Одновременно с другого сборного пункта мы отправляли в лес нескольких подпольщиков, которым грозил арест.
Надо было уводить людей из группы «Муси», но тут возникли большие затруднения. Все руководители групп были связаны непосредственно с ней. Я же знал их только по кличкам. «Муся» не передала мне их адресов. Я запросил адреса у «Мартына».
У Анны Трофимовны я познакомился с Усовой, которая часто к ней приходила. «Нина» тоже знала Усову, как учительницу, связанную с «Мусей» по подполью. Узнав об аресте «Муси», я через племянника Анны Трофимовны, Ваню, предупредил Усову. Она скрылась и была потом переправлена нами в лес.
12 марта ночь была темная. Часть подпольщиков не пришла на условленное место. Проводник начал их разыскивать, но когда собрал всех, итти в лес было уже поздно. Они вернулись в город, и их отправили в следующую ночь.
13 марта ко мне пришла «Нина» вместе с «Лукой».
Мы решили до выяснения обстановки воздержаться от привлечения к активной работе членов группы «Мусы» и молодежной организации, так как 10 марта арестовали Зою Рухадзе и Владлена Батаева.
В остальных патриотических группах арестов не было, и они продолжали работать. «Нина» с семьей попрежнему скрывалась у своей сестры и уходить в лес пока не хотела.
В связи с провалом диверсионных групп «Хрена» и Васи Бабия мы решили сделать центром диверсионной работы Сарабуз, где до сих пор было спокойно. Во время нашего совещания пришла Ольга.
— У меня только что был Семен Филиппыч, — сказала она. — Из леса пришли Гриша и Женя.
— Во-время! — обрадовался я. — Помогут нам отыскать людей «Муси» и заберут кого нужно в лес.
— Семен Филиппыч сказал, будто Гриша имеет указание и вас забрать в лес, — сказала Ольга огорченно.
Это сообщение всех нас неприятно удивило. Мы поговорили и пришли к выводу, что мне пока нет оснований уходить из города. Из арестованных лично меня знает только «Муся», а в ее стойкости мы не сомневались. В полиции известно, что подпольной организацией руководил старик-плотник, но меня знают как стекольщика; к Анне Трофимовне полиция за мной не приходила.
Мы условились, что на другой день после моего свидания с Гришей соберемся у «Луки» и окончательно решим вопрос о нашей будущей работе. Мы считали, что «Лука» — вне всяких подозрений у гестапо и находится в лучшем положении, чем любой из нас.
Ольга задержалась у меня и, когда все ушли, сказала:
— Приходил «Максим Верный». Он очень встревожен: сегодня утром арестовали Людмилу.
— Сейчас же предупреди «Нину». Она с семьей должна немедленно уйти с Гришей в лес. А о тебе Людмила ничего не узнала?
— Я с ней не встречалась. Думаю, что она обо мне не знает.
На другой день рано утром, когда я еще спал, снова прибежала Ольга.
— Я и Сергей провалились. Пришла вчера домой часа в три. Недалеко от нашего дома увидела гестаповскую машину, но не прядала значения: они везде шныряют. Сварила обед, сходила за водой и поджидала Галку. Вдруг заходит соседка Феня и шепчет:
«Ты одна?»
«Одна».
«Тебя и Сергея гестапо ищет».
Фене я не доверяла.
«Чего это мы вдруг понадобились гестапо? Какое мы к ним отношение имеем?»
«Ты, Ольга, свои грехи знаешь. Уходи скорее!» сердито сказала она.
Оказывается, к Фене приходила мать «Максима Верного», заставила Феню поклясться ребенком, что она меня предупредит и никому об этом не расскажет.
«Они, видно, не знают вашей фамилии, — добавила Феня, — ходят из дома в дом и спрашивают, где живет Ольга, у которой мужа зовут Сергей. Вас, конечно, все знают, но никто не говорит. Машина и сейчас недалеко стоит. Скоро до нашего двора дойдут, а тут Мирка со своим Линдером — сама понимаешь. Беги, пока не забрали!»
Я схватила с вешалки кожанку и выскочила на улицу. Галка стояла за углом. Я позвала ее и сказала, что нам нужно итти. Мы перешли на другую сторону, там нас уже ждала мать «Максима». Оказывается, часов в десять утра к их дому подъехала машина. Из нее вышла Людмила и гестаповцы. Старуха сразу сообразила, что приехали за сыном, и спрятала его.
«Где сын?» спросила Людмила, входя в дом вместе с гестаповцами.
«Он на работе».
«Там его нет. Ты мне должна сказать, где он. Мне нужно узнать, где живут Ольга и Сергей, которые к вам ходят», добивалась Людмила.
— Откуда же Людмила узнала о вас? — спросил я у Ольги.
— Она несколько дней до предполагавшейся отправки жила у «Максима». Очевидно, слышала имена.
Гестаповцы и Людмила ничего не добились у старухи и пошли по домам, везде спрашивали квартиру Ольги, у которой муж Сергей.
Мать «Максима» слышала, как Людмила говорила гестаповцу: «Мне бы только Ольгу поймать, а она все и всех знает».
— Нужно сейчас же предупредить Сергея..
— Я уже послала в Сарабуз своего подпольщика, Семена Антоновича Нечепурука. Отец Сергея тоже побежал туда. Не знаю только, сумеют ли они добраться раньше гестаповцев. Я просила Семена Антоновича, если он Сергея не найдет, пусть зайдет к учителю Массунову, по кличке «Заря», и предупредит. «Заря» должен знать, где Сергей.
Мы договорились, что Ольга с дочкой до вечера будут скрываться у Анны Трофимовны, а в половине шестого придут к Филиппычу, и Гриша уведет их в лес.
Отправив Ольгу, я быстро собрался к Филиппычу. Надел свое приличное пальто, в котором никогда не ходил по городу, а вместо шапки-ушанки — фуражку Резунова. «Обо мне тоже может быть известно в гестапо. Возможно, в гестапо еще не знают, где я живу, но уже имеют мои приметы и подстерегают на улице. „Мартыну“ что-нибудь уже известно, потому он, может быть, и прислал за мной Гришу», думал я по дороге.
Около дома Филиппыча прогуливались два немецких солдата — патруль, но цветок стоял на условленном месте, и я вошел в дом.
Несмотря на ранний час, все уже были на ногах. Мария Михайловна готовила завтрак. Филиппыч в своем рабочем фартуке сидел за столом, разговаривал с Гришей и Женей. Тут же были Ваня и Саша; они жадно слушали рассказы партизан об их житье-бытье. Все были близкими, родными. Мы расцеловались.
— Давно не виделись! — с радостной улыбкой сказал Гриша. — Как жизнь?
— Ничего, хорошо. Как дошли?
— Превосходно, без всяких приключений, — ответила Женя.
— Ну, — сказал Филиппыч, глядя ласково на нас, — мешать вам не буду, пойду работать. Саша, и ты, Ваня, ступайте на улицу. Да глядите в оба, чтобы не подошел непрошенный гость.
— Знаю без тебя! — огрызнулась Саша. — Сейчас пойду. — И, обернувшись ко мне сияющими от радости глазами, таинственно шепнула:
— Дедушка, а у меня есть партизанская дочка!
— Вон что! Где же ты ее достала?
— Из лагерей с мамой принесла. Таней звать, хорошая такая. Показать вам?
— Покажи, покажи! — гладя ее по головке, сказал я.
— Она сейчас спит. Когда встанет, обязательно покажу. Вы не уходите.
— Таня смышленая девочка, только, гляди, греха с ней наживешь, — заметила с огорчением Мария Михайловна.
