатовым, Яроном и Хенкиным, в сценах из спектаклей выступали Рыжова и Турчанинова, Тарасова и Яншин, здесь пели Лемешев, Козловский, Давыдова, Максакова, Георгий Виноградов и, что бывало достаточно часто, Бунчиков и Нечаев.
– Накануне каждого концерта звонила администратор, – вспоминает Галина Владимировна Бунчикова, – и говорила: «Передайте папе, завтра форма одежды – фрак». Или: «Форма одежды – смокинг». Это была, по-моему, не просто форма одежды, а выражение высочайшего уважения к зрителям и слушателям, хотя в зале присутствовала вовсе не какая-то отборная, по-нынешнему говоря, «элита». Зрители и слушатели были разные – от министров до рабочих, но папа, как артист, с одинаковым уважением относился ко всем.
Да, как настоящий артист. Как советский артист.
Родился Владимир Бунчиков в Екатеринославе (Днепропетровске) в 1902-м. Семья большая, семеро человек, отец
– портной, мать вела домашнее хозяйство. А еще она хорошо пела, особенно украинские народные песни, которые Володю буквально завораживали. Он шел потом на берег Днепра, куда-нибудь на пустынное место и тоже их пел.
Незадолго до Первой мировой войны «в поисках лучшей доли» старший брат подался в Аргентину, забрав к себе потом постепенно и всю семью. Но он не уехал, несмотря на многочисленные приглашения и вызовы. И вот как Галина Владимировна объясняет это:
– Папа всегда говорил нам: «Человек должен умирать там, где он родился». Таков был его твердый принцип. Родину он любил не на словах, а очень глубоко, органично, и, думаю, недаром композитор Матвей Блантер, с которым он дружил, именно ему посвятил прекрасную свою песню на слова Михаила Исаковского «Летят перелетные птицы». Это была одна из самых любимых песен отца!
А я сразу вспоминаю спектакль «Ее друзья» по пьесе Виктора Розова, который с огромным успехом идёт в Театре Татьяны Дорониной. С какой пронзительной силой звучат там эта песня и неповторимый голос Владимира Бунчикова!
Как же он стал певцом? Перебравшись к родственникам в Симферополь, устроился рабочим сцены в тамошний театр. Случались здесь незабываемые встречи. Обслуживал, например, гастроли самой Неждановой. Приносил цветы от поклонников Вере Холодной, за что получил от нее полтинник, на который смог купить себе добротные сандалии, сменив наконец до предела изношенные, дырявые башмаки. А во время Гражданской войны, когда город был под белыми, в театре выступал Александр Вертинский. Запомнилось, что после концерта к нему подошел офицер и, откозыряв, сказал:
– Вас приглашает спеть для него генерал Шкуро.
– Извините, но я очень устал, не могу.
– Приказы командующего не обсуждают!
