– Где ж тут радость? – как бы соглашаясь с ней, кивнул Артем. – Одна тоска. Но делать нечего. Есть заказ, и его надо исполнять...
– Ты мог бы отказаться. У нас есть деньги. Две тысячи в месяц...
– Я же тебе говорил, отказаться нельзя. Из нашей профессии только один выход – на тот свет. Извини, но это касается и тебя.
– Спасибо, утешил.
– Не вешай нос. Мы обязательно справимся с заданием. И вернемся сюда, к тебе домой. Отдыхать будем, на санках кататься...
– На лыжах, – мрачно усмехнулась Рита.
– И на лыжах тоже... Чем плохо на лыжах кататься?
– Ничем.
– Или тебя что-то не устраивает?
– Все устраивает.
– Тогда голову повыше, улыбку пошире. Не надо киснуть, солдат...
Рита вымученно улыбнулась. Она не хотела участвовать в заказных убийствах, но Артем, как всегда, сумел внушить ей, что у нее нет иного выбора, как пойти у него на поводу...
Егор пьяно мотнул головой, тускло глянув на собеседницу, завернутую в сырую простыню.
– Ты мне скажи, Шура, в чем для тебя заключается смысл жизни?
– В чем, в чем... Вот мы сейчас хорошо сидим, и ладно. А завтра что бог пошлет...
– А если не пошлет?
– То и не будет...
– М-да, поговорили...
Шура любила пиво, секс и баню. И все в прямой последовательности. Пивком нагнетала жирок, баней и сопутствующими ей забавами его разгоняла. Но в то же время последовательность была обратной – ведь сначала баня, затем секс, ну а после пиво – для охлаждения. Так или иначе, но Шура была частым гостем в бане у Егора. Раз в неделю по пятницам – стабильно. И никаких конфликтов с ее мужем-подводником. Оказывается, Сеня действительно хватил в свое время радиации по самое не могу. Благо что квалификацию радиста со службы привез и сейчас на досуге радиоделом баловался. Радиостанцию свою собрал, в эфир выходил, общался с единомышленниками. Какой-никакой, а интерес. А на жизнь зарабатывал тем, что в лес выходил да веники вязал. И не очень-то волновало его, что жена потом эти веники распаривала на чужих мужиках. Ну, даст ей в глаз иногда, но не со злости, а от большой любви...
Такой вот была черно-белая проза деревенской жизни. Егор был сыт ею по горло, но тем не менее продолжал крутить с Шурой. И прежде всего – назло Весне, с предательством которой он так и не мог смириться. Все два месяца, с тех пор как Шенгрей приставил ее к Егору, она жила с ним. Ластилась к нему, но всегда получала отпор. Хотя иногда и накатывало на него желание воспользоваться ее фальшивой любовью. Особенно по пьяни. А пил он с каждым разом все больше...
– И сидим хорошо, – кивнул он после долгой паузы. – И полежать бы не мешало...
– А это всегда пожалуйста...
Шура встала, распахнула свою простыню, села к Егору на колени... Его уже подташнивало от нее, но сейчас ему нужно было довести себя до состояния выжатого лимона, чтобы, вернувшись в дом, не прельститься Весной...
И все же ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы, встретившись в доме с Весной, пройти мимо нее с равнодушным видом.
– Стой!
Зато она не удержалась, взяла его за руку... Красивая, сочная и вкусная. Но не быть им на одной грядке...
– Чего?
– Опять надрался? – с упреком сказала она.
– И надрался, и надрал, – пьяно ухмыльнулся он.
– Пошляк.
– Зато не вру. Как было, так и говорю. В отличие от некоторых...
– Оправдываться перед тобой не буду, – пытаясь скрыть обиду, сказала она.
– И не надо. Тебе не за это деньги платят...
Егор ничуть не сомневался в том, что Весна находится на содержании Шенгрея. Не за бесплатно же она живет здесь, присматривая за ним.
– Меня поражает твое упрямство.
– А меня поражает ваша тупость!.. Да если бы я захотел удрать от твоего Шенгрея, меня бы никакой черт не удержал.
– Но ты же не удрал.
– Нет. А зачем? Мне с Шурой здесь очень-очень хорошо...
– Ну хорошо и хорошо... Только если ты не прекратишь пить, будет очень-очень плохо.
– Это угроза? – нахмурился Егор.
– Нет, это предостережение... Если ты сопьешься, за тебя никто и гроша ломаного не даст... Ты же с дури пьешь. А с дури спиваются очень быстро...
– Особенно если с аминала натрия начать. Или что там у вас было?
– Не было ничего.
– Тогда и тебя здесь нет...
– Да ты и ведешь себя так, как будто меня здесь нет. Но я-то все вижу... И как ты спиваешься, вижу... Смотри, доиграешься, спишут тебя со счетов за профнепригодность.
Весна говорила спокойно, но с уверенностью человека, в совершенстве знавшего систему, в которой приходилось вращаться им обоим. Вернее, ждать у моря погоды, поскольку заказ от Шенгрея так и не поступил.
– Это значит, что мне пора уносить ноги, – усмехнулся Егор.
– Даже не пытайся, мой тебе совет...
– Не надо мне давать советы. Твои советы меня раздражают...
– И все же я посоветую тебе взяться за ум... Завтра приедет Артур Андреевич. Скорее всего, к обеду. Ты должен выглядеть бодро и свежо, как человек, готовый идти в огонь и воду...
– Кому нужна эта показуха? Он все равно знает, что я закладываю за воротник...
– Не знает. Я говорю ему, что с тобой все хорошо. Но ты вынуждаешь меня врать...
– А иди ты знаешь куда со своим Артуром Андреевичем... А я пойду спать. Да, и еще, если захотите с ним пошалить, не будите меня. Когда все сделаете, тогда...
– Ничего не будет. Все давно уже в прошлом. Остались сугубо деловые отношения.
– Ну да, как и со мной... Гуд бай, мой надзиратель!
Весна смотрела ему в глаза грустным немигающим взглядом. Этот невыносимый взгляд растапливал лед в его душе, а он не хотел теплых отношений между ними. Он боялся снова приблизить к себе эту прельстительницу. Глупо было бы дважды наступить на одни грабли... Он резко повернулся к девушке спиной и отправился в свою комнату.
И все же он внял совету Весны. Вернувшись к себе, сразу же завалился спать, чтобы поутру протрезветь до состояния чистого стеклышка.
А утром он получил очередное подтверждение тому, что Весна общается с Шенгреем втайне от него. Иначе бы она не смогла узнать, когда он приедет. И не ждала его. А она приготовилась к встрече, приготовила вкусный обед. И о Егоре позаботилась – выстирала и выгладила его джинсы, рубаху и джемпер. Да и сама приоделась, накрасилась.
Егор едва ли не до крови закусил губу, наблюдая, как Артур Андреевич обнял ее одной рукой за талию, привлек к себе и поцеловал в щеку. И она льстиво улыбнулась ему, как будто всю жизнь только и мечтала о такой милости.
– Как живете, как поживаете? – с наигранной, как показалось Егору, любезностью спросил он.
