– Иди, сейчас узнаешь, – не стал вдаваться в объяснения Артем.
Около председательского дома он попросил Сикорского:
– Стрельни-ка разок.
– В него, что ли? – удивился Стас и немедленно направил ствол карабина на Душмана. Гоша шарахнулся в сторону, но Бестужев крепко держал его за плечо.
– Нет, в воздух! – рассмеялся Артем. – Что это вы все такие кровожадные?
Сикорский выпалил из карабина в небо. Артем громко, так чтобы было слышно в доме, страшным голосом закричал: «Сука, ты Кольку убил!» и два раза нажал на спусковой крючок своего «нагана». Потом несильно ткнул Гошу костяшками пальцев ниже уха и подхватил его обмякшее тело. Он знал, что не причинил здоровью Душмана особого вреда, но минут двадцать тому придется побыть в отключке. А для задуманного представления ему нужен был «свежий труп».
– Ничему не удивляйся и старайся мне подыгрывать, – скомандовал он Сикорскому и, без особых церемоний волоча «труп» за шиворот, влетел с ним в дом. Затащил в спальню, где скованный наручниками пребывал на кровати незадачливый атаман, расчетливо, лицом кверху швырнул на пол посреди комнаты, мазнул по «трупу» лучом фонаря, чтобы Хлуднев увидел лицо, и хрипло заорал:
– Он Кольку убил! Ты понял, падаль? Кольку!!! Я его завалил, теперь твоя очередь! – и неопасно, но чувствительно заехал атаману кулаком по ребрам, отчего тот что-то глухо замычал из-под скотча.
– Что ты говоришь, сука? – Артем ножом подцепил скотч, намеренно поцарапав при этом щеку, рванул его вместе со щетиной, отчего Хлуднев отчаянно взвыл.
– Я здесь при чем? – заорал он, чуть оправившись от боли.
– Ты еще спрашиваешь? – Сделав страшные глаза, Бестужев прижал к его лбу ствол «нагана». – Ты еще спрашиваешь, тварь? Ты ими командовал!
– Кончай его, Артем, что его слушать! – Сикорский оказался талантливым учеником. – Одним больше, одним меньше… Спишем на сопротивление, кто там будет разбираться?
– Тема, не надо… – Хлуднев покрылся испариной, в голосе прозвучал смертельный ужас.
– Не надо? – Артем с громким щелчком взвел курок. – Тогда признавайся, падаль, зачем устроился в артель? Чтобы взять кассу? Ну? Говори!
– Да, – Хлуднев быстро-быстро закивал головой.
– Еще кто-нибудь из ваших есть здесь?
– Нет, они должны были подъехать на катере, еще летом, но…
– Понятно. В других артелях тоже ты поработал?
Хлуднев снова закивал, радуясь, что опасность если и не миновала совсем, то хотя бы отступила.
– Ну, все, Стас, теперь он твой! – сказал Бестужев, спрятал револьвер и, наклонившись к Гоше, похлопал его по щекам:
– Вставай, бесштанная команда, замерзнешь!
Тот застонал и помотал головой, уклоняясь от пощечин. Поняв, что его провели, Хлуднев взвыл от бессильной злобы:
– На понт взяли, мусора поганые? Да хрен вы чего докажете!
– А мне и не надо ничего доказывать, – как-то совсем по-будничному сказал Сикорский. – У нас сейчас совсем другие расклады действуют. Ты еще не слышал?
Уже в автобусе, когда Бестужев пребывал в состоянии сладкой дремы, Сикорский шепнул ему:
– А ведь ничего нового, я такое в кино видел.
– Это «В августе сорок четвертого», что ли? – лениво спросил Артем.
– Ну да…
– Так книгу специалист писал, – сказал Артем и окончательно погрузился в сон.
Глава 16
Сено-солома и стрела из прошлого
Шутливый треп около костра уже не казался таким уж пустопорожним. Самые невероятные фантазии не казались больше такими уж невозможными. В самом деле, вот стена тумана, пропускающего все живое оттуда и не позволяющего проникнуть туда. Стадо древних мамонтов в нескольких километрах и, самое невероятное, чего можно было ожидать, – люди, пришельцы из прошлого… Кто они? Чем грозит встреча с ними? Ответ на эти вопросы трое друзей могли получить, только пойдя по следам нарт. Но тут выяснилось такое, что все они на некоторое время перестали думать даже о таинственных пришельцах из тумана веков.
Седых забросил карабин на левое плечо, и вдруг Дима, как-то странно глядя на него, спросил:
– Валера, где у тебя правая рука?
– Ты что? – удивился тот. – Других забот у тебя нет?
– Ну, покажи, – не отставал Дима. – Трудно, что ли?
– Да на тебе! – Валера махнул
– А ты, Колян? – обратился Дима ко второму другу. – У тебя где правая?
– Да вот же! – с удивленным видом ответил Евтушенко и тоже показал левую руку. – Что это с тобой?
– А сердце с какой стороны? – замогильным голосом спросил Дима, отступив пару шагов назад.
– Тут, конечно! – недоуменно сказал Коля и приложил
– А у тебя? – Парамонов повернулся к Валере. Тот повторил жест и сказал:
– Слушай, чего ты дурака валяешь? Заняться больше нечем?
– А я сразу и не врубился, – произнес Дима, отступая еще дальше, – когда ты сказал, что направо пойдешь, а сам налево поперся. И Коля тоже, даже не удивился, будто так и надо. И сейчас ты карабин на левое плечо повесил. Раньше ты никогда так не делал… Нет, мужики, у нормальных людей сердце с этой стороны, а правая рука – вот она!
– Слушай, Димон, – с подозрением спросил Валера, – сам-то ты нормальный? У тебя, часом, крыша не поехала? От переживаний?
– У меня как раз с крышей все в порядке, и в туман я не лазил. А вот вы…
– Ты говори, да не заговаривайся! – нахмурился Коля.
– Не верите? – разозлился Дима. – Как бы вам доказать?
Он почесал затылок под шапкой и придумал:
– Покажи-ка карабин!
Валера снял с плеча оружие.
– А теперь смотри! – торжествующе сказал Дима и протянул ему свой. И тут Валере стало не до шуток. Затворы у двух карабинов торчали в разные стороны. А когда все трое сравнили наручные часы, оказалось, что у двоих ходивших в туман цифры на циферблатах смотрят совсем не в ту сторону, что у Парамонова.
– Не понял… – растерянно проговорил Коля.
– Чего уж тут понимать, – обреченно сказал Валера, – этот туман нас с тобой слева направо вывернул.
– Что делать будем?
– Может быть, нужно опять туда сходить? – несмело предложил Дима. – Чтобы назад перевернуло?
– Ну, спасибо, друг! – Коля чуть не плакал. – Сам иди!
– А ведь Димон прав! – неожиданно сказал Седых. – Больше нам ничего не остается. Лично я не хочу жить вывернутым наизнанку.
– Что, на самом деле пойдешь? – удивился Евтушенко.
– Пойду. Давай веревку!
Валера намотал конец фала на руку, положил на снег карабин и с обреченным видом шагнул в туман. Все было, как в прошлый раз, – двести шагов в непроглядной сиреневой мгле, непрерывные подергивания за веревку, и выход на ослепительное снежное пространство.
– Ну, как? – Евтушенко с надеждой смотрел на Валеру.
