женщина.
– По закону – да, квартира ваша. Но там жил сотрудник милиции. По закону вы не имели права передавать ключ от квартиры третьему лицу. А вы передали. И как итог, попадаете в разряд соучастников преступления…
– Но я не знала, что так будет!
– А что вы знали? Кто к вам пришел? О чем вы говорили?
– Да, приходили…
Женщина обессиленно опустилась на стул, уронила голову на грудь и свесила руки.
– Кто приходил? – наседал Ревякин.
– Двое пришли. Здоровенные такие, с мышцами. – Антонина Михайловна ощупала пальцами пространство над бицепсами своей правой руки, верней, над их отсутствием. – Сначала улыбались. А потом про дочку мою спросили. Сказали, что она в четвертой школе учится, в третьем классе, даже фамилию классного руководителя назвали. Сказали, если ключ от квартиры не отдам, Оленьку могут сильно побить. Ребята из пятого класса могут… И не только побить, сказали… А если я в милицию обращусь, Оленька вообще никогда домой не вернется. Они такие страшные были, что я испугалась…
– А про Костю зачем нам соврали? Эти страшные попросили?
– Да, сказали, что до Богдана у меня в квартире парень холостой жил. А я сказала, что у меня пара молодая жила. Его, кстати, Костя звали. Но им нужно было, чтобы этот Костя холостой был…
– Антонина Михайловна, вы должны были понять, что идет какая-то грязная игра, – с осуждением глянул на женщину Богдан. – Не надо было обращаться в милицию. Надо было всего лишь предупредить меня…
– Они сказали, что нельзя этого делать! – чуть не плача смотрела на него квартирная хозяйка. – Сказали, что следить за мной будут! И за Оленькой тоже…
– Где ваша дочка? – хмуро спросил Ревякин.
– В школе… Они сказали, что Оленька должна ходить в школу. Если она не пойдет в школу, значит, я что-то сделала не так… Поверьте, они такие страшные! И еще пистолет у них был… Настоящий пистолет. Я подумала, что из этого пистолета они могли убить Оленьку…
– С вами все ясно, Антонина Михайловна. Хорошо, что вы во всем сознались. Плохо, что поезд уже ушел. Игра сыграна, и гол в наших воротах. Но мы должны взять реванш, и вы нам в этом должны помочь…
– Как?
– Поедем с нами в отдел.
– Зачем?
– Надо составить фотороботы людей, которые к вам приходили.
– Нет, нет, я не могу к вам! Они за мной следят!
– Никто за вами не следит, Антонина Михайловна, – скривился Ревякин. – Вас банально «взяли на пушку».
– Простите, что сделали?
– Ох уж эта интеллигенция! Изображают из себя правильных, о судьбах отечества пекутся, а как только до реальных дел дойдет, сразу в кусты, – пренебрежительно хмыкнул Илья. – Ах мы такие пугливые!.. На таких пугливых бычье местное и ездит… Запугали вас, Антонина Михайловна. Страху нагнали, а вы поверили… Давайте собирайтесь!
– Вы хотите знать, как выглядят эти двое? – из глубины тоскливого раздумья спросила женщина.
– Да, мы хотим знать, как выглядят преступники, – уточнил Илья.
– Ну, я могла бы их описать…
– Словами? Словами не надо.
– Нет, я когда-то училась в художественной школе, умею рисовать. Таланта, увы, у меня не обнаружилось, но кое-что я умею…
Талантом Антонина Михайловна действительно не блистала. Корявые у нее рисунки получились, но все-таки не хуже, чем изображение с фоторобота. Для убедительности Ревякин попросил ее нарисовать Богдана. С заданием она справилась, хотя и не совсем успешно. Неважный вышел рисунок, но тем не менее Богдан себя в нем узнал…
Пока женщина рисовала, Ревякин подробно расспросил ее о шантажистах. Но ничего толком не выяснил. Не назвались они и друг к другу по именам не обращались. А как они выглядели, Антонина Михайловна объяснила с помощью карандаша.
– И что мне теперь делать? – спросила она, когда оперативники собрались уходить.
– Ничего, – пожал плечами Ревякин. – В милицию вы не обращались, о нашем к вам визите никто не узнает…
Он подошел к окну, из-за шторы осторожно глянул вниз. Может, действительно во дворе стоит подозрительная машина, из которой наблюдают за квартирой… Но это вряд ли. Преступление совершено, и Антонина Михайловна уже не опасна.
– Вы дали нам информацию, мы обещаем не впутывать вас в это дело. А дочку свою завтра в школу не пускайте. И сами никуда не уходите. Телефон у вас есть, милиция рядом; если вдруг появятся преступники, звоните «ноль-два». Это мой вам совет, а вы поступайте как хотите. Только про наш визит никому не говорите. Это в ваших же интересах…
Илья не смог успокоить Антонину Михайловну, но, похоже, он к тому и не стремился. Фактически женщина сокрыла преступление на стадии его подготовки. Из-за нее Богдан попал в переплет. Какое уж тут может быть сочувствие?..
– Картинка проясняется, – сказал Ревякин, когда они с Богданом спустились к машине. – Подставили тебя, лейтенант. Конкретно подставили… Но ничего, зацепка есть. Кто эти двое, я не знаю, – тряхнул он альбомными листами. – Но город у нас не самый большой, установить личности будет не трудно… Значит, жил до тебя Костя. Только женатый, а не холостой. И не было у него никакой Даши. Но его развели. И тебя тоже… Хорошо продумано, ничего не скажешь. И сыграно как по нотам…
– Обидно. Я же понимал, что не просто так она появилась, – посетовал Богдан.
– Это верхним умом ты понимал, а нижним ты о другом думал. Говорю же, баба – страшное оружие. И бактериологическое. И психологическое. И половое. Почему преступники так часто используют женщин в своих целях? А потому, что у мужиков голова кругом идет, когда женщины ноги раздвигают. И ты соображать перестал, когда понял, что к Дашке заехать можно. Или нет?
– Увы.
– Ничего, будет тебе уроком. Если на службе останешься… Плохи твои дела. Лет на пятнадцать загреметь можешь. А может, и под вышку попадешь. У нас же демократия, а вор в законе тоже гражданин. Как бы показательный процесс не устроили…
Богдан подавленно вздохнул. Он и сам понимал, в каком болоте оказался.
– Красиво тебя Даша развела. – Ревякин говорил так, будто рассуждал вслух. – И брошенной дурой прикинулась, и на секс тебя раскрутила. А потом ты заснул… Точно ничего не употреблял?
– Нет.
– И хлороформом не пахло?
– Нет.
– А в сон сильно клонило?
– Да, было. Но Дашка меня так завела, что не до сна. А как только все кончилось, меня как вырубило… Маковое поле снилось. Я бегу, а Дашка меня догоняет…
– Догнала тебя Дашка. Точно догнала, – ухмыльнулся Ревякин.
– Догнала. И разбудила. На работу, говорит, пора.
– Почему она ночью не ушла? Могла бы уйти и потеряться.
– Может, видимость создавала?
– Какую видимость?
– Ну, что все в порядке. Все в порядке, волноваться нечего.
– И ты не волнуешься. Спокойно идешь на службу, спокойно работаешь, пока за тобой не приходят из ГУВД. Товарищ лейтенант, вы обвиняетесь в убийстве гражданина Рычагова… И орудие преступления у
