коллективу: не вздумайте поверить, что у вас действительно получился плохой спектакль. У вас очень хороший спектакль! Хороши и Е. Глебова в трудной роли Анны Павловны, и Ю. Зыкова – Юленька, и Е. Катышева – Полина, и заслуженный артист России Г. Кочкожаров – Досужев... Очень точно стилизованы декорации заслуженного деятеля искусств Таджикистана В. Серебровского и вся музыкальная ткань, над которой работал композитор В. Соколов. Словом, прекрасный спектакль, в лучших традициях русского реалистического театра.
А не понравился рецензентке, судя по всему, даже не столько спектакль. ЕЙ не нравится сама пьеса. ЕЙ не по душе русская классика, которая, в ее восприятии «невыносимо скучна даже для пособия дореформенной школы».
Что ж, это-взгляд на Островского новой буржуазной прессы. Он иным и быть не может. И портреты Грибоедова, Пушкина, Гоголя на стене каморки Жадова в доронинском спектакле неспроста выдаются в статье за пример школярского подхода «учителя русской литературы».
Между прочим, главный смысл режиссерского подхода и состоит в обращении к общепризнанным лидерам совести, изображенным на портретах, а через них и к современному зрителю со словами Жадова: «На них благословение потомства; без них ложь, зло, насилие выросли бы до того, что закрыли бы от людей свет солнечный...»
Святая правда в этих словах! И если мы еще сможем чем-то спастись в навалившемся на нас безумии, если что-то может укрепить нашу веру, совесть, это – наша великая русская литература, всегда исповедовавшая и утверждавшая неколебимое противостояние добра всемирному злу.
После того, как в 1994 году был поставлен Татьяной Дорониной этот замечательный спектакль, мало что изменилось в российской жизни. В ней по-прежнему торжествуют хищники, а честный человек мучается, страдает, пропадает.
Возрождение или вырождение?
Что происходит в общественном самосознании, какие качества человеческой личности подвергаются изменениям под воздействием резкой смены государственного строя и поворота к капиталистическим отношениям?
Для ответа на поставленный вопрос я провел своеобразное социологическое исследование.
В подмосковном Истринском районе – на дороге между селом Кострово и деревней Жилкино, встретил пожилую женщину и мальчика и решил с ними поговорить. На куртке мальчика привлек мое внимание необычный значок. Звездочка-то обычная, октябрятская, из советского нашего времени, но портрет в нее вделан другой.
– Кто это там у тебя? Маршал Жуков, что ли?
Портрет показался мне похожим на Жукова.
– Нет. Терминатор.
Возникли перед глазами кадры американского супербоевика, где железный Шварценеггер яростно крушит все и вся налево и направо.
– Нравится, значит, он тебе?
– Ну.
– А еще что нравится смотреть?
– Мультфильмы.
– И какой любимый?
– «Мистер Бигос».
Его я не видел, помнилось по телепрограмме только название американского сериала.
– Ну а читать что любишь?
– Комиксы... Про черепашек ниндзя...
– А Пушкина читал что-нибудь?
– Не-е.
– Как же это? Тебе сколько лет?
– Одиннадцать.
– Ив каком классе?
– В пятом.
– Неужели вы ничего из Пушкина не проходили?
– Проходили. «Руслан и Людмила». Но я не читал.
– Может, Гоголя или Лермонтова что-нибудь читал?
– Не-е.
– Ну а русские сказки?
– Не-е.
– Он вообще читать не любит, – вмешалась заметно смущенная бабушка.
Мы познакомились, и я узнал, что ее зовут Нина Павловна Киселева, а внука – Миша Киселев. «Как раз ровесник перестройки, – подумал я. – И дитя реформ».
Будто угадав мои мысли, Нина Павловна стала говорить, что ведь не один он, к сожалению, такой. Наверное, почти все они, молодые, сегодня такие. Вот и старший внук, который учится в техникуме в Москве, как приедет к ним в Кострово на выходные, читать ничего не читает, а только смотрит до поздней ночи телевизор.
– А что там показывают-то! Преступность одну. Болтают, будто с преступностью борются, а сами воспитывают молодежь на преступности.
Прерву изложение дальнейшего разговора, ибо вполне узнаваемо, пожалуй, что может сказать пожилая женщина, из тех, кого презрительно именуют «совками», о сегодняшнем нашем телевидении. Да и о сегодняшней власти – тоже.
Власть, руководство телевидения, господствующая пресса относятся к мнению этих людей как к чему-то ни в малейшей степени не заслуживающему серьезного внимания. А уж что касается вопросов культуры – особенно. Дескать, серое старичье, какое у них может быть понятие о столь тонких материях!
И хотя меня не просто удивляет, но возмущает полное игнорирование жизненной мудрости старшего поколения, оставим это пока. Подумаем о другом.
Вот факт: одиннадцатилетний мальчик в России, ученик 5-го класса, не читал Пушкина.
О чем-то это говорит?
По-моему, очень даже.
Во всяком случае, в советское время такого не только не было – такое тогда невозможно было и вообразить.
Значит, это свидетельство грандиозного расстояния, которое пройдено нами по пути духовного возрождения России?
Потрясающее свидетельство! Но еще более потрясающе, что оно, как я убедился, многих сегодня совсем не потрясает. И это, в свою очередь, свидетельство колоссальных перемен в культурном менталитете нашего общества.
Думаю, как ни навязло в зубах за последние годы это иноземное словечко «менталитет», не все, однако, смысл его понимают.
Так вот. Раньше у нас человека, не читавшего Пушкина (объявись вдруг такой!), безусловно, назвали бы некультурным.
Раньше вряд ли мог считаться культурным тот, кто не знал Шукшина. Сейчас это вовсе необязательно. Зато, согласно установкам «Московского комсомольца» и прочих законодателей светских мод, никак нельзя «истинно культурному человеку» не знать, что у Федосеевой-Шукшиной – роман с Бари Алибасовым.
И ведь вот что примечательно при этом. Вы можете представления не иметь, кого и где она там играла, эта самая Федосеева-Шукшина. Равно как многие, да абсолютное большинство, уже не знают, в каких фильмах снимается и какие спектакли ставит Олег Табаков. Но зато многим известно, что шестидесятилетний мэтр женился на юной своей ученице, что она родила ему сына, что сын его от первого брака – удачливый хозяин модного артистического клуба «Пилот». Ну и т. д. и т. п.
Вот это и есть наш новый «культурный менталитет», создаваемый всемогущим телевидением и разнообразными изданиями.
Бывало, нас запугивали: вся культура для масс или «масс-культура» сводится «там» к дешевым
