Они сидели, как два гриба-близнеца, на толстом, косо спиленном пне. Рядом подо льдом глухо журчала Тимаевка. На пригорке блестко голубела крыша водокачки.
Маленькое дымчатое облако, с размаху напоровшись на ясный острый серп месяца, заклубилось, расползлось. Протяжно скрипнула, будто вздохнула, высокая сосна. Где-то неподалеку ветвь с облегчением сбросила глыбу снега.
— Летит! — прошептал Стасик.
Звук моторов становился все громче, отчетливее.
— Готовсь! — скомандовал себе Юрка.
— Это наши, Юр, — стуча зубами, пробормотал Стасик.
— Думаешь?
— Наши.
И точно. В стороне низко над лесом прошли тяжелые бомбардировщики. Мороз прихватывал уши. Стасик вытащил согревшуюся на животе руку и по очереди прикладывал к ушам, к носу. Юрка на мороз не обращал внимания. Когда и у него защипало нос, он только досадливо дернул головой и тут же забыл обо всем, услышав знакомое: «Везу-у, ве-зу-у…»
Первая ракета, осветив все кругом зеленоватым светом, казалось, полчаса висела в небе. А когда погасла, морозный лес еще теснее обступил ребят, небо стало черным, звезды вдруг пропали. Невидимый без огней, прогудел над головой самолет. Развернулся — и визгливый свист рассек воздух. Вздрогнула земля. Сосны разом сбросили снег на головы прижавшихся к пню ребят.
Снова стало тихо, и только меж ветвями струилась невидимая снежная пыль.
— Видал! — На Юркиных ресницах, бровях — снег, в глазах — торжество.
— Одну сбросил… Почему одну? — Губы у Стасика едва шевелились, от холода он шепелявил.
— Наверное, больше не было, — сказал Юрка.
Он стащил с головы шапку и стряхнул снег.
— Домой?
Стасик энергично закивал головой.
— Или еще подождем?
— Хочешь, чтобы на голову сбросили?
Ребята уже выбрались на «трубу», и в это время со стороны поселка снова послышался нарастающий гул. Мальчишки остановились.
— Много-то как их… — растерянно сказал Стасик.
Юрка повернулся и напролом через кустарник снова бросился в лес. Ноги увязали в снегу. Сзади прерывисто дышал Стасик. Гул над головами становился все громче. В просвете деревьев показалась крыша водокачки. Юрка на ходу выхватил ракетницу и одну за другой выпустил в сторону болота три ракеты. От деревьев на зеленоватый снег упали дрожащие тени. Они угрожающе росли, становились все длиннее и длиннее. И снова, как тогда, в раскатистый гул моторов вплелся знакомый и пронзительный свист.
Ничего не видя перед собой, они разом выскочили на маленькую полянку, поросшую редким ельником, и скатились в старую воронку. А рядом над болотом взлетели черные комья торфа. Ух! Ух! Ух!..
КРЕЩЕНИЕ ОГНЕМ
Колька Звездочкин видел, как взвилась первая ракета, а затем громыхнула тяжелая фугаска. Он даже ощутил мягкий воздушный толчок. Будто кусок ваты кто-то ткнул в лицо.
«Вот черти, не боятся!» — подумал он, собираясь слезать с крыши. В домах захлопали двери, и на улицы высыпали встревоженные люди. Из Колькиного дома в расстегнутой гимнастерке без ремня выскочил капитан. Широко расставив ноги в хромовых сапогах, он прислушался. Ветер, перемахнув через забор, взъерошил на его затылке волосы.
Низко прошли бомбардировщики. Колька вмиг забыл про капитана. Три зеленых ракеты одна за другой повисли над заснеженными макушками сосен. Задвигались на крышах тени от труб. Увидел Колька и свою тень. Она зашевелилась, вытянулась. Едва растаял в морозном небе свет последней ракеты, как дом снова подскочил под Колькой от тяжелого взрыва.
Яркие багровые вспышки освещали черный лес. Старый скрипучий дом содрогался, сыпались стекла. И Колька, загребая руками снег, медленно съезжал с крыши. Зажав в горстях снег, он, словно куль, шлепнулся в сугроб рядом с капитаном.
— Ты это что? Колька? Откуда? Никак с неба? Смотри: фрицы болото бомбят! Шпарят и шпарят… — удивился капитан.
— Ой, разбомбит, дядя Вася! — орал Колька.
— Не разбомбит… Склад совсем в другом месте, — усмехнулся капитан.
— Там же Юрка Гусь с этим Стаськой, дядя! У водокачки… — хныкал Колька. — Ой, разбомбит их…
— Какой Гусь?
Капитан сильно встряхнул Кольку за плечи.
— А ну-ка! О чем ты?
— Там ребята! — кивнул Колька в сторону грохочущего леса. — Ракеты пускают…
— Ах, мерзавцы, что придумали!
Дядя Вася бросился в сени. Мощный взрыв с треском захлопнул за ним дверь, едва не сорвав с петель.
— Веди к своим ребятам! — натягивая на плечи желтый полушубок, приказал капитан.
В развороченном бомбами лесу было тихо. Месяц плыл по небу. То тут, то там зияли черные воронки. В освобожденных от снега елях и соснах запутался белесый вонючий дымок. С деревьев все еще сыпалась снежная пыль.
Колька зацепился ногой за косо воткнувшийся в снег сук и упал.
— Нету их тута…
— Эй, ребята! — закричал капитан.
Тишина. Лишь Тимаевка не спит, ворочается подо льдом. Да изредка слышно, как в разбросанные кругом воронки скатываются снежные комки.
— Разбомбило, — плаксиво сказал Колька. — Я говорил…
— Не каркай! — оборвал его капитан. — Эй, Гу-усь! — громче закричал он.
— Ста-ась, где вы-ы-ы? — заорал Колька.
— Чего кричишь? — недружелюбно спросил кто-то совсем рядом.
Колька обалдело завертел головой.
— Где? Эй, где вы?
— Разуй глаза — увидишь.
Из старой воронки, залепленный снегом, чуть живой от пережитого страха и холода, выбрался Стасик.
— Гусь? — Колькин голос дрогнул. — Нету его… Накрыло!
— Помолчи ты! — с сердцем сказал Стасик. Он кинулся к воронке и помог выбраться Юрке. Пошатываясь, Гусь сделал несколько шагов и, хлопая глазами, уставился на капитана.
Капитан молча смотрел на ребят. В его раскосых глазах — веселое недоумение.
— Кто из вас устроил этот спектакль? — тихо спросил он.
— Кто! Ясно, Гусь, — сказал Колька. — Другой разве такое безобразие придумает? На станции все стекла вылетели.
— Ну что ты на самом деле? — толкнул его в бок Стасик и повернулся к капитану.
— Это мы… Оба.
— Ну? — повернулся капитан к Юрке. — Рассказывай, Гусь!
Юрка молчал. Драная шапка сбилась набок и чудом держалась на одном ухе. Он смотрел на капитана и шевелил губами.
— Ну, чего ты там бормочешь? — спросил капитан и нагнулся к нему.
Юрка широко раскрыл рот и вдруг громко загоготал:
— Ого-го-го!
— Ты что, парень? — Дядя Вася еще ниже нагнулся к Юрке.
Гусь стащил с головы солдатскую ушанку, постучал себя кулаком по круглой голове, прислушался:
