Пацаны отметили его возвращение грандиозной попойкой. Сначала пьянка, затем похмелье. В общем, гудели они дня три. Как-то так получилось, что в их компашку затесался Шорох.
Этот мужик был лет на десять старше Сергея. Две ходки за его плечами. Обе по воровским статьям. Пацаны его знали и уважали. Серега даже удивился, когда Шорох стал оказывать ему знаки внимания. Только потом до него дошло, в чем дело.
Оказывается, Шорох не просто так привязался к нему. Он выделил его из толпы по одному очень важному признаку. Серега был в ментовке и не сломался. Пусть он залетел по мелочовке, но факт есть факт – корешей своих он не сдал. Значит, благонадежный. А для деловых это значит очень много.
А Шорох был из деловых. Серега догадывался, чем он занимается. И это его не отпугивало. Ему тоже хотелось быть крутым, как Шорох. Тачки, шмотки, кабаки, податливые телки. Везде он кум королю и сват министру. Это среди унылых обывателей он никто, а в темном подлунном мире его любили и уважали. Серегу же пока что признавала только шпана из парка, где стояла его любимая скамейка. А он хотел, чтобы его знала и привечала вся городская крутизна.
Дружба с Шорохом добавила Сереге уважения. Но только среди парковой шпаны. Серьезные же люди если и знали о нем, то лишь понаслышке. Шорох нет-нет забивал с ним стрелку, они ходили по кабакам, пили водку, разговаривали по душам. Но все это называлось ходить вокруг да около. Конкретного предложения Шорох не делал. Видно, он еще не до конца был уверен в своем «воспитаннике».
– А я какого поля ягода? – спросил Серега.
– Нашего поля, – на полном серьезе ответил Шорох. – Если, конечно, тебе это нужно.
– Нужно. Если бы не было нужно, я бы с тобой не тусовался.
– И то верно, – кивнул блатарь. – Нравишься ты мне, пацан. Если бы не нравился, я бы с тобой не корешился. Да ты и сам понимаешь... Короче, есть у меня к тебе серьезное предложение. Думаю, ты догадываешься, какое?
– Догадываюсь, – уверенно кивнул Серега.
– И как тебе?
– Не стремно.
– Ну и ништяк. Тогда завтра мы с тобой одно дельце сварганим. Я тебе завтра все объясню. А пока давай вмажем... Жизнь у нас такая, брат. Сегодня жирная поляна, а завтра гнилая баланда из кормушки. Сегодня телки знойные, а завтра «петух» под шконарем... «Петух» – это помойка, брат. Гнилое дело. Не советую. Лучше с Манькой Кулаковой...
Про тюрьму Шорох рассказывал ему часто и подолгу. Видно, это была психологическая обработка. Видно, блатарь смотрел, как Серега Кирсанов реагирует на перспективу оказаться за решеткой. Надо сказать, что такая перспектива его пугала. Пугала, но не отпугивала. Тем более что в тюрьму он садиться не собирался. Он парень умный. И не даст себя захомутать... О том, что ему вообще не стоит связываться с Шорохом, он даже не думал. Воровская романтика кружила голову похлеще всякой водки.
– Не хочу я с Манькой, – усмехнулся Серега. И взглядом показал на пятачок перед эстрадой. – Смотри, сколько Танек прыгает...
– Во-во! – осклабился Шорох. – Счас мы с тобой бутылек приговорим. Да. А потом выйдем и всех этих кобыл разом... Сегодня мы гуляем, братан. Сегодня у нас все путем!
А что будет завтра, Шорох и думать не хотел. Да и Серега тоже не хотел забивать этим голову.
Напиваться он не стал. Правильные пацаны во всем должны знать меру. По пьяни можно потерять голову, наговорить лишнего незнамо кому, а это палево. Сколько фартовых воров погорели на собственном языке и чужих ушах. Шорох должен знать, что Серега контролирует себя в любое время дня и ночи.
А Шорох не спускал с него глаз. До тех пор, пока сам не уклюкался в зюзю. Пьяно пошатываясь, он полез к бабам на танцплощадку. Серега составил ему компанию. Сам Шорох был никакой. Поэтому пришлось действовать и за него, и за себя. Серега снял сразу двух телок. Одна вроде ничего, вторая из кладовки для залежалого товара. Первая досталась Шороху, вторая ему. В этом составе они вышли из кабака и сели в машину.
Шорох протрезвел, едва оказался за рулем своей «семеры». Он собрал в кулак все свое внимание. Правда, его хватило лишь для того, чтобы следить за дорогой. Он даже не заметил, что на переднем сиденье рядом с ним сидит девка, что похуже. Та, которая получше, приземлилась рядом с Сергеем. И как только машина тронулась, сразу же прилипла к нему.
Сергей не растерялся. И тут же запустил руку ей под юбку. Второй рукой он расстегнул ей блузку. В ладонь упал маленький упругий мячик груди. Девчонка жадно задышала и раздвинула ноги...
Плохо соображая, Серега забросил девку на себя, помог ей сесть на луку седла. И они поскакали. Острые ощущения захлестнули его с головой. Он потерял контроль над собой. Но бояться-то нечего. Во- первых, это был не тот случай, когда есть возможность трепать языком. А во-вторых, ему нечем было хвастаться. Только завтра ему предстояло идти на дело. К тому же он толком и не знал, что именно ему предстоит делать.
Он жил сегодняшним днем. И брал от него все, что было возможно. Кабак, водка, веселье и эта баба. Он будет мочалиться с ней до полного не хочу. А потом расстанется с легкой душой. Хотя бы потому, что она не вписывается в завтрашний день...
2
– Ты, ешкин кот, какого ляда Люську трахнул? – мрачно спросил Шорох.
– Сама полезла, – уныло буркнул Серега.
Надо было тянуть на себя эту шалаву. Не хватало еще с братаном из-за нее поссориться.
– Конченая, потому и полезла... Ладно, не стремайся, все путем. Мы с этой лярвой все утро зажигали. Я на тебя не в обиде... Ты просто больше так не делай. Я ж на твою Стеллу не лезу...
– Но так то ж Стелла, – угрюмо почесал затылок Серега.
Стелла – это и есть его завтрашний день. Если бы у него с ней вчера все случилось, он бы Шороху ее не отдал, это верняк. А Люська – лоханка по жизни, да и нет в ней ничего, чем можно было бы дорожить. Другое дело – Стелла... Но с ней лучше не мутить. Зачем портить бабе жизнь. Да и самому проблемы создавать ни к чему...
– Короче, дело к ночи, – сказал Шорох. – Как ты себя чувствуешь?
Это он должен ломаться с бодуна. Это он бухал всю ночь с толстой Иркой, а потом все утро жахал знойную Люську. А Серега в четыре утра был дома и лег спать. К тому же и выпил он вчера не так уж много. Но сегодня Шорох свеж как огурчик. А у него голова раскалывается и трубы горят.
– Да ничего, жить можно.
– Я тебе про дело вчера говорил, – заговорщицки оглядываясь по сторонам, напомнил Шорох.
– А я ничего не забыл.
Они сидели на пустой скамейке в дальнем углу парка. Никто не мешал их разговору. На деревьях чирикали птички, ветер шумно гулял по листве. Но Сереге казалось, что вокруг стоит мертвая тишина. Может быть, потому, что каждое слово отдавалось в ушах набатным звоном.
Он явственно осознавал, что сегодня ему предстоит перешагнуть черту, отделяющую его от привычного мира. Сегодня он шел на дело. А если точней, на преступление. Событие для кого-то страшное, для него лишь щекотливое. Чувства обострены, совесть под панцирем. Сознание настраивается на фартовую волну. Все будет зашибись. Во всяком случае, сегодня. Серега чует это всеми фибрами своей рисковой, ветреной души.
– Ты готов? – пристально глядя ему в глаза, спросил Шорох.
– Готов, – кивнул Серега.
– Идешь?
– Иду!
Он знал, на что шел. Его желание было осознанным. И все равно, возникло такое ощущение, будто за него соглашается кто-то другой.
Шорох поднялся со скамейки, не оглядываясь, пошел по аллее. Серега направился за ним.
Они вышли к его «семерке». Шорох распахнул водительскую дверцу.
– За баранку давай, – сухо сказал он.
– Я?!
– Ты.
