– Ну как же, он в следственном изоляторе.
– Что?!
– Его арестовали. Он признался в убийствах... Ты хочешь с ним встретиться?
– Да, – ни секунды не сомневаясь, кивнула Настя.
– Тогда я дам тебе телефон следователя, позвони ему, он поможет тебе со встречей. Ну, на определенных условиях. Но ты девушка не бедная...
– Зачем тебе все это?
– Я хочу, чтобы ты с ним поговорила. Я уже с ним говорила... – замялась Инга. – Ему понравилось мое предложение, и если ты с ним согласишься, то скоро я исчезну отсюда навсегда...
– Что за предложение?
– У него компромат на меня, – еще больше смутилась Инга. – Видеозапись, где я с мужчиной... Нет, это не Алексей. Хотя тебе, наверное, все равно... В общем, он может дать ей ход, а может придержать. Если даст ей ход, то ты вправе будешь оспорить мое право на наследство... Ну, ты меня понимаешь?
– Понимаю.
– И еще должна понять, что этот процесс непросто будет выиграть.
– Не просто, но возможно.
– Но все равно, это суета, нервотрепки. А мы можем прийти к компромиссу. Я оставлю себе виллу в Майами, два магазина, которые твой отец купил там же. Ну, и еще новую яхту... Да, и счет на пять миллионов долларов... А все остальное я верну тебе.
– И ты уедешь в Майами?
– Да. Навсегда.
– И я никогда о тебе больше не услышу?
– Нет... Ты же видишь, я глубоко раскаялась в том, что поддержала своего отца. И не пытаюсь оправдываться... Ты уступишь мне в малом, и мы разойдемся миром. Ты же не хочешь новой войны?
Войны Настя не хотела. И не видела иного способа избавиться от Инги, как согласиться на ее предложение.
7
В одиночной камере сыро, душно и даже при свете лампочки – полный мрак. Безнадега прессом давит на затылок, звенящая тишина сжимает барабанные перепонки. Ни книг здесь, ни газет, и словом не с кем перекинуться. Можно только тупо смотреть в заплесневелый потолок, лежа на спине. А в специзоляторе для пожизненно осужденных не будет и такого блага. Там, говорят, лежать разрешено только ночью, а днем придется топтаться на своих двоих. Страшно. И жутко. Но Марк уже сделал свой выбор. Да и поздно уже что-то менять...
Дверь со скрипом открылась, стукнувшись о ржавый блокиратор в полу, послышался голос надзирателя:
– На выход!
Марк покорно вышел из камеры, повернулся лицом к стене.
Конвоир отвел его в блок для свиданий. Неужели снова Инга пожаловала? Такую проныру еще поискать... Но лучше с Ингой общаться, чем жевать протухшую тишину в постылой камере.
Он еще не осужден, и следствие благосклонно к нему за его признания, поэтому и возможны свидания. Но скоро все закончится, и отправят его на остров Огненный в братскую могилу к живым покойникам.
Марк не прочь был увидеть Ингу, но все-таки гораздо больше он обрадовался Насте, которая смотрела на него через толстое пуленепробиваемое стекло. Прозрачная перегородка делила мир на свободу и неволю, и эти две сущности были так же далеко друг от друга, как Настя – от него. Вроде бы и рядом она, но пропасть между ними сумасшедшая.
Марк сел за столик перед окошком, взял телефонную трубку, зажиренную сотнями рук.
Настя завороженно смотрела на него, и лишь когда он поздоровался с ней, по движению его губ поняла, что можно говорить. Она тоже взялась за трубку.
– Привет... Как же так? Почему ты здесь?
– Ты же здесь не просто так, – с горечью усмехнулся он. – Ты все знаешь.
– Знаю... Я даже дала показания. Ведь ты убивал из-за меня...
– Но ведь убивал.
– Но ты же... – Настя запнулась, не зная, чем еще оправдать его.
– Я убийца, Настя. И мое место здесь. Я сам этого хочу...
– Тогда почему ты плачешь?
– Разве?
Тоска многотонной тяжестью давила на душу, но Марк не думал, что этим она может выжать из него слезу. Но теплая капля действительно катилась по щеке, и он поймал ее пальцем.
– Я часто плакал. Когда был слабым... Лучше бы я оставался слабым.
– Но ты сильный. Ты очень сильный.
– Да, но меня больше нет... И ты забудь обо мне. И Кириллу про меня ничего не рассказывай. Пусть Игорь будет его отцом... Как у тебя с ним?
– Не знаю.
Настя тоже плакала, и ее слезы ручьями текли по щекам.
– Что ты не знаешь?
– Он со мной. Заботится обо мне... Но ты лучше...
– Меня уже нет, – сказал Марк растроганно, но с горечью, от которой запершило в горле. – А он есть. И должен быть с тобой.
– Если ты скажешь...
– Я уже сказал.
– Я тебя люблю, – разрыдалась Настя.
Он ничего не сказал, но взгляд его говорил о многом. И еще он приложил к стеклу раскрытую пятерню. Настя поступила так же, и он физически ощутил тепло ее мысли. Сейчас она не думала о нем как об убийце своего отца; он был ее любимым мужчиной, и она горько жалела, что им не суждено быть вместе.
– Время истекло! – беспощадно прозвучал голос контролера.
– Мне пора, – тоскливо сказал Марк, поднимая кверху глаза, чтобы сдержать слезы.
– Мы еще увидимся.
– Не знаю.
– Мы обязательно еще увидимся!..
Марк уже собирался положить трубку, когда Настя вспомнила про Ингу.
– Мы с ней договорились, она уедет в Америку. Если ты выполнишь свое обещание.
– Выполню, не сомневайся...
Марк умоляюще посмотрел на приблизившегося к нему контролера. Он просил у него хотя бы еще несколько секунд. И тот кивнул, отступая на шаг.
– Передай ей... И сама знай, что если кто-то попытается тебя обидеть, я сбегу отсюда... Ты только дай знать, и я сбегу!
Марк еще не знал, как сбежать из тюрьмы, а тем более из специзолятора, который ждал его в скором будущем, но он обязательно что-нибудь придумает. Он, как и прежде, готов на все, чтобы защитить Настю...
