– Здорово, Тарас, – обращаясь к нему, небрежно бросил Ревякин.
На остальных он даже не смотрел. Видно, Тарас был старшим среди них всех.
Колоритная личность. Голова в основании узкая, но лицо широкое. Лоб не высокий, зато настолько выпуклый, что глазки под ним еле видны. Нос приплюснутый, челюсть массивная, но шея тонкая, и плечи так себе. А недостаток физической мощи Тарас, казалось, компенсировал тем, что играл руками, растопыривая пальцы. Возможно, он думал, что, когда руки ходят ходуном, плечи не кажутся такими узкими.
– Ну, с кисточкой тебе, начальник!
И голова его колыхалась на шее.
– Чего ты здесь тусуешься, Тарас? Люди здесь ходят, а вы их тут смущаете…
– Чем это мы их смущаем?
– Да у тебя на лбу три ходки выбиты! И у твоих братков такой же расклад. От вас люди шарахаются.
– Мы свободные люди, начальник. И живем в свободной стране.
Какое-то время Ревякин ошарашенно смотрел на него, но вот оцепенение прошло.
– Тарас, ты что, боевиков штатовских насмотрелся? Какая свобода? Я сейчас тебя закрою, и посмотрим, какой ты свободный…
– Э-э, начальник, нельзя просто так человека закрыть! – предостерегающе сощурился уголовник.
И его дружки смотрели угрожающе. Амбалы же только и ждали, когда последует «фас». Но Ревякин, казалось, их не боялся. Он настоящий опер, и Богдан брал с него пример. Он понимал, что в случае чего их с Ревякиным могут смести с крыльца, но держался при этом с достоинством бывалого опера.
– Ты не человек, ты рецидивист. Как говорится, был бы рецидивист, а дело найдется, – усмехнулся Ревякин.
– Потому вас, ментов, и не любят в народе, что у вас так говорят, – ухмыльнулся Тарас.
– А ты типа о нуждах народа печешься? Извини, не знал… Давай, Тарас, забирай свою кодлу, нечего здесь глаза мозолить…
Уголовник думал недолго. Он подал знак амбалам, и те скрылись в зале ресторана. Но его дружки с такими же, как у него, дефективными физиономиями остались с ним.
– Раз такое дело, начальник, поговорить надо, – доставая из кармана пачку «Беломора», сказал Тарас.
– Ну, говори.
– Брата моего сегодня убили.
– Я в курсе.
– Молва такая пошла, что Глеба нашего менты ваши подстрелили.
– Не понял! – встрепенулся Ревякин.
И Богдану стало не по себе. Не хватало еще, чтобы воры обвинили его в смерти законника.
– Ну, опер у вас есть. Говорят, его наши на перо… ну, в смысле наши на него покушались.
– Так это только говорят или на самом деле так было?
– Не было ничего, начальник. Наши здесь ни при чем. Это я тебе точно говорю.
– А тебе точно можно верить?
– Мне можно. Мое слово из железа… Зря вы на эту продажу повелись. Я понимаю, ментовское братство, все такое… Только и у нас братва, начальник. И мы за своего брата спросить можем… Этого, что ли, завалить пытались? – нехорошо глянул на Богдана уголовник.
– А тебе какая разница? – тут же отреагировал Ревякин. – Не важно, на кого покушались, важно, что мы за своих жестко спрашиваем. Это наш ментовской закон, и мы на этом законе живем… И если ты там спрашивать с кого-то собираешься, хорошо подумай, чем это для тебя может закончиться. Ты можешь сказать, что смерти ты не боишься, все такое. А я могу сказать, что боишься. Но скажу, что есть вещи пострашней смерти. Не буду говорить какие. Ты сам все прекрасно знаешь. Так что считай, я тебя предупредил…
– Ты бы попридержал коней, начальник, – с хорошей миной при плохой игре сказал вор. – Не надо так гнать… Слухи так просто не появляются, их разносят. Если слух пошел, то кому-то это нужно… Может, вы и не при делах, но кому-то нужно, чтобы на вас думали. И мы оперка твоего не трогали. А слух пошел…
– Умный ты человек, Тарас, – пальцами оглаживая подбородок, в раздумье сказал Ревякин. – Поэтому к тебе надо прислушаться.
– Прислушайся, начальник. И сделай правильные выводы. Я вор, я не могу тебе сказать, с кем у нас непонятная тема, но ты мент по жизни, ты сам все поймешь. Если захочешь понять…
– Я понял, о чем ты хочешь сказать, Тарас. Я в курсе ваших проблем. И скажу тебе, что никто из наших Рычага не трогал. Подстава это. Кто-то хочет стрелки от себя отвести. И ты прекрасно знаешь, кто…
– С этим человеком у нас свой разговор.
– Надеюсь, обойдется без мокрого.
В ответ вор пренебрежительно ухмыльнулся и повернулся к Ревякину спиной.
Ревякин и Богдан зашли в ресторан вслед за ним, но ни одной особи женского пола там не обнаружили. Зато в баре, что находился с другой стороны гостиницы, за стойкой сидели две девицы облегченного поведения. Агрессивно-кокетливая косметика, глубоко декольтированные блузки, короткие юбки… Но все это лишь наводило на определенные мысли, но не давало повода предъявить им обвинение в проституции.
– Привет, девчонки! Сколько стоит поговорить? – развязно спросил Ревякин.
– О чем? – смерила его настороженным взглядом худосочная шатенка с пышным бюстом и узкими бедрами.
Память у Богдана хорошая, тренированная, поэтому он точно мог сказать, что в учетном фотоальбоме Федорука эти девы не числились. Зато они, похоже, признали в Ревякине мента. Хотя тот и не представлялся.
– О Зойке Мыловаровой. Слыхали о такой?
– Может, слыхали, а может, и нет… Ты из ментовки, да? – спросила шатенка.
– Откуда? – полоснул ее взглядом Илья.
– Из милиции, – смущенно поправилась она.
– Из уголовного розыска.
– А что, есть разница?
– Есть. Милиция вас гоняет, а уголовный розыск преступления раскрывает. Сейчас у нас на очереди убийство, и в нем фигурирует Мыловарова… Ну, может, и не она, но сходство с убийцей есть. Отдаленное такое сходство. Но нам и этого хватит… Хотя ты, не знаю, как тебя зовут, тоже на нее похожа.
– На кого, на Зойку? – встревожилась девушка.
– Нет, на убийцу… Нам, в общем-то, все равно, кого сажать. Было бы дело, а преступника назначим…
– Вы что, серьезно? – Оторопев от такого заявления, шатенка перешла на «вы».
– Зойка где?
– Не знаю.
– Тогда ты со мной поедешь… Богдан, вызывай наряд!
– Да постойте вы! – запаниковала девушка. – Я правда не знаю, где она.
– Она два дня уже как не появляется, – сказала ее товарка, рыжеволосая красотка с маленькой грудью и широкими бедрами.
– А где она живет?
– Где-то на Свободе, а где конкретно, черт его знает. У Людки надо спросить, она знает…
– А Людка где?
– Ну, как бы вам это сказать…
– В работе?
– В общем, да.
– Когда освободится?
– Может, через час, может, через два…
Про Людку Богдан слышал. Это имя озвучил Федорук, когда называл Зойкиных подружек. Но искать, где
