Михаил достал из кармана сотовый телефон, позвонил Семену, велел ему взять Климука или Зорькина и ехать к дому Терехина и еще обязал прихватить по пути двух понятых.
– Мила, ты скажи ему, что ствол мне подбросили! – засуетился Килотонна. – Скажи, что это подстава!
– Людмила Витальевна, не надо ничего говорить, – покачал головой Михаил. – Ни «за», ни «против». Особенно «против». Это может сыграть с вами злую шутку. А ты, Затулин, совсем совесть потерял. И мозгов у тебя не прибавилось. Не буду я ствол при понятых изымать, у меня он останется. Я кобуру с тебя при понятых сниму, под протокол все оформим. И пистолет в протокол тоже занесем. А потом экспертиза даст заключение, что в этой кобуре находился именно этот пистолет, причем вынут он был совсем недавно. И пальчики на этом стволе твои есть. Так что если Людмила Витальевна заступится за тебя, ее могут обвинить в даче ложных показаний. А ей это нужно? Зря ты женщину в мужской разговор вплел, Затулин. Я еще нападение на сотрудника милиции мог простить, а это почему-то с рук тебе спускать не хочется.
– Слышь, начальник, может, договоримся? – дрогнул бандит.
Краем глаза Потапов заметил, что Мила тихонько направилась к выходу и вышла из кухни, чтобы не мешать разговору. Видимо, решила, что намечается деликатная тема.
– Как?
– Сколько тебе надо? Десять штук хватит?
– Чего десять штук?
– Ну, баксов, само собой…
– Ты мне деньги предлагаешь? – изобразил удивление Потапов. – У тебя в голове точно заготовка для мозгов. Тебе деньги для мастера нужны, которые извилины выточит на этой заготовке. Я, конечно, могу этим заняться, но совершенно бесплатно, за казенный, так сказать, счет.
– Что, не берешь деньги? – тупо посмотрел на него Килотонна.
– Ну вот, уже соображать начинаешь… Со мной можно договориться. Но у меня только одна валюта. Измеряется она в штуках признательных показаний. Скажешь, кто Терехина убил, может, и договоримся.
– Так это, киллер его завалил.
– Блестяще! А кто заказал?
– Так я откуда знаю?
– Может, твоя работа? – резко спросил Потапов, немигающим удавьим взглядом глядя ему в глаза.
– Ты что, начальник, обкурился? Чтобы я?! Тереху?! Да ни в жизнь!
Хорошо, что у Килотонны руки были скованы за спиной, иначе он бы точно начал что-нибудь или кого- нибудь рвать – или рубаху у себя на груди, или самого Михаила. Возмущение и ярость его казались искренними, но подозрения не рассеивались.
– А что, теперь ты на коне. Раньше хвост этому коню крутил, а сейчас в седле. И ружье у тебя хозяйское. И к его вдове клеишься. Или нет?
– Какое «клеишься», начальник? Мила одна осталась, кто-то же должен смотреть за ней. Она же собак даже не накормит! А они, если оголодают, друг друга начнут жрать… Да что там собаки, у нас уже друг друга жрать начинают! – зло и с обидой выпалил Килотонна.
– Здесь притормози. Вынь, что там у тебя во рту, и давай внятно. Кто там друг друга жрать начинает?
– Да это, Барабас ко мне подъехал. Ты, говорит, губу закатай, не надо, говорит, на Терехино место лезть. Череп, говорит, скоро выходит, он вместо Терехи будет. А ты, говорит, если умным будешь, на своем месте останешься. А если нет, говорит, землю нюхать будешь. Лежать в земле и нюхать… Может, он это Тереху заказал, чтобы место для Черепа освободить? Он же долю его в своем районе захапал, а двигаться неохота, легче Черепу наш район отдать.
– Я не понял, ты мне жалуешься или на Барабаса наговариваешь? Чтобы нашими руками от него избавиться, да? Ты же давно при делах, Затулин, ты знаешь, как это называется.
Килотонна сник, осознав, что в запале наговорил много лишнего. По сути, он сдал Барабаса органам – вернее, попытался это сделать. Такое не прощается.
Но диктофона у Михаила не было, и до Затулина скоро дойдет, что некому подтвердить его слова. Но также он поймет, что их могла подслушать Мила.
Потапов резко вскочил с места, вышел в коридор, ведущий на кухню, и увидел там Милу. Она пугливо вздрогнула, заметив его, и, виновато понурив голову, подалась назад.
– Повезло тебе, Затулин, – возвращаясь назад, без всякого восклицания сказал Михаил. – Никто нас не подслушивал. А я уже все забыл. Не в моих это интересах – стравливать тебя с Барабасом. Мне ваши войны не нужны. Ты меня понимаешь?
– А кому нужна война, начальник? – угрюмо пробурчал бандит.
– Ну, кому-то, значит, нужна, если Терехина убили. Может, все-таки твоя работа? Ты же не думал, что Барабас постарается тебя подвинуть.
– Почему не думал? Думал.
– Значит, все-таки планировал Терехина убрать? – по-своему истолковал его слова Потапов.
– Кто?! Я планировал?! Не надо так говорить, начальник! Тереха мне роднее брата был. И не заказывал я его. Даже в мыслях не было! – Последняя фраза прозвучала пылко, но совсем не так уверенно, как предыдущие.
– Ну что, Затулин, считай, поговорили. Карабаса ты слил – считай, оказал мне услугу.
– Как слил, начальник? – испуганно встрепенулся бандит. – Ты же сказал, что все забыл! – напомнил он.
– Забыл, что ты мне Карабаса сдал. Тебя списываем, а Карабас в уме…
– В смысле, списываем?
– Ну не в расход же… Отпущу я тебя. А Карабаса на прицел возьму.
– И ему про меня ничего не скажешь? – Килотонна застыл каменным изваянием.
– Я же сказал, что не в моих интересах вас стравливать.
– Но ему предъявишь, да? Ну, по факту, да?
– Предъявлю, – кивнул Потапов.
– И тогда он все поймет… Не надо меня отпускать, начальник. Взял за ствол – давай вези к себе.
Логика у Затулина была железная. Если рубоповцы отправили его за решетку, значит, он ни в чем им не угодил и Барабаса, конечно же, не сдал. Вот если его отпустить после того, как он попался с незаконным оружием, тогда у братвы появятся сомнения, а затем и претензии.
Логика, может, и железная, но совсем не гибкая. Нельзя сейчас Затулину в изолятор, если он хочет занять место покойного Терехи, а он как раз к этому стремился. Может, амбал надеялся, что за решеткой он обретет ореол мученика, который, сокрушив Барабаса и прочих, приведет его к «святу месту»? Но если так, то у него точно не все дома… Похоже, с такой логикой Килотонне всегда быть боеголовкой на чьей-то ракете-носителе.
3
Было уже темно, когда подъехали оперативники. Они привезли с собой двух понятых, в чьем присутствии с Затулина сняли сбрую с кобурой, составили акт изъятия, куда включили также и сам пистолет. После этого задержанного вывели во двор, а затем за ворота, где стояла оперативная машина.
Михаил собрался ехать вместе со всеми. Не стоило ему оставаться с Милой в столь позднее время в пустующем доме.
– Вы уже уезжаете? – грустно спросила девушка.
Она вышла во двор вслед за ним, кутаясь в пальто, наброшенное на плечи. За калитку она не выходила, но встала в проеме каменных столбов, на которых та держалась, и видела, как Семен запихивает Затулина в машину и закрывает за ним дверь.
– Поздно уже, – пожал плечами Михаил. – Да и задержанного нужно оформить.
– А вы надолго его… в тюрьму?
– Сначала в наш изолятор, потом уже в тюрьму. А там уже от адвокатов зависит: если окажутся хитрее нас, то, может, и вытащат.
– Не хотелось бы, – поежилась девушка.
