Я вдруг подумал, что надо было позвонить Острякову и пригласить его с Полиной в ресторан. Анатолий Павлович будет до конца года безвыездно находиться в Ленинграде. Он сам попросил, чтобы пока его не посылали за границу. Сейчас он заведует каким-то сектором в «Интуристе». Как и я, на работу ходит пешком, вернее бегает. Трость он забросил, почти не хромает.
— Дорогой, я все хотела тебе сказать… — наморщила белый лоб Вероника. — Я ведь хотела тогда, летом, ехать в Москву на следующий день… Что же заставило меня переменить решение?
— Интуиция, — подсказала Варя.
— Дай вспомнить… — глаза Вероники отрешенно смотрели прямо перед собой. И, как всегда, ярко блестели. — Да, мы с подругой собирались к портнихе… Я позвонила, но ее не оказалось дома… Тогда я схватила сумку, запихала в нее кое-какие вещи и бегом бросилась к машине, которая стояла под окном. Будто кто-то требовательно позвал меня…
— Кто-то… Конечно, ты, — улыбнулась мне Варя. — Никогда не ездил на попутках, а тут стремглав помчался на Среднюю Рогатку.
— Я еще издали увидела вас и хотела проехать мимо, но…
— Внутренний голос скомандовал: «Остановись!» — подсказала Варя.
— И я остановилась… на свое горе или счастье?
— Вам лучше знать, — насмешливо заметила Варя и пошла вперед. Наверное, ее утомили воспоминания Вероники.
Странно, Веронике пришла в голову точно такая же мысль, что и мне: случайность или закономерность наша встреча с ней? Я тоже много думал об этом, так же как и о том, зачем я появился на белый свет, — случайность это или закономерность?..
Наверное, на подобные вопросы, которые задают себе многие люди, никто пока ответить не может.
Вероника порывисто схватила меня за руку и, приблизив свое глазастое лицо к моему, прошептала:
— Поедем ко мне, Георгий? Я умираю…
Стоило ей вот так посмотреть мне в глаза, как я тоже загорался. Она слегка прикоснулась к моему виску пухлыми горячими губами.
— Что ты мне такое сегодня говорил по телефону?
— Я сказал, что люблю тебя.
— Наверное, была плохая слышимость, — я звонила из автомата.
— Я сказал, что хочу тебя…
— Обними меня, крепко-крепко!
В этот момент у здания цирка остановились «Жигули» салатного цвета. Оттуда вылез Леня Боровиков. Ветер взъерошил его светлые волосы. Такое впечатление, будто у него в волосы воткнуто перо. Он что-то сказал Варе — она сразу остановилась, увидев его, — и теперь они оба стояли на пустынной площади напротив цирка и смотрели на нас. Смотрела на нас с афиши и знакомая, улыбающаяся во весь широкий рот, круглая физиономия клоуна Олега Попова. Огромная клетчатая его кепка напоминала крышу навигационной станции в аэропорту.
— Ты мне роди, пожалуйста, сына, — сказал я Веронике. — С дочерьми, я гляжу, слишком уж много хлопот…
— Ты собираешься с ним драться? — испугалась Вероника. — Он такой громадный…
— Надо будет попросить Варю, чтобы в другой раз выбирала дружка в легкой весовой категории… — усмехнулся я.
Не сделал я и двух шагов по направлению к ним, как Вероника догнала меня, вцепилась в рукав.
— Если он тебя тронет, я ему глаза выцарапаю, — скороговоркой проговорила она.
— Сейчас будет цирк… у цирка, — сказал я. — Жаль, зрителей мало…
Но никакого цирка не получилось. Я был настроен воинственно. Пусть он сильнее, но я не отступлю, это я знал точно. Я помнил, Варя говорила, что баскетболист точит зуб на меня. Доказывать этому верзиле, что я тут ни при чем, у меня не было никакого желания. У меня уже была раз стычка с ним в Купчино, когда мы с Боба Быковым вызволяли из квартиры Олю Журавлеву и Милу Ципину. Тогда победа осталась за мной. Правда, Боровиков был сильно пьян, сейчас он выглядел вполне трезвым. Драки я с детства не любил, наверное потому, что приходилось довольно часто драться. Армейская спортивная закалка еще сохранилась, и Боровикову не так-то просто будет справиться со мной, хотя он и на голову выше, да и моложе лет на пятнадцать. Где-то в глубине души я понимал всю нелепость ситуации: на глазах родной дочери и любимой женщины я буду драться с парнем, ухаживающим за моей дочерью!..
Вероника ни на шаг не отставала от меня, ветер сбил ее волнистые волосы на одну сторону, расширенные глаза уже не блестели, а сияли каким-то неземным светом. Звездным светом. Появившаяся со стороны Садовой улицы крытая грузовая машина помигала нам фарами, потом объехала стороной.
— Георгий Иванович… я люблю Варю, — с трудом одолев мое имя-отчество, заявил мне посередине площади Леня Боровиков.
— Я ее тоже люблю, — пошарив у себя в голове и не найдя ничего поумнее, изрек я.
— Варенька, и я тебя люблю, — ввернула Вероника.
— Три подряд признания в любви… — насмешливо заметила Варя. — Не много ли для меня одной?
— Я хочу жениться на ней… — мотнув растрепанной головой, сказал баскетболист. — То есть на Варе, — тут же поправился он.
— Слава богу, а я уж подумала, на Веронике Юрьевне, — хихикнула Варя.
Она вдруг развеселилась, острые каблуки ее сапожек застучали по асфальту, она стащила с рук кожаные перчатки и стала хлопать ими друг о дружку.
— Почему вы все это говорите мне? — сказал я. Положение у меня было прямо-таки дурацкое.
— А кому же еще? Вы ведь отец!
— Ты очень наблюдательный, — хихикнула Варя. В этой нелепой ситуации лучше всех себя чувствовала моя дочь. Казалось, ее забавляет вся эта история.
— Я хочу, чтобы вы… — Леня запнулся и повернул голову к Варе, но та приплясывала на одном месте, будто у нее озябли ноги, и смеялась.
— Леня, кто же так говорит? — дурачилась Варя. — Нужно поклониться отцу в ножки и сказать: «Милости вый государь, нижайше прошу руки вашей дочери…» Да, тебе же мои ноги нравятся, в таком случае: «Прошу ноги вашей дочери… Благословите нас с рабой божией Варварой Шуваловой на законный брак…»
— Варя, зачем ты так? — с укоризной посмотрела на нее Вероника.
— А что он тут устроил… цирк? — взорвалась Варя. Леня стоял телеграфным столбом и хлопал глазами.
Вид у него растерянный. Потоптавшись, он подошел к Варе, крепко взял за руку и заявил:
— Короче говоря, мы завтра подаем заявление во Дворец бракосочетания.
Я молча смотрел на них, ожидая, какую еще штуку выкинет дочь. Вероника прижалась к моему локтю, и тоже смотрела на них. Веселее всех было Олегу Попову, он понимающе подмигивал нам, приглашал в цирк, где обещал все проблемы враз разрешить…
Варя высвободилась из рук Боровикова, отодвинула с глаз темную прядь, выбившуюся из-под пушистой шапки, и разразилась целой речью:
— Не пойдем мы завтра, дорогой Ленечка, во Дворец бракосочетания… Он решил за меня! Почему вы, мужчины, думаете, что стоит нас поманить в загс и мы побежим, задрав юбки?
— Варенька, ты ведь в джинсах, — вставила Вероника. Она с нескрываемым интересом следила за происходящим.
— Рано, Ленечка, нам подавать заявление… Я еще не готова к семейной жизни. А что толку выйти замуж и потом развестись? Я хочу действовать наверняка, а ты, Боровиков, пока не внушаешь мне доверия как будущий муж. Ты — эгоист, привык к поклонению, легкой жизни, и потом, у тебя нет профессии… Третий год не можешь сдать экзамены за второй курс института! Или думаешь, если ты известный баскетболист, так тебя не выгонят?
