мелодичную трель мобильника. Но эти звуки лишь на мгновение заполнили его слух, после чего послышался звон выбитого стекла и треск рамы в окне, через которое он втянулся в маленькую уютную комнатку, после чего улегся на кровати, головой уткнувшись в подушку…
Открыв глаза, Павел увидел Машу. Она стояла к нему спиной и сосредоточенно водила щеткой пылесоса по ковровому покрытию комнаты. Волосы собраны на затылке в пучок, розовый спортивный костюм из шелковистого велюра, пушистые тапочки на босую ногу…
– Что это на тебя нашло? – удивленно спросил Торопов.
Маша на мгновение замерла, услышав его голос, ногой ловко нажала на кнопку пылесоса, отключая его, и только потом повернулась к Павлу.
Это была не Маша. Чужая. Из сумерек сознания на него смотрела Дарья Павловна.
– А где короткая юбка и декольте? – спросил Торопов и туманно улыбнулся.
Изобразив глазами недоумение, Дарья Павловна уставилась на гостя.
– В прошлый раз вы ко мне в короткой юбке приходили.
– Я не ношу короткие юбки, – с ироничной насмешкой сказала женщина.
– А зря. У вас очень красивые ноги.
– Это комплимент или нездоровая фантазия?
– Нет, это комплимент и вполне здоровая фантазия. Вы же в спортивном костюме, с пылесосом, квартира в Москве. Где-то в районе Алтуфьевского шоссе, если я не ошибаюсь?..
– Не ошибаетесь, – не без удивления посмотрела на него женщина.
– Я видел, куда падал.
– Откуда вы падали?
– С Луны, – засмеялся Торопов. – Вы думаете, я сошел с ума? Нет, это Эльвира Тимофеевна свела меня с ума. Кто-то сводит мужчин с ума своей красотой, кто-то лекарствами, у каждого свой способ, только последствия разные. Я не знаю, чем она меня обколола, но я рад, что мне явились вы. Приятно видеть ваше мимолетное видение…
– Я не видение, – покачала она головой. – Я настоящая.
– Хотелось бы верить, но не получается. Эльвира Тимофеевна запудрила мне мозги, и я уже ничему не верю…
– А своим ощущениям верите?
Дарья Павловна подошла к Павлу, села на краешек кровати, взяла его за руку. Ладонь у нее нежная, теплая. Живая. Реальная. И пахнет от нее хорошо. Тонкий аромат дорогих духов, волнующий запах свежевымытых волос.
– Начинаю верить. Но не совсем.
Павел и сам не понял, как его рука потянулась к ней, и пальцы легонько сжали ее упругую грудь. И тут же полетели искры из глаз – это Дарья Павловна от всей души влепила ему пощечину.
– А теперь верите? – язвительно спросила она, поднимаясь с кровати.
– Теперь верю, – кивнул Торопов, потирая огнем горевшую щеку.
Как солнце выходит из-за горизонта, так и его сознание поднялось над сумеречным туманом. Теперь он ясно соображал, что Дарья Павловна реальна, как матрац кровати под ним и домашняя пижама, в которую он был одет.
– Скажите, а где я? – спросил Павел.
– У меня дома… Илья Макарович сказал, что вы придете в себя как минимум завтра, но, я смотрю, вы уже оклемались. И даже руки распускаете. – Если и было сейчас в ее глазах осуждение, то минимальное.
– Эльвира Тимофеевна утверждала, что вас не существует в природе. Я должен был проверить.
– Эльвира Тимофеевна та еще штучка!
– Мне ли этого не знать.
– Скажите спасибо Косынцеву: если бы не он, сгинули бы вы неизвестно где.
– Почему неизвестно? В психушке бы и сгинул. В соплях, в дерьме, но всем всегда довольный…
– В психушке, но в какой – вот в чем вопрос?
– Понятно, в какой, в нашей.
– Не все так просто. Илья Макарович сказал, что вас собирались переводить в другую больницу.
– В какую другую?
– Он не сказал… Похоже, знал, но не сказал, – с сожалением произнесла Дарья Павловна.
– Значит, он меня спас.
– Да, я подошла к нему, спросила про вас. Он долго не хотел разговаривать со мной, но я видела, что его терзают сомнения, стала настаивать… Сначала он рассказал мне про Катю, изменившую ему со своим братом, который, как оказалось, ей вовсе и не брат…
– Да, я говорил ему об этом.
– Вы говорили, а он проверил. И еще вы сказали ему, что брат этот или, вернее, «небрат» мог убить Горуханова. Виктор его, кстати, зовут. Нарядился этот Виктор в клоуна и убил Горуханова…
– Представляю, что вы сейчас обо мне думаете, – хмыкнул Торопов.
– Я вам верю. И Косынцев поверил. Дело в том, что он видел на складе костюм клоуна. И шары воздушные там были… Откуда взялся этот Виктор, Косынцев не знает. Катя сказала, что приехал ее брат, попросила приютить. Вернее, она сама приютила Виктора, а Косынцева попросила не возражать… Да он и не возражал, потому что сама Эльвира Тимофеевна не возражала. Он видел, как Архипова приходила на склад к этому Виктору.
– Картинка проясняется… Если, конечно, мы разговариваем наяву, а не где-то там. – Павел сначала покрутил пальцем у виска, а затем вознес его к небу и очертил им круг вокруг головы.
– Мы разговариваем с вами наяву. Вы же не хотите, чтобы я залезла к вам в постель для реальности, так сказать, ощущений, – саркастически усмехнулась Дарья Павловна.
– Разве я говорил, что не хочу? Разве я не говорил, что я мужчина? – спросил Торопов с примесью кавказского акцента.
– Но вторую пощечину вы точно не хотите.
Женщина смутилась и вместе с тем рассердилась так, как будто это он завел разговор о постели. А ведь у нее самой с языка сорвалось.
– До или после?
– Мне кажется, мы немного переборщили с юмором, – поморщилась она.
– Тогда будем говорить всерьез. Но на «ты». Или нет?
– Или да.
– Между прочим, мы уже общались на «ты», – вспомнил он. – Но это было в моем больном воображении. Кстати, тогда ты мне посоветовала отказаться от ужина с галлюциногенными грибочками… Выходит, ты спасаешь меня во второй раз.
– Косынцев тебя спас. Он отправил в твою палату санитаров, они вынесли тебя через проходную, посадили ко мне в машину…
– Да, но ты его на это подбила.
– Только не подумай, что из личных симпатий, – колко усмехнулась женщина.
– К Илье Макаровичу?
– Нет, к тебе…
– Личные симпатии ко мне? Я тебе сочувствую. У меня скверный характер, и еще по ночам я храплю…
– Не смешно. У меня к тебе профессиональный интерес. Мне нужен компромат на Эльвиру Тимофеевну. Мне нужно прижать ее к стенке.
– Личная симпатия и общие интересы – гремучая, скажу тебе, смесь… Кстати, ты замужем?
– Это не имеет значения.
– Для кого, для тебя или для меня?
– У тебя язык еще не болит?
– Нет. И это меня пугает. Легкость общения – признак галлюцинации. Если, конечно, дело не касается моей жены. Если она является, то держись, рта не даст открыть. Но если ты правда избавила меня от
