производства.
Ангарская швейная фабрика, где было полторы тысячи работников, в основном женщины, остановлена. В Иркутске эффективно работали станкостроительный завод, завод имени Куйбышева, заводы радиоприемников, карданных валов, «Радиан», «Эталон». Сейчас на их месте либо рынки, либо осталось около 10 процентов от того, что было в советское время. Несколько сотен предприятий области полностью прекратили свое существование.
В строительном комплексе работали более 200 тысяч человек, а осталось меньше четверти – 50 тысяч. И вот что происходит со строительством жилья. В 1990 году было сдано в эксплуатацию миллион 150 тысяч квадратных метров. А в этом году планируют сдать порядка 300 тысяч. Представляете разницу? Доходило же два-три года назад до 150–200 тысяч! Это практически десятая часть от показателей последнего советского года. Такое резкое сокращение строительства привело к бешеному росту цен на жилье.
– Ну а каково положение в сельском хозяйстве?
– В сравнении с тем же 1990 годом половина пахотной земли не засевается. Только 15 процентов оставшихся хозяйств сводят концы с концами, остальные – убыточные.
– Вы сравниваете нынешние цифры с показателями 1990 года, и везде – упадок?
– Очень большой. Разительный! Даже официальная статистика признаёт, что сегодняшний объём промышленного производства – менее 70 процентов от объёма производства 1990-го. Власти вынуждены признавать, что скрытая и явная безработица по области находится на уровне 12 процентов. Вот к чему пришли.
– Вы дважды боролись за пост губернатора. Что намерены были сделать для улучшения положения в регионе?
– Знаете, я часто отвечал на этот вопрос – и в 1997 году, когда первый раз участвовал в выборах главы областной администрации, и в 2001-м. Конечно, социально-экономический и политический курс власти надо менять для всей страны. Но меня больше всего поражает, что мы теперь – и область в целом, и каждый конкретный город, район, поселок – не имеем программы развития. Вот я работал руководителем Ангарска. До этого руководил здесь городским районом. В Ангарске было сосредоточено более 30 процентов областных объемов промышленного производства. То количество жилья, которое мы строили в год, сопоставимо с сегодняшним строительством жилья на всей территории Иркутской области. И я как руководитель района или города был бы в странном положении, если бы не знал, куда движется управляемая мной территория, каких показателей и каким образом мы стремимся достичь.
Причем дело было поставлено так, чтобы все это знали, чтобы над этими задачами работала вся территория.
– Да возможно ли то, о чем вы говорите, в условиях капиталистического разобщения?
– Я понимаю, в чем причины. Но вот одна из них: за конкретные планы так или иначе надо ведь отвечать. То есть если составишь конкретную программу, тебя через некоторое время люди будут спрашивать: а где эта конкретика, где запланированные дела? Поэтому можно говорить на областном уровне о повышении внутреннего спроса, о валовом региональном продукте и о многих других, достаточно сложных для понимания большинства населения, показателях. Чтобы потом не моргая смотреть людям в глаза и говорить: да, мы что-то там повысили или чего-то там добились.
Например, когда работал первый созыв Законодательного собрания, заместитель главы администрации области, выступая перед нами, оценивал положение дел в сельском хозяйстве числом фермеров. Он говорил так: вот в прошлом году у нас было 500 фермеров, а сейчас их 1400. То есть положение вон насколько стало лучше. Но как это число сказалось на результатах в сельском хозяйстве – об этом молчок. А ведь результаты не улучшились. Да и фермеров тех, как потом выяснялось, давно уже нет.
А нужна именно реальная и конкретная программа, скоординированная с районами, городами и поселками. Чтобы от поселка до областного центра конкретно знали свои задачи. И обсуждали не социально-экономическое положение вообще, а как выполняется план развития. Это, я думаю, дало бы определенный психологический настрой.
И еще. Учитывая, что я строитель, занялся бы созданием базы для дешевого жилья. Потому что никакой строитель в отдельности в сегодняшней ситуации без власти не создаст крупные комплексы строительной индустрии, крупнопанельного домостроения и многое другое. Так что, если власть этого не организует, никогда дешевого жилья у нас не будет. Ведь мы кирпич везем из Красноярского края, многие материалы – из Китайской Народной Республики. Какие расстояния и какие тарифы на перевозку!
– На выборах губернатора вы оба раза были вторым, причем в 2001 году действующий глава областной администрации обошел вас во втором туре меньше чем на два процента. Вы поверили в это?
– Разумеется, нет. В большинстве городов, где подсчет голосов завершается раньше, чем в сельской местности, я всюду выиграл с большим перевесом. Например, в Иркутске у меня был 51 процент голосов, а у Говорина – 39. В Братске, где два района, я набрал, соответственно, 61 и 63 процента, а он – порядка 30. А в Бодайбинском районе, где находятся знаменитые Ленские прииски, у меня оказалось более 70 процентов.
– И что же потом?
– Как обычно бывает ныне в подобных ситуациях. В 3 часа выключили свет, а когда в 8 стали новые результаты обнародовать, Говорин был уже впереди. Опережение, в самом деле, мизерное, но и оно было сфальсифицировано. Много тысяч подписей в изученных нами списках избирателей, особенно там, где результаты шли после 3 часов, оказались сделанными одним почерком и одной ручкой. Мы обошли и объехали этих людей – и подтвердилось, что на выборы они не ходили, о своем «голосовании» ни сном ни духом не знают.
Все эти материалы представили в суд. Однако вы знаете, как суды сегодня работают...
– Да, не хочет власть пускать коммунистов в управление страной и регионами. Создаётся впечатление, что чуть ли не все умелые люди – только в «Единой России».
– Если по каким-нибудь докладам и телевыступлениям судить, то так оно и есть. Ну а если по делам – совсем иная картина. Например, я скажу вам, кто сегодня лучший хозяйственный руководитель в Иркутской области. Это, несомненно, наш товарищ по партии Илья Алексеевич Сумароков. Свинокомплекс, которым он руководит, дает 90 процентов свинины, производимой во всей области. У него одного под 100 тысяч голов свиней, а во всех остальных хозяйствах, вместе взятых, не набирается и 12 тысяч. И то по подсчетам нынешней статистики.
– А в органы местного самоуправления сколько прошло человек, выдвинутых нашей партией?
– Хотя мы эту «административную реформу» резко критикуем (и есть за что!), но в выборах участие приняли. Прошло наших 270 человек. Четверо нас сегодня в областном Законодательном собрании. Мы создали ассоциацию депутатов всех уровней под названием «Товарищ». Благодаря этой депутатской вертикали больше стало скоординированности действий.
Иногда приходится слышать: а что, мол, коммунисты могут при таком жёстком отношении со стороны власти? Конечно, в других условиях могли бы гораздо больше. Но за это надо бороться. Без борьбы, замечу, не бывает победы.
– Что относите к своим победам за последнее время?
– Добились постоянного рассмотрения областной властью 122-го закона о монетизации. Вносились поправки в него, выделялись дополнительные деньги. И до сих пор еще это не закончено.
Вообще протестное движение у нас набирает всё большую силу. Верно говорят, что сибиряк медленно запрягает, зато быстро едет. Создали областной штаб протестных действий. Сегодняшняя власть на каждом шагу преподносит такие проблемы, что решить их можно только протестным путём. Широко известна длительная борьба коллектива Бирюсинского гидролизного завода – при активном участии коммунистов. Вот и Байкал пришлось защищать.
– На VII пленуме ЦК КПРФ остро был поставлен вопрос о необходимости пополнения нашей партии свежими молодыми силами. Как вы смотрите на эту проблему?
– Важнейшая она, что и говорить. Задачу десятипроцентного роста в этом году, я думаю, выполним. Хотя есть тут грани, о которых стоило бы особо сказать.
– Какие?
– Важно ведь не только количество, но и качество. В партию мы должны принимать лишь тех, в ком абсолютно уверены. Вот почему больше внимания стали уделять работе с нашими сторонниками, которых
