Я думал, что полученный урок пойдет впрок. Но начальник колонны продолжал держать нас в авангарде. Видимо, по его замыслу в нашу задачу входило принять на себя первый удар противника... К счастью, все обошлось, и к исходу этого же дня мы подошли к селению Аргун, в район сосредоточения Восточной группировки.
И снова я стал свидетелем фатального идиотизма, похлеще всякой артиллерии накрывшего наши доблестные некогда войска – то ли по непроходимой тупости верховного начальства, то ли по чьему-то злому умыслу. Район сосредоточения группировки представлял собой огромное и бесформенное скопление живой силы и техники. Новенькие танки, бронемашины всех мастей, «Грады», «Смерчи» стояли вперемешку с изуродованной в боях техникой. Пир грозной боевой силы на кладбище вооружений. Хорошо хоть свежих могил посреди палаточных городков не наблюдалось... Я сказал, палаточные городки? Извините, оговорился. Я видел только несколько палаток – вразброс и далеко друг от друга. Подавляющая масса людей размещалась на голой земле во чистом поле. Изможденные, потерянные от страха солдаты словно тени бродили по беспорядочным лабиринтам из танков, машин и орудий. Это было какое-то дикое скопище одетых в военную форму людей. Грязные, немытые, голодные. То ли нарочно, то ли впопыхах командование многих частей забывало прихватить с собой на выход запас провизии. Многие солдаты находились здесь уже по нескольку суток, и выданный трехдневный сухпай у большинства уже закончился. О горячей пище приходилось только мечтать... И это мы воюем с маленьким народом. Страшно себе представить, что было бы, если бы нам пришлось выступить против блока НАТО...
Но страшно было и без того. Аргун представлял собой вражеский укрепленный район. У чеченских «духов» было все, кроме авиации. Врытые в землю танки, орудия, минометы, о пулеметах и автоматах я уже не говорю. Они сказали о себе сами. Едва мы разместились на хаотично отведенном для нас участке местности, как со стороны Аргуна ударила артиллерия. Помимо снарядов и мин в нашу сторону полетели смертоносные светлячки-трассеры. А ни окопов, ни траншей, о блиндажах и разговора нет. И огневые позиции, разумеется, не оборудованы. А ведь все чеченское «добро» летело на нас. Грохот взрывов, упругие колыхания воздушных волн, свист осколков... Само собой, никто не собирался уподобляться испуганным страусам и зарывать голову в землю. Стреляла наша рота, стреляла стоявшая по соседству танковая рота. Резали слух «Грады» и «Смерчи». Бывали моменты, когда канонада становилась настолько сильной, что становилось светло, как днем.
Увы, но наша артиллерия работала почти вслепую. Не было точных разведданных. Тем более что «чехи» стреляли не только из Аргуна, но и со всех сторон. Боеприпасов расходовалось много, а толку от этого было мало. К счастью, и «чехи» не обладали достаточно высоким мастерством для того, чтобы разнести скопление техники в пух и прах. Но урон от их действий все же ощущался... Казалось, что командование группировки всей своей массой подключилось к этой беспорядочной пальбе – как будто это был какой-то праздничный салют. Никакого руководства, никакого взаимодействия. Кто в лес, кто по дрова. Это был даже не бардак, я стал свидетелем настоящего хаоса...
В конце концов ротный распорядился прекратить бестолковую стрельбу и начать работу по обнаружению огневых точек противника. Благо что для этого мы обладали определенными практическими знаниями и приборами ночного видения. Мы по собственной инициативе добывали драгоценную информацию, но нам самим же приходилось доводить ее до артиллеристов. Пока суд да дело, «чехи» уже сменили позицию, и артиллерия накрыла пустой квадрат...
Канонада стихла только к утру. Только тогда появились вертолеты, но вовсе не для того, чтобы сровнять Аргун с землей. Нет, для того, чтобы забрать раненых и убитых. А их, к моему тихому ужасу, было много – счет шел на десятки, если не на сотни... Не обошлось без потерь и у нас. Четыре «двухсотых» и семь «трехсотых»... Война продолжалась.
За вчерашний день и сегодняшнюю ночь мы измотались так, что едва держались на ногах. Но ротный заставил нас рыть окопы и сооружать блиндаж для защиты от минометных обстрелов. К вечеру мы совершенно валились с ног. Лопаты вываливались из рук, и сложно было предположить, что в них удержатся автоматы. Но поступил приказ – совершить скрытый рейд к окраинам Аргуна с целью выявить огневые точки противника. Есть силы или нет, а идти надо...
К ночи мы вышли на позиции мотострелкового батальона, за которыми начиналась ничейная земля. Здесь чувствовался кое-какой порядок – траншеи в полный рост, блиндажи. Но боевое охранение – ноль. Уже началась канонада, и очумевшие от страха солдатики жались к стенкам окопов. Чеченским боевикам ничего не стоило сейчас свалиться им на голову и перерезать их всех как баранов. Бедняги даже не поняли бы, что произошло. Но, как вскоре выяснилось, чеченцы просто не смогли бы выйти на позиции батальона. Дело в том, что не имевший боевого опыта комбат распорядился заминировать все подступы к своим позициям. Что и было сделано. Ни проходов, ни схемы минных полей... Теперь я понимал, почему в сорок первом немец брал нас голыми руками.
Подобраться к Аргуну было нереально. Но и обратно уходить нельзя – расценят как невыполнение приказа. Пришлось остаться на позициях и отсюда вести разведку. Стреляли по позициям чеченцев и засекали вражеские точки, откуда по нам велся ответный огонь. И так всю ночь...
Я не помнил, как вернулся на базу, если так можно было назвать место нашей дислокации. Недорытые окопы, недостроенные блиндажи. Холод, грязь, слякоть. И последние остатки сухого пайка... Очень хотелось есть, но, честное слово, я бы, не задумываясь, отдал последнюю банку тушенки за возможность поспать хотя бы пару часиков. Но ротный продолжал издеваться над нами и чуть ли не пинками заставил нас закончить оборудование позиций. А ночью снова артналет. Но мы не артиллеристы, а наше стрелковое оружие мало подходило для нанесения серьезного ответного удара. Поэтому ротный разрешил нам не высовываться из блиндажа. Благо, что боевых приказов не было. Казалось, их уже перестали отдавать. Казалось, что там, наверху, решили отдать нас на съедение дудаевским волкам. Кушайте, мол, только, пожалуйста, не подавитесь, а то у нас на подходе очередная партия «пушечного мяса»... Я мог думать о высоком начальстве все, что угодно, но у меня не хватало сил злиться на него. Я очень хотел спать. И заснул, несмотря на обстрел...
Аргун нужно было брать любой ценой. Об этом говорил ротный, об этом догадывался даже я. Ведь мы шли на Грозный, и никак нельзя было оставлять у себя в тылу мощный укрепрайон. Но командованию, как всегда, было виднее. Утром поступил приказ – в составе всей группировки выдвинуться в район Ханкалы. Необходимо было отвоевать у «чехов» этот важнейший для штурма Грозного плацдарм.
Наша колонна первой подошла к Ханкале. Заняли позиции. Подтянулись танки, тяжелая техника. Организовали круговую оборону. Что-то уже начало получаться. Хотя до идеала было еще ой как далеко. Идеал в Российской армии случался только на учениях, и то если инспекторскую комиссию хорошенько напоить. Но «чехи» оказались куда более придирчивыми инспекторами, нежели комиссии из Генштаба. Они ставили оценки, расписываясь за них нашей же кровью...
В ночь на тридцатое декабря наша рота получила очередную задачу. В составе основных сил мы должны были овладеть Ханкалой. Задача для линейного десантно-штурмового подразделения. Но мы-то разведчики... Впрочем, приказы не обсуждают, тем более в той неразберихе, которая предшествовала предстоящему наступлению.
Мы выдвинулись на указанные исходные позиции, приступили к разведке местности. Позади правее нас метрах в пятидесяти от наших позиций окапывался взвод противохимической защиты. Я бы не удивился, если бы узнал, что у чеченцев есть химическое оружие. Но нам никто ничего не объяснял. Химики молча и с остервенением вгрызались в мерзлую землю. Зима, холод на фоне повышенной влажности – врагу не пожелаешь. Но это сущий пустяк по сравнению с угрозой стать жертвой минометно-пулеметного обстрела. Вся местность в этом районе была изрыта проклятыми арыками, по которым к нам в любой момент могли выйти боевики. Обстреляют, отойдут, а потом снова высунутся из другого места. Из пушек БМД их не достанешь. Минометов у нас, к сожалению, не было, разве что подствольные гранатометы, которые в принципе можно было использовать для ведения навесного огня.
Но боевики нас не тревожили. И мы спокойно готовились к бою. Тоже рыли окопы – на случай обстрела. А химики тем временем заняли круговую оборону. Ночь, темно. Только слышно, как саперные лопаты грызут землю да ухает где-то неподалеку миномет. Как тот филин ухает, тоску наводит...
Штурм Ханкалы начался с артподготовки. Одновременно огонь открыло доблестное подразделение химической защиты. Непонятно, что померещилось их командиру, но его подчиненные ударили из автоматов и пулеметов по всем направлениям. В том числе они били и по нашим позициям. Били настолько плотно, что
