просто отправили в летний лагерь. А ведь это не могло произойти без участия Риты… Как же так?..
– А то, что меня убить хотел, это уже мои проблемы. И мне их решать.
– Да вы у Риты спросите! Она вам скажет, что ее муж сам, по своей воле хотел вас убить!
– И за что он хотел меня убить, если по своей воле?
– Так чтобы место ваше занять, неужели не понятно?
– Ничего умней не придумал?
– Да вы у нее спросите!.. Может, ты никакой не Перекатов! Может, ты и есть Одинцов! – заорал вдруг Дымокуров и даже попытался подняться с земли.
Встать на ноги ему не позволил возвышавшийся над ним детина. Сильный удар по почкам заставил Дымокурова корчиться в болевых судорогах.
– Ну, и что будем делать? – обращаясь к Ревякину, спросил Аркадий со снисходительной насмешкой уверенного в своей незыблемости человека. – В принципе он говорит правду. Одинцов мог захотеть стать мною. Это выгодно с практической точки зрения… Интересно, красивая у него жена?
– Красивая, – кивнул начальник охраны. – Вам понравится…
– Забирай… Забирай ее себе! – заскулил Дымокуров.
– А она что, вещь, чтобы ее забирать? – с ненавистью спросил Аркадий.
– Она любит деньги… И красивую жизнь… Мать родную за нее продаст!..
– И мужа?
– Так мужа она уже продала!.. Еще та тварь!
Аркадий не выдержал и требовательно глянул на Ревякина:
– Кончайте с ним!
Начальник охраны глянул в свою очередь на детину, и тот с равнодушием робота нажал на спусковой крючок своего пистолета, оснащенного прибором бесшумной стрельбы. Лязгнула затворная рама, и Аркадий увидел, как лопнула простреленная голова Дымокурова. Он не хотел знать страшную правду про свою жену из уст этого ублюдка. Но все равно с ней следовало разобраться…
– Ты говорил Одинцовой, что я буду здесь? – спросил Аркадий у Ревякина.
– Нет. Зачем?
– Вот и я думаю. Подойдешь сейчас к ней и скажешь, что она тебе нравится и ты хочешь забрать ее к себе. Скажешь, что у тебя особняк на Рублевке и миллионы на счетах… Хочу посмотреть, как она любит красивую жизнь.
К джипу, в котором сидела его жена, Аркадий подходил на тяжелых от волнения ногах. Как будто кто-то сообщил ему, что Рита в этой машине занимается с кем-то любовью; и это могло быть как враньем, так и правдой. Он шел к джипу, как будто ему предстояло открыть дверь и увидеть жену в объятиях похотливого самца…
Но дверь открыл Ревякин:
– Привет, красавица!
Аркадий встал в стороне. Он не видел Риту, но слышал ее голос.
– А мы разве не виделись? – недовольно, хотя и не зло ответила она.
Более того, в ее голосе угадывались кокетливые нотки.
– Гоша приказал тебе долго жить.
– А что будет со мной?
Сейчас в голосе звучал страх, причем искренний. Но в этом, конечно же, не было ничего предосудительного.
– Не переживай, жить будешь. Долго. И со мной. Гоша наследство нам оставил. Перекатову – все свои акции, а мне – тебя…
– Но так же нельзя! – вяло возмутилась Рита.
– Не по закону?
– Да, нет такого закона, чтобы живого человека в наследство…
– Да ты, Рита, не волнуйся. У меня особняк на Рублевке и восемнадцать сиреневых миллионов.
– Каких миллионов? – заинтригованно спросила она.
– Видела купюру в пятьсот евро? Какого она цвета?
– Сиреневого… Восемнадцать миллионов евро?! – восторженно протянула Рита.
– Да что-то возле того. Они у меня в подвале валяются, в чемоданах. Может, пересчитаешь?
– Ну, можно… А ты женат?
– Пока нет. Но можно исправить… Или я тебе не нравлюсь?
– Да нет, нравишься…
– Ну и отлично. Будем с тобой медленно и печально…
– Как это?
– Ну, ты же мужа своего похоронить должна. Он в землю ляжет, а мы с тобой – в постель. Траур будет, поэтому нам с тобой придется медленно и печально…
– Да, я слышала, Гоша мне говорил… Сообщение было про катастрофу на водохранилище. Перекатов там и Одинцов. Один выплыл, другой нет…
В ее голосе слышалась скорбь, но тусклая какая-то. Не было в нем страдания и боли утраты…
– Шубу ты себе хорошую купила. Черную. Как раз траурную, – с плохо скрытым сарказмом сказал Ревякин. – В июле носить шубу в самый раз… Чего не надеваешь?
– Да это все Гоша… Не знаю, зачем купил, – замялась Рита.
– Ну как зачем? Чтобы ты траур по мужу носила. Чтобы ты с Гошей медленно и печально… Как же так, Рита, мужа на убой отправила, а сама с Гошей?.. Ну не устраивал он тебя, так просто бы ушла от него. Зачем же на убой посылать?
– Это не я! Это все Гоша! Он все это придумал!
Аркадий не вытерпел, подошел к открытой двери. Глянув на него, Ревякин отошел в сторону.
– А ты, конечно, святая овечка, – с презрением глянул Аркадий на свою жену.
Он не забывал, что играет роль Перекатова, поэтому сдерживал распирающую его злость.
Он помнил, как Рита сидела с заклеенным ртом и связанными руками, изображая жертву. Дочь похитили, жену взяли в заложники… А Юля, оказывается, в Сочи. Рита отправила дочь с глаз долой, чтобы та не мешала ей жить с Дымокуровым.
– Аркадий?! – испуганно встрепенулась Рита.
– Нет, я Сергей. Михайлович. Но сейчас я чувствую себя Аркадием. Потому что ты не только мужа предала, но и меня.
– Предала, – подтвердил стоящий в сторонке Ревякин. – Сергей Михайлович заводом владеет, на котором ты работаешь. Ты хозяина своего предала.
– Уже не работаю.
– Ну вот видишь, тебя уже уволили… Как же ты теперь жить будешь?
– Я… Я не знаю! – Рита так резко закрыла лицо ладонями, что хлестко ударила себя.
– Дочь точно в Сочи? – спросил Одинцов.
– Да. По хорошей путевке…
– Ну и сука же ты!
Аркадий не знал, как ему поступить дальше. Главное для него было – освободить жену и дочь, а потом хоть потоп. Скорее всего, он бы признался, что не является Перекатовым, остался бы в своем родном городе. Но жену он освободить не смог, она так и осталась с Дымокуровым. Навсегда останется шлюхой этого подонка…
А теперь что делать? Забрать ее в Москву? Но ведь если она проведет опознание, то выяснится, что в морге лежит труп Перекатова. Аркадий уже наломал дров от его имени, и неизвестно, как поступит тот же Ревякин, когда узнает правду о подлоге. Может, отдаст команду покончить с ним…
Можно было бы договориться с Ритой. Наверняка она бы согласилась стать вдовой Одинцова и потом выйти замуж за Перекатова. Но Аркадию она больше не нужна. И договариваться с ней не о чем…
Надо узнать, где находится лагерь, в котором отдыхает Юля, и отпустить Риту на все четыре стороны. Но Ревякин его не поймет, ведь ее нужно забрать в Москву на опознание… Что ж, пусть едет в Москву. Нет, пусть лучше летит. Так она будет под его личным присмотром.
