рюмку в рот. Немного погонял напиток языком, а потом осторожно проглотил.
— Недурно-с, и даже весьма, — сделал он вывод и смело налил стопку до краев. Достал из холодильника соленые огурцы, нарезал их кружочками, положил яичницу на тарелку и приступил к полднику.
— За успех мероприятия, — звякнул он стопкой о бутылку, выпил и закусил огурчиком. Здорово. Все здорово. И то, что он только что стал богаче тысяч на семьдесят зелеными. Это если не связываться с аукционами, а просто сбыть монетки своему брату — коллекционеру. А пойдут они нарасхват. Монет этого периода истории в мире мало, очень мало. Практически нет. Поначалу считалось, что тогда в Пантикапее их вообще не чеканили. Потом все же нашли несколько образчиков в курганах и кладах Причерноморья. Как только эти оказались на территории современной Белоруссии? Теперь уже никто не узнает: то ли с купеческим караваном, то ли в сумке варяга-наемника, то ли в кошельке скифского воина. Витольд Самойлович налил себе еще. Настойка была хороша. Чувствовался привкус лесных трав, их аромат. Напиток был мягким и не драл горло, как водка российского разлива. Братки-белорусы, в отличие от россиян, сохранили госмонополию на спиртное и советские ГОСТы. Своим поисковикам Альперович всегда наказывал, чтобы из поездок они привозили бутылку-другую чего-нибудь экзотического. Импортное пойло антиквар не уважал, справедливо считая, что такая страна, как Россия, имеет свои богатейшие традиции виноделия. И нечего размениваться на иностранщину, особливо учитывая, что она того не стоит. Зачем тратить деньги на разрекламированный импортный суррогат, единственное достоинство коего в красивой этикетке, замысловатой стеклотаре и экзотической окраске ее содержимого? Бери напиток на любой вкус и цвет — хоть вино, хоть что-то покрепче, — все одно, наше лучше, если только покупать действительно то, за что платишь: настоящее грузинское вино, продукцию «Массандры» или подлинный армянский коньяк, который сам У. Черчилль предпочитал французским и прочим «аналогам». Завершив прием пищи, убрал со стола посуду, поставил на плиту кофейник. Кофе он всегда варил с кардамоном на арабский манер. Направился в кабинет. Там он включил ноутбук и вошел в интернет. Порученцы справились с поставленной задачей на «отлично», но бережливость превыше всего. Господин Альперович со скаредностью Бальзаковского Гранде рассчитал их комиссионные и оформил электронный перевод требуемой суммы. Учтено было все: стоимость проезда, суммы на оформление документов, взятки, сложность задания и риск, почтовые расходы и столовые деньги. После начисления зарплаты и аванса для следующего дела он вышел на домашнюю машину одного из экспедиторов и сбросил ему файл с очередным поручением, предварительно зашифрованный программой PGP[26]. Учитель-историк Петр Иванович Сахар из белорусского поселка Калинковичи теперь может бесконечно долго ждать, когда «представители Минского исторического музея», взявшие его коллекцию монет для экспозиции «Ветры времени над Белой Русью» под расписку, вернут раритеты их законному хозяину.
На текущий момент все намеченное к исполнению было реализовано. Витольд Самойлович выключил персоналку, снял кофейник с конфорки и направился за почтой. За почтой нужно было выходить в подъезд. Альперович накинул теплую куртку, положил в карман газовый пистолет, предварительно сняв его с предохранителя. На всякий пожарный, как говаривал Семен Семеныч из «Бриллиантовой руки». Сунул ноги в ботинки и открыл металлическую дверь; убедившись, что замок «Бронзовый Джек» сработал как нужно, спустился на лифте к почтовым ящикам. Почту обязательно нужно было забирать своевременно, пока юные бездельники, слоняющиеся по подъездам в поисках укромного местечка, чтобы потискаться и покурить, не извели корреспонденцию на подстилку. Ящик оказался набит «под завязку». Кроме ежедневных газет и очередного «Вокруг Света» в нем обнаружился пухлый пакет. Антиквар удивленно рассмотрел конверт из плотной бумаги: ни имени отправителя, ни обратного адреса указано не было. Попробовал припомнить, не должен ли кто-нибудь из его корреспондентов ему что-нибудь переслать. По всем прикидкам выходило, что не должен. Витольд Самойлович опасливо прощупал содержимое. Лучше перестраховаться от греха подальше. Мир не без «добрых людей», антиквар имел и конкурентов, и завистников. Хотя до сих пор в их среде друг другу бомбы не подбрасывали, но… Судя по всему, внутри пакета были какие-то бумаги. Продолжая недоумевать, антиквар вернулся домой. Хотелось вскрыть послание немедленно, но Витольд Самойлович с младых ногтей приучил себя делать все основательно. Он оставил корреспонденцию в кабинете, сходил на кухню и вернулся с чашкой кофе. Устроившись в кресле, антиквар поставил блюдце с чашкой на голову «скифской бабе», стоящей возле кресла, и взялся за пакет. Истукан, кстати, был самым настоящим и некогда красовался во внутреннем дворе исторического музея в городе Харькове. Его доставили антиквару «направленцы» на Украину. Когда он принимал их на работу, это было испытательным заданием, проверка профпригодности. Хотите на меня работать — докажите, что вы этого заслуживаете. Теперь «баба» служила в качестве экзотической подставки для чашки кофию или пепельницы. Стояла она в кабинете, так как для гостиной у коллекционера имелось кое-что более сногсшибательное.
В конверте оказалось несколько листов распечатанного на струйном принтере текста и стопка фотографий. Витольд Самойлович отхлебнул кофе и принялся читать. Очень скоро его рука задрожала. Он попытался поставить чашку на голову статуи, но промахнулся и расплескал напиток. Текст содержал описание одной из недавно проведенных «операций», в нем подробно раскрывался ее замысел, излагалась вся последовательность действий, схемы «кто? — что? — кому?», а для убедительности прилагались снимки «товара» и участников сделки. Учитывая, что «товаром» были старинные книги и иконы XVII века, похищенные подручными антиквара в одном из монастырей Вологодской области, тянуло все это, даже при гуманном демократическом законодательстве, на некоторое (весьма значительное) количество лет труда, посвященного развитию деревообрабатывающей промышленности, и сопровождалось конфискацией «праведно» нажитого имущества. Это был еще не шантаж, никаких требований текст не содержал, но дело явно шло к шантажу. Антиквар промотал в мозгу план той «операции», пытаясь определить, где и как могли проколоться его подопечные. Все было спланировано четко, никаких изъянов в плане не было. И главное, как вышли на него? Вроде бы все продумано основательно, и проколоться здесь, в России, они не могли, иначе к нему давно бы уже наведались люди с печальными глазами и красными удостоверениями. Значит, на хвост сели где-то за бугром, как именно — еще предстоит разобраться. Партнеры там были надежными, их услугами господину Альперовичу приходилось пользоваться не раз, и все же…
Звонок телефона оторвал антиквара от тягостных раздумий. Голос неизвестного абонента был мягок и вежлив, но с первых слов на Альперовича дохнуло сибирским холодом.
— Здравствуйте, Витольд Самойлович. Вы получили мой пакет?
— С кем имею честь? — невозмутимо ответил коллекционер.
— Мы не знакомы.
— Если честно, у меня пока не возникло желания с вами знакомиться. Чем обязан?
— Если вы не возражаете, я бы не хотел оговаривать условия нашего дальнейшего сотрудничества по телефону.
— Разумеется, итак?
— Если вы не против, я сейчас к вам поднимусь.
— Хорошо, — каркнул в трубку Витольд Самойлович и бросил ее на рычаг аппарата.
Мягкий, вежливый голос окончательно убедил коллекционера, что насчет шантажа он все угадал верно. Несомненно, визитер будет его шантажировать, но что ему нужно? Денег? Если дать — не отвяжется. Превращаться в дойную корову Альперович не собирался. Несколько минут в запасе у него было. Он достал «мобильник» и набрал нужный номер. Абонент отозвался сразу. Что было и неудивительно: не за тем коллекционер платил деньги своему сотруднику для «особых поручений», чтобы разыскивать, когда он был срочно нужен.
— Максим?
— Слушаю вас, Витольд Самойлович.
— Бросай своих девок и пулей к моему дому.
— К вам? Что-то случилось?
— Не перебивай, — оборвал «подчиненного» антиквар, — ко мне сейчас зайдет какой-то хлопчик. Когда он выйдет — проследишь, и постарайся выяснить, что за птица и на кого работает.
— Уже в пути, — заверил начальника Максим. На всякий случай Витольд Самойлович сменил обойму с химическими боеприпасами в своем пистолете на набитые мелкой дробью. С двух метров такие делают в дюймовой доске дыру диаметром пять сантиметров. Антиквар терпеть не мог неожиданностей.
Больше всего посетитель был похож на священника. Чем именно — Витольд Самойлович так и не понял.
