Ей было лет двадцать восемь, не самый юный возраст. Но это не имело никакого значения. Эта женщина и в сорок, и в пятьдесят лет будет взрывать мужское воображение.
– Может, давай на «ты»? – предложил он, забирая ключ.
– Зачем? – удивленно повела она бровью.
Улыбка сошла с ее лица, глаза затуманила дымка настороженности.
– Сократим расстояние, так сказать.
– Зачем его сокращать? – спросила она и обеспокоенно глянула в проход между стеной и краем стойки, через который можно было попасть к ней в закуток и, тем самым, сократить личное расстояние до минимума.
– Как тебя зовут? – наседал Тимофей.
Он четко гнул свою линию сильного мужчины. Наседал, атаковал, не позволяя красавице усомниться в его праве преобладать и покорять.
– Елена Викторовна... – скорее из чувства долга, нежели по велению души, сказала она.
– А вот и нет, – уличающе подмигнул ей Тимофей.
И взглядом коснулся бейсика на ее груди.
– Елена, – прочитал он. – Администратор... Просто Лена.
– Пусть будет просто...
– Ты что, меня боишься? – лаская ее теплым взглядом, спросил он.
Но Лену коробило от этих его ласк. И она не скрывала этого.
– Нет, я боюсь, что вы переходите границы дозволенного, – недовольно покачала она головой.
– А для меня границ не существует. Натура у меня такая.
– Менять натуру надо.
– С удовольствием. Если вы, Елена, свет мой Викторовна, возьметесь за мое воспитание, я позволю вам все...
– У меня нет желания воспитывать вас.
Она смотрела на Тимофея глазами возмущенной и напуганной женщины. Ее возмущал его ухарский напор, пугал... Он понял, чего она боится. Поэтому махнул рукой, прогоняя охранников прочь.
Те исчезли, но лишь после того, как был обследован его номер и прилегающая к нему территория. Тимофей в люкс не уходил. Он так и остался прикован к стойке дежурного администратора.
– Мне кажется, вам уже пора, – опуская глаза, сказала Лена.
Он понимал, почему она прячет глаза. Это вовсе не смущение стыдливой девушки, заинтересованной в мужском внимании. Она не смотрела ему в глаза, чтобы не вызвать приступ агрессии с его стороны. Нельзя смотреть в глаза прожженным зэкам, пьяным хулиганам и злым собакам. Интересно, к какой категории она его причисляла?
– Нет, не пора. Мне и здесь хорошо.
Тимофея душила досада, но он не сдавался. Он привык побеждать. И знал, что рано или поздно эта прекрасная крепость ляжет к его ногам.
– Но вы мешаете мне работать, – с трудом пытаясь скрыть раздражение, сказала она.
– Какая работа в час ночи?
– Во-первых, еще только половина двенадцатого. Во-вторых, вы не совсем трезвы.
– Не совсем трезв – значит, слабо пьян?
– Как хотите, так и думайте.
Поджав губы, Лена устремила взгляд поверх его головы. Дает понять, что разговор закончен.
Она была подобна глыбе закаменелого сахара, который пыталась атаковать голодная чайка. И слева заходил к ней Тимофей, и справа, и сверху, но так и не смог выбить из этой твердыни ни крошки согласия.
А утром к нему пожаловал Иван Зимовец, один из владельцев гостиницы. Покорно приклоненная голова, притухший взгляд, но нервное движение желваков выдавало его душевное кипение. Невольно вспомнились вчерашние слова Алекса, который предупреждал о возможном извержении вулкана.
– Я, конечно, понимаю, ты крутой босс... – опустив глаза, издалека начал Зимовец. – И договор у нас с тобой, все такое...
– Короче, – осадил его Тимофей.
– Лену ты вчера конкретно прижал.
– Лену? Прижал?!.. Если б так...
– Ну, не прижал. Но давил.
– Тебе то что?
– А ты что, не понимаешь? – взяв себя в руки, смело глянул на Тимофея Иван.
– Любовь-морковь?
– Что-то вроде того.
– Она твоя жена?
– Нет. Но это совсем не обязательно...
– Любовница?
– Что есть, то есть...
Тимофей редко кому завидовал, но сейчас зависть взяла его за горло. Он и сам понимал, что Лена давно уже не девочка. Понимал, что есть счастливчик, пользующийся ее расположением. Но одно дело догадываться о существовании этого везунчика, и совсем другое – видеть его перед собой.
– Ну и что дальше? – жестко спросил Тимофей.
– Э-э... – замялся Зимовец. – Я бы хотел, чтобы ты оставил ее в покое...
– А то что?
– Э-э... Я бы хотел...
– А если я не могу оставить ее в покое? Если я так ее хочу, что мочи нет?
– Э-э... Ее даже Антип не трогал, – совсем стушевался бизнесмен. – Подъезжал к ней, но я не позволил...
– Я тебе не Антип! Ты меня понял?
Зимовец был тертым калачом. Но все же он знал, что такое страх. А Тимофей представлял собой реальную опасность для него, он мог сделать с ним все, что угодно. И взгляд его нес в себе столько разрушительной силы, что мужик невольно попятился назад, к дверям.
– Если хочешь, можем пободаться из-за нее, – продолжал давить на него Тимофей. – Давай сегодня, здесь. Как насчет «русской рулетки», а? Один ствол, один патрон, кто жив останется, тот и Ленку заберет. Как тебе вариант?
– Я... Я не знаю... – ошарашенно мотнул головой Зимовец.
– Ты мне скажи, мужик, может, я что-то не по понятиям делаю?
– Э-э, да все нормально...
– Ну так что, давай сегодня вечером, а? Здесь, в этой комнате. Ты Пашу своего приведешь, а я пацанов своих. Ну, чтобы при свидетелях стреляться, чтобы пальцем никто потом не показывал... А то будут потом говорить, что я тебя из-за бабы, по беспределу завалил... А ты сам застрелишься... Или я...
Тимофей пристально смотрел на оппонента, подавляя его энергией своего бесстрашия. Он не боялся смерти, и Зимовец это чувствовал.
– Хорошо... Договорились, – бледный, как полотно, пробормотал он.
– Значит, сегодня, здесь, в шесть вечера...
Но за два часа до предстоящей встречи в номер к Тимофею пришла Лена. Глазки опушены к полу, на лице страдальчески-виноватое выражение, сама как трепетная лань.
Тимофей подошел к ней, мягко взял ее за подбородок, приподнял голову, с улыбкой заглянул ей в глаза:
– И что за горе у нас?
– Не надо... – через силу выдавила она.
– Что не надо...
– С Иваном стреляться не надо.
– Я с ним стреляться не буду. Каждый сам будет в себя стрелять...
