называется, сразу к шконам ломится! А это ты, Валюха! Тебя все здесь знают!
И блатные, и прочие арестанты замолчали, заулыбались в ожидании развлечения. Но не с той ноты этот скоморох начал свое представление. И не того на прицел взял.
Вайс широко улыбнулся фигляру и тут же ударил его ногой в живот. Тот еще не успел сложиться пополам, а он той же ногой влепил ему под ухо. Веселый арестант вмиг превратился в обиженного клоуна. Правда, возмущение свое выразить не смог, потому как ушел в глубокий аут.
Только клоун с черепами приземлился, как из-за стола поднялись двое. Один крупногабаритный со страшной рожей, другой помельче, но более резвый, верткий.
– Я не понял, пацаны, вы чо, за петуха подписываетесь? – недоуменно поднял брови Вайс.
– Где ты петуха видишь? – спросил из-за стола арестант с чернильной галереей на голом торсе. Глубокие залысины в желтовато-седых волосах, сухое морщинистое лицо, резкий нос, шальной взгляд.
– Так петух у него на груди, – усмехнулся Вайс, без всякой робости глядя на него. – И меня за свою подружку принял. Вот я и подумал…
– Это не петух, это орел, – хмыкнул второй арестант с такой же густой росписью на теле.
– Ну, этот клоун руками сильно махал, я и подумал, что петух у него… Сначала думал, что баклан, а присмотрелся – петух… Кто здесь смотрящий?
– Я смотрящий, – исподлобья глянул на Вайса желтовато-седой. – И на тебя смотрю. Борзый ты.
– Извини, но у меня работа такая.
– Что за работа?
– Строительная фирма у меня. Бизнесменов по стойке «смирно» строю. А тут без борзоты нельзя. И без кулаков тоже… Вайс я, «восточная» бригада за мной.
– Вайс? – озадаченно произнес смотрящий. – Слышал о таком… Слышал, что есть такая шелупонь из новых.
Это было оскорблением, причем непростительным. И Вайс думал недолго. Мощным ударом в пах он вывел из игры крупногабаритного арестанта и запрыгнул на стол, собираясь атаковать смотрящего. Тот понял, какая беда на него надвигается, поднял руки для защиты, но Вайс пробил этот блок и ударом с носка сломал уголовнику нос. Спрыгивая со стола, он взял в захват голову второго бойца и заставил его крутануться вокруг своей оси. Точно, верткий пацан резко закрутился. Правда, на пол упал уже без сознания. Как бы шею не сломал…
Второй расписной метнул в него заточку, но Вайс уклонился. Подсечкой сбил с ног первого бойца, что уже оправился от удара, перепрыгнул через стол, зацепил метателя и ловким приемом уронил на пол. При этом умудрился пнуть смотрящего, который уже оправился от удара. Пнул, поднялся на ноги и добил точным ударом в «солнышко». И дальше в ход пошли менее быстрые, но более мощные добивающие удары.
Во всей этой круговерти Вайс пропустил несколько ударов, но ни один из них не смог выбить его из колеи. Он раскидал кодлу смотрящего и наехал на крепкого парня с волевым лицом, который занимал ближнюю к окну шконку с левой стороны от двери.
– Это моя шконка! – зло, но без внутреннего ожесточения заявил Вайс.
Парень растерялся, но со своего места не сдвинулся.
– Блатной угол там!
Вайс и сам знал, что блатные предпочитают правую сторону, но сейчас он шел на принцип, поэтому и не мог принять этот вариант.
– Я знаю, где должен спать угловой. Но это место здесь осквернили эти петухи! – обращаясь ко всем в камере, заорал Вайс. – Я думал, это блатные, а это петушня! Этот у них петух!.. – Он ударил пяткой в лоб поднимающегося на ноги фигляра с орлом-бакланом на груди. – И сами они такие, если под петуха подписываются!.. Ты со мной согласен? – надвинулся он на парня.
Видно, что в авторитете пацан, но больше у простых арестантов, чем у коренных обитателей тюрьмы. Борцовская шея, накачанные плечи, татуировка «ВДВ». Похоже, из бандитских бойцов он. Только не из его бригады.
– Похоже на то, – повелся парень.
И посмотрел на такого же здоровяка, что сидел рядом. Этот поскромней, и что-то тепличное в нем. Видимо, просто культурист, хотя и довольно-таки успешный, если судить по габаритам. И еще молодой совсем: лицо едва знакомо с бритвой. Во взгляде какая-то мягкость, хотя на бесхребетного увальня он не похож. Но перед Вайсом парень явно робел, смотрел на него как переярок на матерого вожака.
– А ты что думаешь? – спросил у культуриста Вайс.
– Ну, как скажешь…
Этому телку нужна сильная воля, тогда он и сам превратится во льва. Вайс знал такую породу людей. Физическая мощь в них бьет через край, а недостаток духа компенсирует сильная рука предводителя.
– Я скажу, что петухи за хатой смотреть не могут… На парашу этот птичник!
Смотрящий уже пришел в себя, но в реальность въезжал с трудом. И нос у него сломан, и кадык отбит, и в башке бубонная чума. Но нет ему никакой пощады. Он сполна должен ответить за свой гнилой базар. Никто из очнувшихся блатных не помешал Вайсу схватить смотрящего за шею, ткнуть головой в зловонную чашу «Генуя» и в завершение – зашвырнуть под шконку. То же он проделал и со вторым расписным. Остальные блатари с ужасом смотрели на новичка, но никто не пытался нападать на него.
У Вайса уже была своя свита. И хотя качки не помогали ему вершить управу над смотрящим, они стояли рядом и своим грозным видом пугали пристяжь.
Первым не выдержал фигляр, он ломанулся к двери, за ним громила. Все правильно, лучше с позором убраться из камеры, чем оказаться под нарами. Вайс уже бывал в тюрьме и не понаслышке знал ее законы. Какие бы люди ни стояли за смотрящим, никто из них уже не подпишется за него. Опустил его Вайс, а за обиженных мазу в этом жестоком мире не тянут. Хотя, конечно, ухо теперь нужно держать востро…
Цыпа порывисто выскользнула из-под покрывала, ловко сняла со спинки стула халат. Сыроед и глазом не успел моргнуть, а она уже одета.
– Чего ты прячешься? Ходи по дому голая. Кого стесняться?
– Да пошел ты!
Характер у Цыпы еще тот. Это с Пижоном она мягче разогретого воска, а для всех остальных – тихий ужас. Любого пошлет, не задумываясь. И плевать ей, что за такие слова можно ответить жизнью. Она женщина, причем чертовски красивая, и в этом ее главный козырь. К тому же Яна знает себе цену и по другой части. Мало того, что Цыпа с клиентами работает виртуозно, так она еще и удачу приносит. Как ни крути, а девчонка – талисман воровской бригады. Священная корова. А если точней, священная телка.
Нет, не поднимется у Сыроеда рука наказать ее. Разве что в постель затащить против ее воли. Но тогда он столько нового узнает о себе… Яна тогда расскажет ему все, что думает о нем. А на язык она острая. Так задвинуть может, что уши завянут. И спать с ним откажется.
Это Пижону она готова в любой момент отдаться. А для Сыроеда жесткий лимит – одна ночь с ним в три дня, причем без всяких вольностей. Проститутки такой секс называют «классикой». Но для него и это в радость. Уж очень хороша Цыпа, чтобы рисковать ровными с ней отношениями из-за чего-то большего.
Вчера секс у них был перед сном. Утром хотелось бы повторить, но Яна поблажек не дает. Сыроед еще глаза не продрал, а она уже на ногах.
Когда Яна с Пижоном жила, квартиру его до блеска вылизывала и такие блюда ему готовила – закачаешься. А Сыроеда не балует. Сейчас он завязан на Витька, на гешефт не ходит, лохов не трясет. И Цыпа пока не при делах. Она свое уже отработала – Вайса закрыла. Пока ей можно отдыхать. Этим она, в общем-то, и занимается.
Вайсовская братва ее ищет, а ей хоть бы хны. Натянет на голову белокурый парик, влезет в короткое, до пупа декольтированное платье – и вперед по городу гулять. С Вайсом она жила как тихоня и скромница, а тут роскошная блондинка легкого поведения. Да еще и раскраска ни лице боевая. И походка от бедра, а задницей такие кренделя выписывает – закачаешься… По магазинам ходит, шмотки скупает, дорогой парфюм. И не свои деньги тратит, а Сыроеда разоряет. Как будто назло. А ему деваться некуда, приходится платить. Цыпа его сразу предупредила, что жить с ней – дорогое удовольствие. И по кабакам чуть ли не каждый вечер, но Сыроед и сам это дело уважает. А еще нравится, когда мужики завидуют ему. Конечно, такая шикарная красотка с ним. И вовсе не разгульная. В ресторанах Яна умеет подать себя. Раскованная она там, раскрепощенная, но не вульгарная. Одним словом, во всех смыслах дорогая женщина.
