– Не знаю. Я передавал ему деньги с глазу на глаз.
– Это плохо. К тому же во второй раз Нахальцев действовал строго по закону. Обнаружил оружие, составил протокол изъятия под понятых, задержал вас, отправил в изолятор временного содержания... Хотя можно будет заявить, что и в этот раз вы отказались давать ему взятку, поэтому и оказались за решеткой... Но вообще-то шум лучше не поднимать. Взятку мы не докажем, это практически невозможно. А если начнем катить бочку на капитана Нахальцева, много потеряем в глазах судьи... Впрочем, лучше если будет суд присяжных заседателей. Но об этом говорить рано. Дело нужно разрушать еще до суда... Нахальцев присутствовал при обыске?
– Нет.
– Но вы все равно на него грешите?
– Еще как.
– Объясните. Но сделайте это так, как будто перед вами не я, а следователь. Будьте очень осторожны в словах и выражениях...
– Ну ты и жук, Геннадий Леонидович, – усмехнулся Игнат.
– Работа такая... Ну что, давайте свою версию.
– Подставили меня, гражданин следователь. Капитан Нахальцев постарался, старший оперуполномоченный отдела по пресечению незаконного оборота оружия. Он подбросил мне ствол, а потом потребовал пятьдесят тысяч за то, чтобы не возбуждать уголовное дело. Деньги он получил. Затем опять двадцать пять. Та же история, только деньги я отдавать отказался. Поэтому меня задержали. К счастью, до ареста дело не дошло, потому что Нахальцев напортачил – подсунул мне ствол со сбитым бойком. Но Нахальцев преподал эту историю как предупреждение. Сказал, если я не отдам ему под «крышу» клуб «Гармония», тогда он точно и надолго отправит меня за решетку. Я уступил. Но Нахальцев не остановился на достигнутом. Он потребовал, чтобы я уступил ему целый автосалон. Но я отказался. Потому что не мог отдать автосалон по той простой причине, что он мне не принадлежит... Но Нахальцев все равно отправил меня в тюрьму...
– Вас арестовали по обвинению в убийстве гражданина Ступина, – с важным видом изрек Крабов.
– Я его не убивал... Это все Нахальцев. Он спровоцировал встречу Ступина и Виолетты Бариновой, его люди передали им бутылку шампанского, в которую предварительно ввели наркотик, возбуждающий женщину. Виолетта отправилась со Ступиным к нему на квартиру, где Нахальцев отснял половой акт на видеокамеру. А потом он же убил Ступина. Пистолет, из которого он это сделал, он оставил при себе. А потом совместил его с видеокассетой и подбросил мне...
– Но его не было при обыске?
– Значит, это сделал кто-то из его людей. Он же не один работает, у них целая бригада. Мало того, они зарегистрировали охранное предприятие, под опеку которого переходят взятые под их «крышу» фирмы. Есть адрес этой охранной фирмы...
– Адрес – это хорошо... Ну а если Нахальцев и его компания уже съехали с этого офиса? – Сейчас с Игнатом говорил адвокат, а не следователь.
– Можно найти копии регистрационных документов. Ведь это охранное предприятие где-то зарегистрировано...
– А если нет? А если зарегистрировано, но на подставное лицо... Да, ситуация. Боюсь, что нам не стоит впутывать в это дело Нахальцева. Допустим, он сумел спровоцировать Виолетту на измену, пусть это он убил Ступина, чтобы затем свалить вину на вас. Но это говорит лишь о том, что он очень серьезно подготовился к делу. Наверняка он принял все меры предосторожности, чтобы обезопасить себя от обвинений с вашей стороны. Логично?
– Логично, – вынужден был признать Игнат.
– Так что пока мы не будем поднимать эту версию. Во всяком случае, перед следователем. Но у вас, Игнат Алексеевич, есть возможность самому заняться расследованием убийства Ступина. Но не самому лично, а через своих друзей...
Игнат насмешливо посмотрел на Крабова. Он подал ему идею, которая и без того должна воплощаться в жизнь. Лева, Вилли, Базель на свободе, и они обязательно организуют частное расследование. Если они докопаются до истины и выведут Нахальцева на чистую воду, тогда Игнат будет спасен. А если нет... Тогда вся надежда на адвоката.
– На пистолете нет моих отпечатков пальцев, – подсказал Игнат.
– Вы их могли стереть, – совсем невесело улыбнулся Крабов.
– Еще у меня есть алиби.
– Вот с этим можно поработать, – оживился адвокат.
Но его обескуражило предположение Милютина о том, что преступников было двое. А значит, водитель Игната тоже попадал под подозрение – какое с него алиби?
Крабов попытался просчитать время и маршрут движения, которым Игнат добирался до офиса. Но, увы, оказалось, что на пару со своим водителем он мог оказаться в Сокольниках в момент убийства.
– Следователь что-то говорил про свидетеля, который видел, как преступники убивали Ступина, – вспомнил Игнат.
– И в этом направлении обязательно поработаем, – заверил его Крабов. – Игнат Алексеевич, ваша задача сейчас – набраться мужества и терпения. А все остальное предоставьте мне. Ну и своих друзей обязательно озадачьте...
Игнат написал записку Леве и Вилли, жене и даже Виолетте. Адвокат обязался передать их на волю...
Следствие продолжалось. И, увы, все факты и улики были против Игната. Выяснилось, что свидетель не разглядел убийц, поскольку они были очень далеко от него. Видел, что их было двое, и все. Оказалось, что был еще один свидетель, но уже другого происшествия. Он видел, как за день до убийства Эдуарда Ступина затаскивали в джип «Чероки» два крепких парня. Его потом выпустили. Но факт оставался фактом – на Ступина оказывалось физическое и моральное воздействие. Свидетель запомнил номера машины. Оперативники вышли на этих парней, оказалось, что они являются сотрудниками охранной фирмы «Гарант», которой руководил Лев Иванович Купавин, он же Лева, он же друг Игната. Гена Крабов пытался выяснить, кто же такой этот свидетель, но не смог.
Следствие обрело статус особо важного и было взято под особый контроль Генеральной прокуратурой. Это означало, что ни следователь, ни прокурор не согласятся взять взятку в обмен на свою лояльность. И судья так же будет находиться под давлением, которое обеспечат те же муровцы.
Во всем этом чувствовалась рука Нахальцева. Но его самого обличить было невозможно. Пока что невозможно...
Глава четырнадцатая
Стук ключа-вездехода, скрип железных решетчатых перегородок угнетающе действовали на психику – как пилой по нервам. Игнат послушно шел под конвоем из одного отсека в другой. И вот наконец остановился перед дверью камеры, где ему предстояло сидеть в ожидании приговора.
Суд не удовлетворил ходатайства адвокатов об изменении меры пресечения, не выпустили его на волю под залог. А вчера этапом перевели в Бутырскую тюрьму. Ночь провел на сборке, затем оформление, шмон, медосмотр, баня под холодным душем. И с матрасом под мышкой марш вперед, в камеру. Никаких объяснений, с кем ему придется делить скудные вонючие метры бутырской хаты. Впрочем, никто и не обязан ему это сообщать. К тому же он догадывался, что на общую хату его не бросят.
Коридорный открыл дверь камеры, легким толчком в спину продвинул Игната внутрь. «Тормози, приехали!» – пронеслось у него в голове.
Камера была просторная. И довольно чистая. Здесь могло разместиться как минимум два десятка шконок. Но их было всего шесть, в один ярус. Большой телевизор под потолком, холодильник, под окном между койками большой, сколоченный из досок и свежевыкрашенный стол, табуретки.
Все правильно. Игнат и должен был попасть в такую хату. Не зря же он отстегнул кому надо. Менты хоть и сволочи, но бабки, как правило, отрабатывают.
Камера ему понравилась. Светло, просторно, не смердит. Только вот постояльцы что-то не внушили ему доверия.
Их было четверо. Один лежал на шконаре, уставившись в телевизор. Не слабый на вид паренек –
