только к зажиточным. Капитан дальнего плавания, директор универмага, начальник строительного управления. И это только те, кого смогли на него «навесить».
Леха все отрицал, играл в молчанку. Но эта игра вышла ему боком. Когда самый гуманный в мире суд приговорил его, уже ходившего на «малолетку» вора, к семи годам лишения свободы, каяться было уже поздно.
И застучали колеса «столыпинского». И засвистел ледяной ветер в ушах, когда «безвинный» домушник сошел на студеную землю Колымы.
В обиду на зоне Сом себя никому не давал. Невысокий, но крепко сбитый, с тяжелыми кулаками и недюжинной силой в руках, он играючи рушил вражьи челюсти. И заточку в бок вогнать ему ничего не стоило.
К запаху параши не привыкать. И с понятиями в ладу. С первого же дня он прочно завяз в «отрицаловке». Пусть «мужики» пашут, а он вор, таким и умрет. На администрацию смотрел волком. Сотрудничать с ней? Да лучше сдохнуть! А стукачей ненавидел люто. Двоих удавил собственными руками. На этих у него был особый нюх. Хулиганство, нарушение режима, сопротивление ментам, и это еще не полный перечень. Словом, шизо и карцеры стали его средой обитания.
Но Сом не унывал. Зарабатывал себе авторитет. К концу срока занял место по правую руку от «смотрящего». Казалось, еще немного, и сам займет это место. Но до этого, увы, не дошло. Годами, говорят, не вышел.
А как же тогда Хмурый? Ведь он немногим старше его. А уже вор в законе!
До него доносились слухи о «подвигах» Антона. Сом и раньше уважал своего дружка. А теперь зауважал еще сильнее.
Вот кто мыслит и делает дела с размахом, смело лезет под пулю. Нагибинск, Катайск – все прибрал к рукам. И удержался у власти. Недаром его короновали. Легендарная, можно сказать, личность. И его, Сома, друг.
Об этом он, не скрывая своей гордости, рассказывал всем.
Мой кореш, мол, высоко забрался. И помнит обо мне. Выйду на волю, а у ворот уже черная «Волга» дожидается, девочка с большими титьками на заднем сиденье. Все чин-чинарем! Так он говорил, и сам в это верил.
Но чем меньше оставалось до окончания срока, тем чаще его одолевали сомнения. Ведь как ни крути, а Хмурый от себя лично не подогнал ему ни одной «малявы». Даже паршивую пачку «Примы» не прислал. Высоко взлетел, это верно. А с высоты все, что там, на земле, кажется таким мелким, ничтожным. Как бы вообще Леху не забыл. А если даже и помнит, уважает, Колыма – это вам не Бутырка. Машину к зоне так просто не подгонишь. Хотя и это можно, если очень захотеть.
И вот «прозвенел звонок». Он у проходной, в помятом костюме и с робкой надеждой в мыслях. А с высоты бараков за ним наблюдают кореша. Приедут ли за Сомом или весь его базар фуфло? Если не приедут, грош Лехе цена. И на какой, скажите, хрен он трепался о «Волге»?
Какая уж тут «Волга»? И сраного самоката от Хмурого не дождешься.
И точно. Вот он уже за воротами контрольно-пропускного пункта. Дорога перед глазами. Метров двести, и она змеей уходит за холм, в перелесочек. И никакой машины не видать.
Холодно. Но не от колючего ветра. От обиды. Вот она, дружба. Ни черта она не стоит!..
И вдруг из-за холма показалась машина. Черная, блестящая. И длинная. Такую он видел только в кино.
«Линкольн», не первой, правда, молодости, но все еще ничего, за считанные секунды «сожрал» расстояние до Сома. Затормозил перед самым его носом. Остановился. Распахнулись сразу все дверцы.
В тонком пальто с белым шарфом на шее из нее вышел сам Хмурый. Улыбнулся другу во всю ширь своего лица, подошел, обнял. От него исходил запах крутого одеколона и дорогого французского коньяка.
За ним вышел Понт. Тоже доволен, лезет обниматься.
– Извини, Сом, Клык сейчас в деле, приехать не мог. Но передает тебе привет. – Он показал взглядом на машину.
С заднего сиденья Сому посылали воздушные поцелуи роскошные девочки. Короткие платьица ну вовсе не закрывают умопомрачительных ножек.
«С возвращением тебя, Сом!»
Он провел рукавом по глазам. Никому и никогда не удавалось вышибить из него слезу. Сегодня это случилось впервые.
* * *
Строительство гостиничных комплексов шло ударными темпами. Только темпы эти обеспечивались не голым энтузиазмом трудящихся масс, а щедрым финансированием.
Акции Понт продавал не кому попало. Их ликвидность была достаточно высока с самого начала, а потому он мог выбирать. Они доставались только нужным людям. Крупным банкам, «шишкам» из правительства Москвы.
К Антону подкатывались влиятельные лица из среды преступного мира. Их также притягивал этот проект. Но Хмурый не сдавался, в соучредители никого из них не допускал. Не хватало еще, чтобы кто- нибудь потом начал диктовать ему свои условия, опираясь на силу и свой авторитет. Кто-кто, а Антон-то прекрасно понимал, чем все это может обернуться. Он, конечно, отстоит свои интересы, но в любом случае сожжет при этом много нервных клеток. Нет, неприятности ему не нужны.
Его, надо сказать, прекрасно понимали. А потому не зачисляли в список своих врагов за его несговорчивость. Да и он сам умело сглаживал острые углы.
В Москве Антон сначала жил в роскошном люксе гостиницы «Россия». Затем перебрался в свою собственную квартиру, дорогую, в престижном районе. Дом с подземным гаражом, красивый, как картинка, – что ни говори, а германцы строить умеют. Апартаменты из девяти просторных комнат, мебель на две сотни тысяч долларов, кондиционированный воздух. Бронированные окна, охрана, суперсовременная сигнализация. Но все это только ему одному. Разве что иногда искупаются в этой роскоши залетные красотки и тут же исчезнут.
А ему хотелось семью, хотелось покоя и уюта домашнего очага, это наполнило бы его жизнь новым смыслом.
Да, воровской закон отвергал семейную жизнь. Но Хмурый готов пойти на конфликт с «понятиями». К тому же можно жить и в гражданском браке, как это делают многие воры в законе.
Но как найти жену? Такую, чтобы любить и носить на руках. Красивую, нежную, бескорыстную, умную. Чтобы не предала, если вдруг этот мир полетит в тартарары.
Все чаще красотки-вертихвостки задерживались в его постели. Иных он держал у себя неделями. Оценивал, прикидывал, как будут они вести себя дальше. Но все не то. Красивые все, но... одна пустота. И тепла человеческого в них нет.
Настя, Анютка, Алена. Много бы он отдал, чтобы вернуть себе одну из них. Вот кто мог бы навсегда избавить его от одиночества, растопить его черствую душу. Но их нет, все они в прошлом. Миф, сладкие грезы. Хотя...
А ведь Настя, возможно, жива. Ходит где-нибудь сейчас, дышит, улыбается. Кому улыбается?
Да, сейчас у нее своя жизнь. И найдется ли в ней место ему, Антону? Помнит ли она его вообще? Ведь столько лет прошло.
Настя... В последнее время он все чаще думал о ней. Вот бы встретиться. Какая она сейчас? Все такая же красивая? Или еще красивее? Зрелая женщина, серьезная, уверенная в себе. Иначе он себе ее не представлял.
Антон жил сейчас спокойной жизнью. В передряги криминального мира старался не впутываться. Разве что иногда выступал в роли третейского судьи между схлестнувшимися меж собой группировками. И это ему льстило. Если к тебе обращаются за советом, просят «развести», значит, твой авторитет как вора в законе достаточно высок.
А он имел большой вес среди себе подобных. С ним просто нельзя было не считаться. Изворотливый ум, несгибаемая воля. Умение ладить с другими, вести себя в любой обстановке. И, главное, мощное прикрытие.
