стенах, линолеум на полу, мебель так себе, да и той кот наплакал. Зато каминный зал впечатлял своими размерами. В комнате чисто, проветрено. В очаге весело потрескивают дрова. На столике ваза с фруктами, на тарелочке лимон, в центре непочатая бутылка «Большого приза».
– Всю ночь расслаблялся, – признался Стас. – Но к вашему приезду навел порядок... Да, кстати, у нас тут и банька есть, классный, скажу вам, вариант. Мы ее, на всякий случай, растопили, ну и порядок навели – вдруг захотите... Честное слово, не пожалеете...
– Утро еще. Какая банька?.. И коньяк по утрам не употребляю...
Да, с утра Глеб Васильевич не пил. Ну разве что в виде исключения... И надо признаться себе, что сейчас был такой случай, когда захотелось выпить. И в баньке попариться бы неплохо, плевать, что утро, а не вечер... Но нет, не та компания, чтобы можно было расслабиться. Стас много чего сделал для него, но тем не менее он должен был держать его на расстоянии.
– А я бы употребил, – уныло вздохнул Стас. – Но не стану этого делать... Я же для чего вас позвал, чтобы вы меня к жизни вернули... Вот вы здесь, и я уже в форме. И пить ни-ни... А так бы нажрался да весь день влежку... А у меня сегодня, между прочим, праздник. У жены день рождения... А я ночью дома не ночевал... Тамара ругаться будет. Но, если я скажу, что с вами был, тогда никаких проблем. Она вас очень уважает. И я вас уважаю... Мы все вас уважаем!..
– Так ты зачем меня позвал? Чтобы я в чувство тебя привел? – возмутился Панфилов.
– А кто еще может меня в чувство привести? Только вы! – расплылся в улыбке Стас.
– Ну ты и наглец!
– Наглость – второе счастье... А если без шуток, то встретились мы для серьезного разговора. Фильм недавно смотрел, какой-то американский боевик. Так там, за границей, цивилизация. Там один босс человека одного киллеру заказал. Ну вечером человека сделали, а утром босс включает телевизор, а там по новостям труп показывают. И ходить далеко не надо, чтобы проверить, исполнен заказ или нет... А у нас такого нет. У нас по «тэ-вэ» всего две программы, а там все в розовых цветах... Это присказка, Васильич, а теперь сказка. Нет больше Воронца. Его вчера вечером сделали, а по новостям, бляха, не сообщили. Но я-то знаю... Теперь вот и вы знаете...
Глеб Васильевич вмиг забыл о том, что Стас фамильярно назвал его по отчеству. На первый план выступила пугающая мысль – Воронца больше нет, и в этом виноват он со Стасом. Теперь воры начнут охоту на них...
– Так что, его совсем нет? – потер виски Панфилов.
– Совсем, – криво усмехнулся Печник. – Пуля из автомата хорошо легла – полбашки снесло... Теперь у него на том свете другая кликуха будет, гы, Всадник без головы...
– А-а автомат откуда?
– Места надо знать... Кореш у меня один есть, вояка... Все путем, короче... Да ладно, автоматы. Пацаны как сработали! Комар носа не подточит! Как будто всю жизнь воров мочили!..
– Все же знают, что у нас конфликт с Воронцом был...
– Да вы что, Васильич, боитесь?.. Не надо бояться... Вы для воров барыга, фраер, вас никто всерьез не воспринимает. Тем более что вы все условия Воронца приняли. Чтобы барыга на вора наезжал, когда такое было... Я же все продумал, Васильич, все учел. Мы пока Воронца пасли, одну фишку пробили. У нас тут в городе одна команда образовалась. Спортсмены со своим Тренером. Так они на Воронца конкретно наехали. Автоматы на «стрелке» показывали... Воронец им этого не простил. Тренера в расход пустили. Спортсмены должны были спросить с него. Может, и собирались, но мои ребята быстрее оказались... Короче, мы Воронца сделали, а спрашивать за это со спортсменов будут... Теперь понятно, Васильич, что чистые мы! Воры со спортсменами разбираться будут, а мы в стороне...
Глеб Васильич молча сорвал пробку с бутылки, до краев наполнил стограммовый стакан и залпом выпил.
– Что, проняло? – хмыкнул Стас. – Меня вчера тоже... Да и сегодня душа просит...
Он тоже выпил. Еще и закурил.
– Так что Воронец списан со счетов, – сказал Печник. – Пора менять расклады... Он там какого-то армяша на место Суконкина двигал... Может, и этого завалим, чтобы не лез на чужое место?
– Тебе что, понравилось людей валить? – косо глянул на него Панфилов.
– Ну так надо же как-то решать проблему!
– Проблема проще решается. Через министерство. Оганезову в назначении откажут, а моего человека возьмут. Завтра же займусь этим делом...
– А кого на комбинат поставим?
– Ну есть один человек...
– Это вы про меня, да? – неприятно улыбнулся Стас.
– А ты что, хотел бы на это место? – опешил Панфилов.
– Почему бы и нет... Я в этой теме уже давно, люди меня знают...
Глеб Васильевич был в замешательстве. Да, он благодарен Стасу за то, что тот для него сделал. Но Стас устраивал его как грубая физическая сила. А чтобы ставить его директором комбината... Стас лишь изображает из себя покладистого исполнителя. Но уже сейчас он показывает зубы. А если он станет директором комбината, тогда совсем отобьется от рук. Тогда Панфилов потеряет контроль над предприятием...
– Но у меня уже есть кандидат... Купавин... Ты его знаешь...
– Да? А кто для этого Купавина место освободил? – сверкнул взглядом Стас.
Но тут же сменил гнев на милость.
– Ладно, сейчас не время... да и не место утрясать кадровые вопросы. Выходной сегодня. Отдыхать надо... Мы сейчас по маленькой пропустим, затем в баньке посидим, а там, ближе к вечеру, домой ко мне поедем... Я вас, Васильич, с Лилькой познакомлю. Красивая девчонка, вам понравится... Сестра жены... Ей уже девятнадцать... Смак!.. Я бы с ней сам закрутил, но родственница же... А вы, наверное, без Эллочки-то скучаете?
Это был не праздный вопрос. Это был толстый намек на страшные обстоятельства...
Глеб Васильевич плохо помнил тот момент, когда ударил Эллочку бронзовой статуэткой по голове. В сердцах ударил. Он решил, что Эллочка предала его. Ведь она же впустила в квартиру вора... Он даже объясниться ей не дал. Схватил со столика статуэтку и ударил по голове. Эллочка без чувств рухнула на пол. Она была еще жива, когда по его же вызову приехал Стас. Но в сознание не приходила. Они вдвоем вывезли ее на свалку. Там же Стас обнаружил кусок смолы, банку из-под краски. Это он предложил изуродовать труп до неузнаваемости. Мало того, что Эллочку невозможно будет опознать, так еще и тень подозрения падет на Воронца. Мол, менты же должны догадываться, кто выплеснул на Калиткина кружку с расплавленным битумом...
Панфилов пытался выбросить этот страшный эпизод из головы, но не мог. Эллочка почти что каждую ночь являлась к нему во сне. Ужасно... А теперь вот Стас, уже наяву, втягивает его в прошлое, привязывает к трупу. Он ясно дает понять, что Эллочка – то самое звено, через которое они оба повязаны одной цепью. И Воронцом они тоже повязаны...
«Так что не выделывайся, уважаемый Глеб Васильевич, – красноречиво говорил его взгляд. – И принимай мою просьбу как руководство к действию...» Стас хотел стать директором комбината, и Панфилов должен был устроить ему эту должность. Должен... И пожалуй, устроит...
Но за весь день Стас ни разу не коснулся больной темы. Они пили коньяк, парились в баньке, а вечером прямым ходом отправились к нему в гости. Там Панфилов познакомился с очаровательной блондинкой Лилей.
Девушка откровенно заигрывала с ним, и он был этому только рад. Эллочки больше нет, а Лиля вполне подходила для того, чтобы занять ее место. Да она, похоже, к этому и стремилась...
Ночевать он остался у Стаса, в его трехкомнатной квартире. Тамара, его жена, постелила гостям в разных комнатах, но в конце концов Лиля оказалась в постели Панфилова. Ночь удалась...
Домой он вернулся только к вечеру следующего дня. Жена ни о чем не спрашивала. Молча протянула ему бумажный прямоугольник. Это была повестка из Зареченского РОВД. Завтра в течение рабочего дня он должен был явиться в двадцать шестой кабинет к майору Иванову... Похмелье как рукой сняло – Глеб Васильевич моментально протрезвел. Какой-то майор Иванов из Зареченского РОВД предстал перед ним в
