позади.
— Дают подтверждение, — сообщил Михаил.
— Конспираторы хреновы, предупредить не могли! А если бы мы по этому геликоптеру огонь открыли? — Лейтенант дал сидящему рядом солдату дымовую шашку. — Пойди зажги у края вертолетной площадки.
Боец затрусил к выходу из капонира, придерживая рукой приклад карабина.
Силуэт вертолета рос, крылатая машина держала курс прямо на вершину. Давыдов побежал к вертолетной площадке. Серый «Ка-29», оглушая шумом двигателей и свистом винтов, прошел над головой, поднятый лопастями ветер разметал клубы дыма от шашки. Вертушка ушла к озеру.
— Какого черта… — Давыдов зашелся в кашле, впопыхах он дал солдату шашку с хлорпикрином. Порывы стихающего ветра сносили остатки едкой дряни с вершины.
— Он что, не знает, где мы, а где они? — солдат-азербайджанец, приложив ладонь козырьком ко лбу, вглядывался в удаляющуюся точку.
Только сейчас лейтенант заметил, что у площадки собралось все «население» поста, включая прихромавшего Алвара.
— А ну, марш по огневым точкам, тоже мне вояки… — Офицер почти съехал по склону укрытия и схватил трубку телефона. Кудрявых остался сидеть на краю капонира, наблюдать за озером.
— Прямо к лагерю этих, врагов, пошел. Может, так надо, а, товарищ лейтенант?
Давыдов вызывал батальон. Ответил сам Дед:
— Не паникуйте, все по плану, держитесь, скоро все кончится…
— Говорят, по плану. — Лейтенант взял телефон и, волоча за собой провод, взобрался к Кудрявых. Рядом устроился финн.
Вертолет завис над лагерем, ветер взметнул песок и сухую опавшую хвою. Полотнища палаток рвало с колышков. Внизу мельтешили люди. Трое бежали к старому блиндажу, остальные — под прикрытие сосновых крон. Летчик уже выбрал место посадки и теперь опускал ручку шаг-газ, заставляя машину идти к земле. Борттехник распахнул люк, и первая пара с оружием на изготовку приготовилась спрыгнуть на песок.
Трубу на станке и людей рядом заметил правый летчик. Толкнул командира, указал пальцем. Утопив педаль поворота и наклонив ручку тяги, тот стал уводить машину от намеченного места высадки. Ручку шаг- газ пришлось вернуть в прежнее положение. От неожиданного маневра двое у люка чуть не нырнули вниз, их удержали за снаряжение стоящие сзади. Пехотинцы в салоне повалились на пол. Корнеев бросился в пилотскую кабину.
— Вы что делаете?! — закричал он экипажу. — Немедленно сажайте машину!
Сзади оглушительно грохнуло, взрывной волной майора опрокинуло в кабину. Осколки дробно застучали по дюралю. Вспыхнуло. Потянуло дымом. Ровный рокот двигателей сменился надрывным воем. Летчик ткнулся лицом в приборную доску. Опрокинутый Корнеев кое-как сел. «Спас бронежилет», — мелькнула мысль.
— Подбит из ПЗРК[36], ухожу от места высадки, — докладывал второй летчик, одновременно пытаясь удерживать машину на курсе. В горячке он не замечал болтающийся кусок перебитого шнура гарнитуры шлемофона. В кабину пробивался дым, пахло горелым маслом. В салоне кто-то кричал и стонал.
Дымя, вертушка снижалась по дуге. Не дотянув до подножия сопки, плюхнулась на болото недалеко от лагеря. Шасси подломилось, и «Ка-29» наклонился на правый борт. Сломанные при ударе лопасти далеко разлетелись в разные стороны от места аварии. Из машины выскочили пятеро, отбегая от горящей «вертушки», развернулись в цепь.
— Что это там? — повернулся младший сержант Кудрявых к лейтенанту.
Давыдов, видевший, как падал вертолет, стряхнул оцепенение.
— Похоже, сбит. Срочно сообщай нашим…
С вершины сельги загремели выстрелы. Мишка с Давыдовым бросились на землю. На коммутаторе дружно отвалились пластинки на окошках линий связи с огневыми точками, задребезжал звонок.
— Это не по нам, это по тем, кто прилететь на вертолет, — сообщил выглянувший из-за бруствера Алвар.
Люди в цепи опрокидывались навзничь.
— Там у них снайпер, — сообщил финн.
— Попробуй его найти. — Лейтенант вручил бывшему разведчику бинокль.
Некоторое время Алвар разглядывал вершину и склон гряды:
— Он на другой сторона, наверное, не один. Здесь не вижу. С наш сторона никого нет.
Десантники на болоте залегли, укрываясь за кочками от огня. Выстрелы и короткие очереди не замолкали. Через некоторое время штурмовая группа начала отползать к вертолету.
— Давай вниз. — Давыдов почти столкнул младшего сержанта, укрывшегося за насыпью.
Кудрявых съехал по склону к коммутатору, в укрытии сел. Поймал себя на том, что дрожат колени. Страх? Или азарт, предвкушение боя? Нет, страха Миша не испытывал, и это его даже удивило. Ощущение, как перед стометровкой на соревнованиях в институте.
— Миша, звони по окопам — к бою! — раздался сверху голос лейтенанта.
Младший сержант потянулся к ручке индуктора и только тут заметил, что руки тоже бьет мелкая нервная дрожь. Собравшись, он резко крутнул ручку вызова. Съехавший сверху Давыдов не выпускал из рук ТА-57. Офицер поднял трубку. Батальон ответил сразу. На КП ждали сведений о действиях группы.
Дед очень медленно положил телефонную трубку в гнездо аппарата. Силинкович и местный начальник отделения конторы молча смотрели на командира батальона. В классе повисла звенящая тишина. Это был как раз тот случай, когда молчание красноречивее многословия. Кайманов подчеркнуто ровно произнес:
— С вертолетом все, докомандовался ваш иезуит. Что будем делать дальше?
Подполковнику госбезопасности Дмитрию Ивановичу Сивцову казалось, что все кругом отодвигается вдаль, покачиваясь, уплывает; класс наклонился и заскользил в сторону. Собрав волю, Сивцов попытался остановить это скольжение. Голос начальника штаба пробивался сквозь слои ваты, которые взялись неизвестно откуда и заглушали все звуки.
— Предложения следующие: Олсуфьев вооружает, сколько может, людей, минимальное количество оставляет нести боевое дежурство и выдвигается к посту. Сообщаем ему радио данные для связи с Давыдовым, чтобы они смогли на месте скоординировать свои действия. Задача Олсуфьева — перекрыть дорогу. Пограничников просим хорошенько прикрыть линейку. Раз уж Комитет продемонстрировал все, на что способен, будем расхлебывать эту кашу сами. Надо снимать ограничения по секретности, все равно скоро шило вылезет из мешка. Следует немедленно выйти на полк и ввести их в курс, и дальше, на дивизию. Гостей, я полагаю, надо сбивать, на земле их не взять, только зря людей потеряем. Конечно, если у Комитета не найдутся веские аргументы против этого варианта. — НШ повернулся к начальнику местного отделения.
Аргументов не было, чекисту вообще ничего путного не приходило в голову. Мысли разбегались в разные стороны. В душе почему-то возник протест. Не против чего-то конкретного. Против того, что все вышло именно так, а не иначе. Рушилась карьера, а вместе с ней летело в пропасть все: выслуга лет, благополучие семьи, будущее детей, вроде бы наладившийся к концу службы быт. Теперь внуку заказана дорога в вожделенное училище погранвойск. Сивцов представил на мгновение кадровика, проверяющего анкету внука: «…Ах, тот самый… Нет, нам такой не подходит…» А ведь до пенсии всего ничего, с учетом льготной выслуги пенсия должна быть… Какая, к черту, пенсия, все, вся жизнь псу под хвост, из-за одного московского выскочки. Это дерьмо в самом начале нужно было отдать армейцам, пускай бы разгребали. Ну прислали тебя координировать, так не лезь же, в самом деле, в пекло. Нужно было дождаться, когда вояки разберутся с проблемой, изъять у них материалы, и все. Пожалуйста, беги докладывай о проделанной работе. И результат налицо, и контора не внакладе. А теперь что исправишь? Спецгруппу угробили под чутким руководством представителя конторы. Кто будет объясняться с флотским начальством, с семьями этих парней, в конце концов? Сам координатор пропал, скорее всего, его больше нет в живых. А этого Сивцову московский папа не простит, папа не вспомнит, что велел выполнять все капризы дитятки. Он вспомнит, что Сивцов поставлен здесь блюсти интересы Комитета и должен сам решать возникающие в районе проблемы.
