него...
– Разбор проведем, – хищно прошипел Трофим. – Как смотрящий скажет, так и будет...
Он пнул свой лежащий на полу матрац в знак того, что никогда не посмеет взять в руки опоганенные вещи.
Обитатели камеры столпились в коридоре, в пространстве между разделительными решетками. Открылся один «шлюз», толпа перетекла в следующий отсек, дождалась, когда откроется следующий, и под окрики надзирателей двинулась дальше. Толкаясь, с шумом, мрачными коридорами, по лестницам с этажа на этаж, через сито «шлюзов» на крышу тюрьмы, в прогулочный дворик... Друзей у Трофима здесь не было, как назло, не находил он в толпе знакомых лиц.
Крупноячеистая сетка над головой, символ неволи. Но если смотреть на ослепительный сгусток солнца до боли в глазах, то сетка как бы исчезает. Трофим знал это еще с прошлой отсидки. Если так смотреть, то хоть какая-то иллюзия свободы... А солнце яркое, небо чистое, ветерок, разгоняющий зной. Благодать. Расслабиться да прибалдеть бы в этой солнечно-воздушной ванне. Но нельзя расхолаживаться, впереди серьезные терки – и за жизнь, и чисто в тему...
Толпа рассосалась по дворику, разбилась на кучки. Блатные с блатными, мужики с мужиками, черти и обиженные жмутся к дальней стене. Трофим отыскал взглядом своего обидчика. Стоит, падла, в толпе мужиков. Стоит, молчит. Заметил, что на него смотрят, даже глазом не сморгнул. Как будто ни в чем не виноват. Все то же постное лицо, все тот же равнодушный взгляд... И что за напасть такая – сначала урод Севчик наехал, теперь вот этот на прочность его испытывает. Как будто не видно, что Трофим может за себя постоять... А может, не видно? Может, есть в нем какая-то внешняя слабина, которая выдает в нем жертву...
К Трофиму подошел крепкого сложения молодчик. Наколок много, но все ни о чем. Чувствовалось, что у паренька не самая богатая на факты биография. Но видно, что не последний он здесь человек. «Бык» из воровской пристяжи. На новичка он глянул нехотя, словно в одолжение.
– Пошли, Витой тебя зовет...
Смотрящий со своей командой занимал одну-единственную на весь дворик курилку. По правую руку от него восседал блатарь лет тридцати. Плотное, подернутое жирком тело, грубое, изрытое оспой лицо. Смотрится внушительно. Взгляд живой, въедливый. Слева – арестант постарше. Большая, как у рахита, голова на тщедушном теле. Лет сорока, плешивый, лопоухий, губастый. Он мог бы показаться смешным, если бы не взгляд – огнеупорно-прочный, забористо-ядовитый. Если бы его взгляд обладал звуком, у Трофима бы заложило уши от пронзительного свиста...
Какое-то время смотрящий разглядывал Трофима – сначала снаружи, затем полез в душу.
– Ты бы назвался для начала, – достаточно мягко сказал он.
Но глупо было бы думать, что это просьба. Он требовал.
– Зовут Трофим, фамилия Трофимов. Пацаны так и звали Трофимом...
– Какие пацаны?
– Здесь, на крытом, четыре года назад... Потом на Икше...
– На малолетке был?
– Был. Два года навесили, – Трофим начал бодро, но в определенный момент несколько скис. – За два- ноль-шесть...
Двести шестая статья не входила в число самых уважаемых. Хулиганка, бакланка... Но и страшного в том ничего не было. Многие уважаемые сейчас воры именно с того и начинали. Вот если за мохнатый сейф, за изнасилование загремишь, то это уже все – дырка в права и вечный позор...
– А чего заменьжевался? – уловил его настроение Витой. – Гребнем в зоне был?
– Не-е! – протестуя, мотнул головой Трофим.
– Косяки какие?
– Нет... Я правильным пацаном был, – гордо расправил он плечи.
– Хорошо, если пацан... Ты же должен понимать, мы малявы отобьем, братва скажет, кто ты есть... Лучше сразу объявись, если есть что. А то ведь кранты, сам понимаешь...
Трофим слыхал о таких случаях, когда прибывший в камеру петух заявлял о себе как о правильном человеке, его сажали за общий стол, который он осквернял своим присутствием. Законтаченными объявлялись все, кто ел с ним с одного стола. И все потом набрасывались на подлеца, убивали его долго и мучительно... Уж лучше объявиться сразу, так хоть не убьют. Но за Трофимом не тянулся позорный шлейф, ему нечего было бояться. Поэтому он стоял перед смотрящим с высоко поднятой головой.
– Все путем, братва. Я чистый.
– Ну, хорошо... Сам откуда?
– Из Чернопольска.
Блатарь с изрытым лицом оживился.
– А конкретно?
– Из Вороньей Слободки.
– И я оттуда... Почему тебя не знаю?
Трофим пожал плечами. Воронья Слободка – само по себе место известное. И ее обитатели знают друг друга если не в лицо, то хотя бы по именам... Но Трофим водился с мелкой шпаной, в кругу которой было больше громких понтов, чем реальных дел. Серьезные люди ходили где-то рядом, свысока поплевывая на молодняк...
– Да, наверное, сел рано, в шестнадцать.
– А сейчас тебе сколько?
– Ну двадцать...
– Два года отмотал, что еще два года делал?
– В армии служил...
Опять же не самый почетный факт из его жизни. Но скрывать его Трофим не имел права. Все равно ведь узнают.
– Сапогом был? – поморщился земляк.
– Ну да... Но я в стройбате. Людей с автоматом не караулил...
– Как же так, правильный пацан, а в сапоги влез, а? – с осуждением покачал головой Витой.
Трофим понимал, что в этом факте его биографии ничего особо страшного нет. Тем более что стройбат – это почти зона, потому как живут там по понятиям... Главное, нужно дать достойный ответ на заданный вопрос, тогда все будет в норме. А начнешь мямлить, путаться – вмиг сожрут...
– Да менты прижали – или служить, или снова закроют, – неторопливо проговорил он.
– Так лучше на крытый.
Трофим не растерялся.
– Не вопрос, – кивнул он. – Если б по своей статье, то лучше за решки. А если к чужому паровозу пристегнут... А к тому все и шло...
Он знал, что в тюрьме не очень жалуют арестантов, закрытых по чужой вине. За лохов таких «пассажиров» держат. На том и сыграл...
– Лучше в стройбат, чем чужая чалма.
– Дело говорит, – кивнул рахитно-лопоухий.
Голос его звучал на удивление сильно и густо.
Трофим облегченно вздохнул. Можно сказать, отмазался... Только дуболомы вроде Севчика считают, что в зоне ум не нужен, если есть сила. Тупая морда никогда высоко не поднимется, какой бы здоровенной она ни была. Чтобы стать авторитетом, нужно уметь держать не только удар, но и базар. Глупая голова с мощными мышцами сможет постоять за себя, но разрулить ситуацию за всех никогда не сумеет. Масло в голове нужно иметь, чтобы за словом в карман не лезть...
– А в Слободе кого знаешь? – спросил земляк.
– Э-э... Ты извини меня, брат, не видел я тебя раньше... – не заискивающе, но и не буром спросил он. – Ты бы назвался, я бы сказал...
– Рубач я... Если ты из Слободки, должен знать...
Трофим облегченно вздохнул.
– Ну а то... Ты с Кимом и Мослом тусовался... Вас еще мусора повязать пробовали, так вы им перцу
