покинула дом на улице Дзержинского в Сухуми. Он не понимал, что отец и его брат воевали с грузинской национальной гвардией. Не знал, что сначала их приютили родственники в Сочи, потом в Москве, что потом они переехали в Сибирь, где мать смогла устроиться по специальности на работу в больницу. Ютились сначала в общежитии, а потом отец с дядей уехали, чтобы участвовать в битве за Сухуми. Гене было тогда всего два года, а его двоюродному брату пять. Но войной, борьбой за независимость Абхазии была пронизана вся жизнь семьи Бганба. Поэтому он знал о ней всё. И один и тот же рассказ здесь звучал каждый год: как погиб дядя Валера. Война уже кончилась, в Абхазию вошли российские миротворческие войска, а дяде выстрелили в спину прямо на улице. Скорее всего, это была чья-то месть. И она была бы понятна, если бы не подлый выстрел в спину. Ненависть к грузинам здесь была таким же обычным делом, как любовь к ближним. Просто их положено было ненавидеть. Хотя это не была слепая ненависть. Как-то Гена спросил у отца: все ли грузины плохие?
Отец внимательно посмотрел на сына и ответил, взвешивая каждое слово:
- Нет, конечно, не все, раньше мы даже дружили семьями с грузинами, жили на одной площадке, нам делить было нечего, грузины тоже очень пострадали от войны. Почти все, больше четверти миллиона вынуждены были покинуть Абхазию, которая была для них родиной...
- Почему же мы их не пустим обратно? - резонно спросил Гена.
- Потому что вместе с ними вернётся война, теперь уже по-другому быть не может.
- Тогда зачем война?
- Война - это пища для богатых, для тех, кто хочет стать богатым и управлять другими людьми, - коротко объяснил отец.
- Но почему большая Россия молчит?
- Потому что в России тоже идёт война, и ей намного тяжелее, чем маленькой Абхазии, на ней большая ответственность. Мы же входили в Россию как отдельный народ и выходить из России не собираемся.
Именно поэтому Гена подружился с Алексеем. Оба не понимали, как могут спокойно жить люди, тем более в роскоши, когда где-то идёт война и гибнут невинные люди. И оба они с одинаковой силой презирали Горбачёва и Ельцина.
Мать не согласилась возвращаться в Сухуми ни под каким предлогом.
- Я столько перевязала раненых с обеих сторон, что заслужила себе мир и покой, - говорила она.
Даже спустя несколько лет после того, что она видела в городе во время боёв, она пугалась разрывов петард и салютов. Едва-едва её удалось уговорить ездить в Сухуми в отпуск. Всё-таки - солнце и море бесплатно. А в этом году поехать не удалось, потому как маму оставили на лето вместо главного врача. Отец же настоял, чтоб все родственники собрались помянуть дядю Валеру на территории России. У них дома.
Отец так и разрывался на две части, мотаясь между Сухуми и Сибирью. С переменным успехом занимался коммерцией. Повзрослев, Гена понял, что отец занимается перевозкой не только товаров народного потребления и мандарин, но и ведёт какие-то дела с российскими военными. К тому времени у всех Бганба были российские паспорта, поэтому отец настоял, как старший в семье, чтобы двоюродный брат Владислав поступил в институт в России. Следом пошёл и Гена. Правда, получив в этом году диплом, Владислав уехал с отцом, а Геннадия оставили единственным мужчиной в доме. Это было похоже на приказ, и отказаться он не мог. Но вчера они вернулись и привезли с собой запах некончившейся войны...
* * *
В десять утра вся команда была в сборе. Смоляков пришёл один, опоздав на пять минут. В руках у него была большая спортивная сумка. Утро выдалось пасмурным. Задумчивые облака быстро погрустнели до состояния туч. Стало прохладнее, но небо уронило только несколько капель на квадратный метр, попугав дождём. Погода добавила хмурости и озабоченности лицам ребят. Участковый же, напротив, пришёл с особым вдохновением.
- Ну что, дети лейтенанта Шмидта, двинули?
- Куда?
- Щас всё увидите, тут недалеко.
Маленьким отрядом они прошли три квартала и вошли в один из дворов, состоящий из муниципальных зданий и офисов. Почти в центре стоял старый, века ещё девятнадцатого, огороженный чугунной изгородью двухэтажный особняк. На воротах красным фоном выделялась вывеска с надписью «Дом ребёнка», мелкими буквами было обозначено его районное значение и отношение к системе образования. Никто из ребят лишних вопросов не задавал, милиционер и сам вёл скупую экскурсию. Так, у входа в особняк он указал на заделанный не так давно прямоугольный проём в дверях.
