закричали:
— Ни пуха!..
Кто-то послал их к черту. Кто именно, смотреть было некогда, оглядываться у Анатолия не было никакой возможности. Оставшиеся на берегу махали руками, им в ответ лаял пес. Под днищем трещал и шуршал лед. Уже с первых минут «плавания» Анатолий понял, что путешествие не будет легким. Теория с практикой стыковалась не особенно здорово, все пошло не так гладко, как изначально задумывалось. Виной всему был ветер. Если бы он дул ровно, они могли бы наслаждаться жизнью, как яхтсмены с рекламного ролика. Им же пришлось работать, как экипажу парусника чайного клипера, стремящегося первыми доставить свой товар из Китая в Европу. Ветер был порывистым — то он дул ровно и их тянуло прямо к противоположному берегу, то он резко менял направление и тогда купол гас, его приходилось тянуть, чтобы он оставался в воздухе, а не скользил по льду впереди буксируемого «каравана». Вскоре полоса ледяного припоя кончилась, плоты один за другим скользнули в озерную воду. Вот тут-то и началась настоящая работа. Пока они двигались по льду, касание его парашютом было не так уж и опасно. В крайнем случае им просто грозила остановка до тех пор, пока снова не удастся поймать куполом ветер. А теперь ни в коем случае нельзя было допустить падения купола в воду. Им приходилось то тянуть стропы на себя, когда поток ветра ослабевал, то медленно стравливать их, когда ветер дул сильно и купол высоко поднимался над водой. Через десять минут все взмокли. Что за удовольствие получает серфингист с парашютом — оставалось загадкой. На приятный отдых это было совсем не похоже. Руки ломило, пальцы упрямо разжимались, выпуская непослушные стропы. Чернову пришлось перетащить груз на «корму» для равновесия и самому включиться в работу. А ведь это было еще только начало, впереди было еще более двадцати километров. Единственное, что радовало, так это скорость движения. В ударном темпе прошло два часа, начало темнеть. К этому времени стало ясно, что плоты несет на остров. Сначала была надежда, что удастся его обогнуть, но их несло прямо на каменистую косу. Анатолий уступил свое место солдату, вынул из непромокаемого пакета картонную трубку сигнальной ракеты и выстрелил ею вверх по направлению движения. Осветительный заряд повис над водой. В его дрожащем свете мелкая рябь на поверхности озера казалась черной, а сама вода маслянистой и тяжелой. Маневренности у плотов не было никакой. Плавучий якорь, сброшенный со второго плотика, всего лишь позволял удерживать «караван» вытянутым в линию. Лавировать было невозможно. Попытки отгрести в сторону ни к чему не привели. Через несколько минут нос плота уперся в намерзшую вокруг острова льдину. Второй плот скользил в воде по инерции, пока не уперся в первый.
— Ну, что у вас там? Приплыли? — донесся голос егеря.
— Застряли, впереди коса, — крикнул в ответ врач.
Срочно нужно было принимать решение. Удерживать парашют над водой они долго не могли, втянуть его в плот, чтобы грести веслами в обход косы, — тоже. Можно было бросить парашют, но здесь не было возможности поднять в воздух второй. А до противоположного берега было еще километров десять. Анатолий быстро изложил свои соображения остальным.
— Давайте высаживаться, — предложил егерь, — здесь переночуем, в темноте плыть дальше опасно. А с утра разберемся, что делать дальше.
— Завтра может не быть ветра, — крикнул в ответ Анатолий, помогая врачу и солдату удерживать купол в парящем состоянии. А на веслах мы просто не выгребем.
— И что теперь?
Теперь было только одно решение, Анатолий его принял быстро. Нужно было лезть в воду, выбираться на косу и буксировать плот в обход на манер персонажей картины Репина «Бурлаки на Волге». Посылать в воду стариков он не стал бы, даже если бы от этого зависела его жизнь. И бойцами он не имел права рисковать. Давыдов разделся до нижнего белья. Приказал Федюшину перебраться на первый плот, потом надел спасательный жилет, обвязался веревкой. На руки надел перчатки, на ноги — чулки от ОЗК, взял нож и осторожно полез на лед. До берега было недалеко — всего-то каких-то десять — пятнадцать метров. Анатолий попытался слезть на лед плашмя, и это ему удалось.
— Пускайте ракету, — крикнул он егерю. Раздался хлопок, шипение и в небе вспыхнул белый огонек. Очертания косы теперь были видны отчетливо. Нужно было пошевеливаться, пока светит ракета. Он распластался на выгибающейся под ним поверхности и начал осторожно ползти. Холод пробирал до костей. Ледяной ветер пронизывал насквозь. Каждое движение сопровождалось треском льда, но Анатолий упрямо полз вперед. Лед треснул, когда до берега было метров пять и Анатолий сразу же оказался в воде. Спасательный жилет держал надежно, но… Только теперь он понял, что такое настоящий холод.. Белье моментально промокло, от резкой смены температур по телу ударила жуткая ломящая боль. Анатолий стиснул зубы и зарычал. «Только бы не шок!» — пронеслось в голове Давыдову приходилось много читать об упавших в воду летчиках и моряках во времена северных конвоев. Сзади послышались испуганные восклицания.
— Сейчас мы тебя вытащим, — крикнул Хютенен, — не дрейфь. Двигайся!
Веревка натянулась.
— Не тащите! — заорал Анатолий, — Я сам!
Легко сказать — сам, руки и ноги немели. «Только бы не судорога!» — пронеслась очередная мысль. И главное — без паники! Майор попытался нащупать ногами дно. Он поболтал ногами, но, видимо, здесь было еще глубоко. Тогда он воткнул в лед нож и стал осторожно ползти вперед. Лед крошился, острые края драли кожу, Давыдов ругался и лез. Сколько это заняло времени? Потом сказали, что не более пяти минут. Ему казалось, что не меньше, чем полчаса. Мешали резиновые чулки на ногах, но сбросить их он не решался, остаться без обуви на покрытых льдом камнях ему не хотелось. Наконец он выбрался на косу. До самого берега пришлось двигаться ползком. Дно было усеяно валунами, Анатолий несколько раз больно ушиб ноги. Вопреки расхожему мнению, что холод должен был притупить боль, ему было очень больно. Наконец, Анатолий вскочил и пошел вдоль косы, таща плот за собой. Рядом, над его головой, полоскался в воздухе купол. Теперь главным врагом вымокшего Давыдова был ветер. Он пронизывал каждую клеточку организма, зубы выбивали непрерывную дробь. Но Анатолий упрямо шел вперед. Дошел до окончания косы и остановился. Как ему ни не хотелось этого делать, но снова пришлось лезть на лед. Анатолий дополз до кромки воды и вытянул плоты на себя. Мимо проплыл первый, на втором подгребли к Анатолию. Чьи-то руки развернули его на спину и втащили в плот. Анатолий, как мешок с мукой, свалился на прорезиненное дно «посудинки». Пока он ползал по льду, «десантники» произвели замену экипажей. На передний плот перебрались егерь и Федюшин. Теперь они под руководством Чернова упражнялись с куполом, а на втором плоту остался один врач и собака. От холода Анатолия уже не трясло, его тело просто начало неметь, он уже не чувствовал ни рук, ни ног. Врач быстро содрал с лежащего Анатолия мокрое белье, резиновые чулки и перчатки и принялся растирать его с ног до головы полотенцем. Когда он закончил, тело Давыдова горело. Особенно жгло ссадины на груди и животе. Врач растер спину, грудь и подошвы «пловца» мазью «Звездочка» и помог одеться в сухое. Когда он закончил, Анатолий был упакован в меховое обмундирование, как бабочка в кокон. Для подстилки врач использовал купол второго парашюта. Майор чувствовал себя, как вывезенный на зимнюю прогулку младенец. На него было надето столько всего, что он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
— Ну что, так лучше? — спросил врач, его зубы блеснули в темноте.
— Лучше, — просипел Анатолий, руки и плечи ломило после занятий «парашютизмом», царапины жгло, а челюсти выбивали барабанную дробь.
— Прописываю тебе главное лекарство, исключительный рецепт, — сказал врач и принялся чем-то звенеть и булькать в темноте. В следующую минуту губ майора коснулся край солдатской кружки.
— Пей одним глотком, не дыша и не останавливаясь, — скомандовал Игорь Петрович.
Анатолий послушно глотнул и через мгновенье зашелся в приступе неудержимого кашля. Рот и глотку обожгло, как будто он хлебнул огня. Майор откашлялся и прохрипел:
— Что это было? Что за рецепт?
— Рецепт самый что ни на есть армейский, сказал врач и произнес по латыни, — спиритус этилици, квантум сатис ин флаконис[71].
— Спирт, что ли?
— Естественно! А ты думал, я тебя буду грогом поить, как английского лорда? Здесь нет ни каминов, ни пледов. Лежи, морж, сил набирайся. Страшно было, пока ползал?
— Еще как, — признался Анатолий.
