оттенков? Давайте ругайте меня, бейте руками, топчите ногами.
– Ну ты даешь, – ошалел от такого натиска Санька. – Сам людей поедаешь, а кто-то в этом виноват.
– А ты как думал? – сразу успокоился Огр. – Я, к примеру, не встречал людей, которые бы себя ругали. Во всем виноваты обстоятельства, гнусные соседи, бестолковые правители; короче, кто угодно, только не они. И хватит болтать. У меня от голода уже живот к спине прилип.
– Что, сейчас и начнешь, сырым? – спросил Санька.
– И чего я перед тобой распинаюсь? – обиделся людоед. – Стоит кого-то слопать, и сразу поднимается крик: дикарь, чудище немытое, чурбан необразованный. Заруби себе на носу – я гурман, а не дикарь. Целый год у одного графа на кухне служил. Приличное обхождение понимаю: этикет, сервировка, ассортимент, все как положено. Граф мясо очень любил, правда, его больше на сырое тянуло, но для гостей приходилось стараться. Я до тысячи блюд из мяса могу приготовить. Можешь проверить – закажи чего. Вот, к примеру, жаркое. Здесь главное, чтобы корочка была румяная. А это зависит от того, какой огонь в костре развести. Ежели большой – подгоришь, а маленький – внутри сырым останешься.
– Примитив, – отозвался Санька. У него даже живот заболел, как он представил себя на вертеле.
– Если желаешь, могу суп из тебя на завтра сварить, – ответил Огр и откуда-то из-за спины вынул котел. – Да ты не сомневайся, супец получится в самом лучшем виде. Бульончик – пальчики оближешь; наваристый, душистый. У меня для такого дела и травка припасена, так и называется – душица. Аромат – слюнки сами текут. Еще дикий лук есть. Ядреный. В один миг слезу вышибает. Так что я по тебе заодно и поплачу.
Услышав про лук, Санька взвизгнул и ринулся в один из проходов, но далеко убежать не успел. Людоед, несмотря на свою внешнюю неуклюжесть, оказался намного проворней, ухватил богатыря за ногу, и через мгновение тот, плотно перевязанный, лежал на земле.
Огр подбавил еще дров, налил в котел воды и, достав большую коробку, подмигнул пленнику:
– Душица, та самая. Помнится, когда я был маленьким, то у нас в деревне вот так же веревочками колбасу заматывали, – хихикнул он, поставил коробку на пол и вытащил большой нож, больше смахивающий на саблю. – А знаешь, я, пожалуй, тебя пополам поделю или даже на три части: одну половинку в супчик, вторую на жареху, а третий кусочек так, сырым, съем. Очень уж мой организм по приличной пище истосковался. Ты пойми, глупая твоя голова, я уже месяц живого человека не видел. Еще недавно, как полнолуние, так завсегда два-три каравана, а то и поболе, через перевал шли. Торговля, понимаешь. Я, как первый раз сюда забрел, сразу вот такого приличного купца поймал, – и Огр развел руки в стороны, показывая, какого размера был купец, – и пару купчишек помельче. Бывало, в удачную ночь по нескольку человек запасал; как раз хватало до следующего полнолуния; и вдруг на тебе, словно кто сглазил.
Людоед стоял, сложив руки на животе и мечтательно разглядывая потолок. Затем встрепенулся, лицо у него снова приняло грустное выражение.
– Да, замечательное было время. А потом купец пропал, ушел купец. Вместо него появились какие-то нервные, колючие рыцари. Все в драку лезли. Хлопотно с ними, пока справишься – семь потов сойдет. Да и выковыривать их из доспехов удовольствие небольшое. Теперь и этих не стало. Мыши да змеи, вот и весь улов. Сегодня, думал, повезло: сразу двое на тропе появились, человек и животное. Так нет же, оба улизнули. Так что извини, некогда мне ждать, пока ты поджаришься; придется, как графу, сырым есть. – И людоед поднял нож.
Санька задергался, пытаясь освободиться, но веревка лишь сильнее впивалась ему в тело. Огр между тем почему-то остановился и задумчиво уставился на паренька, вернее, на его руку.
– Волшебное? – спросил он, показывая на колечко.
– Предположим, – неохотно согласился Санька.
– Подари. Граф черной магией занимался немного. От его колдовских заклинаний еда намного вкуснее становилась. Я тоже хочу попробовать.
Санька замер. Он вспомнил, что нельзя насильно завладеть волшебным талисманом, сила теряется. Можно украсть, но как можно украсть у жареного трупа? Остается подарок. Людоед, а в волшебстве разбирается. Ладно, попробуем поторговаться.
– И не думай, – прервал его мысли Огр. – Ты мне колечко, а я тебя за это в обмен оставлю в живых... до завтра. По-моему, очень честное предложение.
– Ты за кого меня принимаешь? – возмутился Санька. – Замечательное волшебное колечко – и всего за один день в этой вонючей пещере. Я что, похож на ненормального?
– Похож, – утвердительно кивнул Огр. – Умные люди сюда давно не ходят. Кстати, тебе оно совершенно ни к чему: здесь власть Волшебных гор. Никакое другое волшебство, колдовство или чародейство в этом месте не имеет силы. Если ты не согласишься, я тебя съем, и колечка у тебя все равно не будет. А так ты еще немного проживешь. И представь, каково мне; столько времени ждать и от голода мучиться.
«Это он с голодухи так убедительно врет? Зачем ему колечко, если оно не действует? Отдавать жалко. Хотя кто его теперь знает, волшебное оно или нет? Тут с жизнью прощаешься, а ему хоть бы что. Врал Кащей: „Колечко поможет, когда будет совершенно безвыходное положение“. Можно подумать, сейчас все замечательно. Эх, сюда бы хоть на чуть-чуть, хоть на одну секундочку огненный меч. Но, с другой стороны, есть-то меня пока не начали, а впереди могут поджидать еще более тяжелые испытания. Нет, торопиться не нужно».
– Уговорил, – вздохнул богатырь. – Если мне привалило счастье целый день смотреть, как ты давишься слюной, то я согласен, только развяжи, а то совсем руки-ноги онемели.
Людоед нерешительно помялся, почесал затылок, вздохнул, однако веревку снял и протянул руку:
– Ну, давай скорей. Сколько время ни тяни, все равно протянешь ноги.
– Привет, ребята! – неожиданно улыбнулся Санька, глядя за спину людоеду. – Отдадим безделушку этому горю луковому? Пусть подавится, да?
– Что? – зарычал Огр и, резво подскочив, развернулся. Но позади него никого не было. – Ах, ты обманывать? Думаешь удрать?
– Надеюсь, – подтвердил Санька и со всего маху ногой зафутболил коробку с приправой прямо людоеду в голову.
По всей пещере разнесся резкий аромат. У богатыря засвербело в носу, и он чихнул. Затем еще раз. И еще. Зато людоед чихал безостановочно. Весь обсыпанный душицей, он тер крепко зажмуренные глаза, хрипел, размазывал по лицу слезы и сопли. Все тело его корчилось в конвульсиях. Мотаясь из стороны в сторону, он споткнулся о край котла и повалился в кипящую воду. Раздался истошный вопль, и Огр затих.
Нет, не зря кот и Кащей говорили, что если очень захотеть, то все получится. Еще бы на волю дорогу найти.
Санька внимательно осмотрелся вокруг. Вокруг валялись кости, клочки истлевшей одежды, различные золотые побрякушки. А вот оружия, к сожалению, не оказалось. Вернее, оно было, но такое ржавое, что казалось, пни – и рассыплется.
Богатырь прошелся по пещере, заглядывая в каждый встречный ход; где она, свобода? Пол в одном из проходов был более утоптан; значит, им пользовались чаще, и, возможно, там и находился выход. Санька осторожно двинулся вперед. Туннель становился все шире, идти было все более удобно, и появилась надежда на скорое окончание этого приключения.
Радужное настроение не испортила даже перегородившая путь большая куча мусора, отдаленно смахивающая на баррикаду. Обойти ее не было никакой возможности, только посередине оставалась небольшая лазейка, в которую мог боком пробраться человек.
Не заподозрив никакого подвоха, Санька с трудом протиснулся в эту узкую щель и уже добрался почти до середины, как за что-то зацепился. Пытаясь вырваться, он несколько раз резко дернулся. Вдруг вся конструкция зашаталась, рядом с ним что-то завалилось, сверху посыпались бревна и камни, рухнул потолок, и парнишку полностью завалило. Оглушенный, облепленный землей и грязью, с трудом дыша, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Липкий страх накатил волной, началась истерика, и неизвестно, чем бы все это закончилось, но внезапно рядом послышались голоса, и какие-то люди начали разбирать завал.
Однако чем ближе была помощь, тем тревожнее становилось у Саньки на душе. Неведомые спасители
