– Думаешь, свихнулся? – горько усмехнулся Алик. – Нет, я правду говорю... Куча трупов на мне...
– И ты в этом признаешься?
Как охотник реагирует на случайно подставившуюся дичь, так и Эрика будоражили незапланированные признания преступников. Колешь бандита на разбой, а он выкладывает на блюдечко труп. Но сейчас он не чувствовал охотничьего азарта. Может, Алик и его клиент. Но ведь это Алик!
– Да, признаюсь!
– Зачем?
– А затем, что на душе тяжко... Места себе не нахожу, маюсь.
– А в тюрьме что, легче будет?
– А в тюрьме я сам буду маяться. А душа свободной будет...
– Но тех, кого убил, этим не вернешь.
– Да мне все равно. Думаешь, мне людей жалко? Нет, не жалко. Не люблю я людей. Никого не люблю... И себя тоже не люблю...
– А убивал кого?
– Ну, Касатон на кого покажет...
– На Касатона работал?
– На какого Касатона? – встрепенулся Алик. – Не знаю никакого Касатона... Ты меня за жабры бери, а его не трогай... У меня родители в Петрополе, у меня Катька... Сашка опять же. Она хоть и сука, но своя... родная. Может, у нее с Касатоном опять наладится. Он ей роль в кино обещал, а она этим только и жила... Нет, не впутывай в это дело Касатона. Я только за себя одного буду отвечать... Ну, чего смотришь на меня, как новые ворота на барана?.. Давай открывай свои ворота, пить будем!
Алик наполнил его бокал и легонько щелкнул по нему пальцем.
Эрику вдруг захотелось напиться до чертиков. Он, конечно, знал, что Алик не святой, но чтобы настолько увязнуть в преступном дерьме... Хоть раскаивается, и то хорошо...
– Ну, будем! – чокнувшись, пожелал он.
А может, Алик прозреет и поймет, какую глупость сотворил. Возьмет ствол и пристрелит его как собаку... Может, лучше не стоит пить? А то ведь и момент прозевать можно...
Но выпил Эрик до дна и тут же ощутил, как хмель мутной и вязкой волной омыл сознание.
– Что будем? – мотнул головой Алик. – Не хочу я быть... Вообще ничего не хочу...
– Тебе в церковь надо, говорят, помогает. А еще лучше монахом стать...
– Зачем?
– Ну, покаянные молитвы там, послушание, говорят, что этим грехи прощаются...
– Перед кем грех? Перед богом?.. А как я перед самим собой грех искуплю?.. Если в тюрьме выживу, тогда, может, и подамся в монахи. Сначала перед собой искуплю грехи, а потом и перед богом... Но в тюрьму я не хочу... Хочешь, я тебе признание напишу! Вот все как было, как на духу и напишу. Даже про Касатона все скажу. А потом ты меня грохнешь, ну, типа при попытке к бегству...
– Ты идиот или притворяешься? – не выдержал Эрик.
– Ну тебя к черту! – Алик сокрушенно махнул на него рукой и замолчал, погрузившись в трясину своих грехов.
– Мне все равно, что там было у тебя в Петрополе. Я по Москве работаю, если бы ты здесь что-нибудь натворил...
Алик молча кивнул. Дескать, чего нет, того нет. Хотя это и не смягчающее обстоятельство.
– Да, задал ты мне задачу. Даже не знаю, что делать.
– Наливай да пей, – мотнул опущенной головой Алик.
– Сейчас напьемся, а к тебе Игорек пожалует.
– А вы его конкретно ищете?
– Конкретней не бывает.
– И Касатон его ищет... Менты, Касатон, а мне все по фигу... Да и туфта все это, не появится он здесь. Ему шкуру свою спасать нужно, а не счеты сводить...
– Тебе тоже шкуру свою спасать надо. А ты, напротив, ее под нож подставляешь.
– То он, а то я... Он по жизни козел. А я из-за него таким стал... Думаешь, все-таки придет?
Алик поднялся, подошел к серванту, из обычного ящика вынул многозарядный «кольт», с будничным видом передернул затвор. Эрик напрягся, на всякий случай взялся пальцами за рукоять своего «макара». Алик на него не смотрел, но, похоже, понял ход его мысли.
– Можешь меня пристрелить, – тоскливо усмехнулся он.
– Не дури!
– Тогда Игорька будем ждать.
Он вернулся за стол, на то место, где возле тарелки должен лежать нож, уложил пистолет.
– Ждать будем и пить.
– Мне чуть-чуть, – сказал Эрик.
Но Алик, откупорив еще одну бутылку, налил ему полный бокал, и он выпил до дна.
– Как же так, брат? Я стал ментом, а ты – киллером.
– Это все зона, – глубоко кивнул Алик. – Деградация там. Мозги разжижаются, а пока в норму придут, столько дров наломаешь... Знаешь, давай за дрова выпьем. Пусть они меня там дождутся, – движением головы показал он вверх. – Пусть спросят, а я им отвечу...
Эрик почувствовал, что сам скоро наберется в дрова, но тост поддержал.
За второй бутылкой последовала третья... В один прекрасный момент Эрик вдруг осознал, что не сможет встать на ноги.
– Так нельзя, – пьяно мотнул он головой. – Мы же не на завалинке, мы в дровах... э-э... в засаде... А если вдруг Игорек?.. Ненавижу козла...
Хоть и с трудом, он все же поднялся с дивана, кое-как удержал равновесие.
– Ну вот, а я думал, что все, – пробормотал он.
Язык тяжелый, на голове какая-то чугунная кастрюля с вырезами для глаз – звуки гулкие, обзор узкий и тонкий, по бокам все в тумане. И еще – воздуха не хватает.
– Пойду, подышу... Игорька гляну...
Он расстегнул пуговицу на рубахе, вытянул шею, будто высвобождал ее из тисков. И направился на балкон, где было много темного и холодного, но свежего воздуха. Кое-как справился с дверью, но, прежде чем ввалиться в открывшийся проем, глянул на Алика. Звать его за собой было бесполезно – он низко склонился к столу, упершись лбом в подставленное предплечье.
Балкон был застеклен. Эрик нашел защелки, открыл фрамугу, но на это ушли силы, призванные удержать его на плаву. А к стенке жалось старое раздолбанное кресло.
– Так, надо думать... думать...
Эрик не удержался от соблазна сесть в кресло, но сознание решил не выключать. Он еще помнил, зачем пришел к Алику. И уже знал, что нужно ему сейчас делать. Если появится Игорь, он обязательно зайдет на балкон. Вот тут Эрик его и встретит... Он достал из кобуры пистолет, на вытянутых руках вынес его в сторону двери. Но тут же глаза его закрылись, а руки опустились.
Глава 27
Ночь – это грань между жизнью и смертью. Не зря именно по ночам всякая нечисть выходит на охоту. Ночью у человека притупляется сознание, он уже не так реагирует на опасность, как днем. Может быть потому, что смерть в это время не кажется ему такой страшной, как среди бела дня. Плюс к тому еще и спать хочется. Ну, помрешь во сне, и что? Всего-то – заснул и не проснулся...
Как бы то ни было, Игорь выбрал для визита именно это время. Ему и самому хотелось спать, но он терпеливо мерз на улице в ожидании своего часа. Вот погаснут все окна в доме, тогда он поднимется в квартиру, которая могла стать для него приятным убежищем...
Где-то он слышал, как нужно вести себя, когда тебя убивают прямо на улице. Будешь кричать «Помогите!», никто даже из окна не высунется. Но если крикнешь «Пожар!», тогда народ поднимется – во имя собственных шкурных интересов. Именно это крикнет он через дверь, когда к ней подойдет Сашка или
