рассердило.
– Что-то, говорит, не то. Червоточина какая-то... Снаружи вроде бы ничего, а вглубь копнуть – гниль какая-то...
– Вся гниль осталась в прошлом, – покачал головой парень. – В настоящем у меня все правильно...
– Ну да, ну да...
Инга выглядела озадаченно, как человек, который узнал, что в его квартире побывал вор. Говорила одно, а думала о другом. И глазки беспокойно бегают...
– Боишься, что я квартиру твою обчистил? – презрительно скривился Егор.
– Нет, но...
– Значит, боишься...
Он расстегнул сумку и, пристально глядя женщине в глаза, вывалил на пол все содержимое.
– Ты не так меня понял! – вяло запротестовала Инга.
– В одном ты права. На мне действительно клеймо из прошлого. Это не зараза и не воровство. Но если вдруг... В общем, ты права, со мной лучше не связываться. Потому больше меня не ищи...
Егор не стал наклоняться, чтобы собрать содержимое сумки. Главное, что паспорт и деньги на месте, а все остальное он еще себе купит – за честно заработанные деньги. Он уходил, тихонько закрыв за собой дверь. Он уходил навсегда. И в этот раз Инга даже не пыталась остановить его.
Он позвонил Виктору Макаровичу и узнал, что место его все еще вакантно, а на следующий день укатил в рейс.
Глава 5
Дорога, дорога... Здесь все относительно. Вроде бы ты стоишь на перроне, куришь, но если подумать, ты едешь, потому что находишься в пути. Но в то же время, когда поезд движется, ты стоишь на месте – и относительно вагона, и относительно времени прибытия. Что ни делай сегодня, завтра в семь вечера поезд будет в Иркутске, и ты окажешься там – если, конечно, не отстанешь от состава.
Егор стоял вместе с поездом и курил на подножке вагона-ресторана. Июнь-месяц, чудесный теплый вечер, заходящее солнце освещает сусальные купола привокзальной церкви.
– Эй, повар, ужином кормить будешь?
К вагону по бетонному настилу перрона шла Вероника. Егор не смог сдержать удивления, глядя на нее. Спустился к ней с подножки, выбросил под колеса окурок.
– Ты откуда взялась?
Она была в розовом топике на бретельках и неприлично коротких белых шортах. Лицо, плечи, руки, ноги – все загорелые и чертовски соблазнительные.
– Оттуда, – кивком показала она за спину.
– А мама где?
– В Новосибирске осталась. А я одна. К бабушке еду. А что, нельзя?
Вероника смотрела на парня завороженно, как будто он был истуканом для поклонения. Но в трепетном взгляде угадывались веселые искорки.
– Да можно...
– Так мы ужинать будем или нет?
– Это не ко мне, это к официанту...
– А если я хочу, чтобы ты меня обслужил?
– Ну, я тоже много чего хочу.
– Чего, например?
– Тебе как, в двух словах или подробный список?
– Да, составь список и занеси мне в купе, вместе с ужином.
– Я ужин не подаю.
– Да, но маме подавал?
Егору показалось, что голос у девушки дрогнул от обиды.
– Кто тебе такое сказал?
– Она сказала.
– Что она еще тебе сказала?
– Не мне. Она подруге звонила. А я все слышала... Сказала, что у вас было в купе, – смутилась Вероника.
– Что было?
– Ну, то и было... – девушка покраснела и отвела в сторону взгляд.
– Нехорошо взрослые разговоры подслушивать.
– Еще она говорила, что ты обманул ее. Выдавал себя за порядочного, а сам бомжом оказался...
– Разве я похож на бомжа? – нахмурился Егор.
– Нет, конечно. И сама я так не думаю, – скороговоркой сказала девушка. – Это у мамы заморочки, а мне без разницы, кем ты был...
– Вот и хорошо. Если хочешь ужинать, приходи, заказывай. Никто тебя не обидит...
Егора терзали противоречивые чувства. Вероника очень ему нравилась – юная, красивая, сочная и свежая, как нераскрывшийся бутон розы. Но в то же время, он гнал от себя похотливые мысли и хотел, чтобы девушка поскорей оставила его в покое.
– А кто меня может обидеть?
– Да кто угодно! Зэки домой возвращаются, вахтовики, бывает, с катушек сходят... Лучше, чтобы в купе подали. Хочешь, я заказ передам?
– Может, лучше ты сам принесешь? – спросила Вероника с такой мольбой в голосе, как будто от этого зависела жизнь – подаст он ей ужин или нет.
– Номер вагона и купе.
– Четырнадцатый, третье... Что-нибудь вкусненькое...
– Ну, тогда жди, – многообещающе улыбнулся Егор.
Он сам лично приготовил для нее десерт. Клубника, сливочное масло, сахарная пудра, молоко, крахмал, желток, ваниль... Смешать, подогреть, залить, снова в огонь, довести до кипения, выложить в форму, запечь...
Но ужин в купе он передал через официантку. Сам к Веронике не пошел. Может, она и супердевочка, но ему с ней не по пути.
Он уже закрывал кухню, когда из соседнего вагона появилась взбудораженная проводница.
– Здесь где-то милиционеры были, – обращаясь к Виктору Макаровичу, сказала запыхавшаяся женщина.
– Да были где-то, – пожал плечами тот. – А что такое?
– Да там у меня в четырнадцатом. К девчонке в купе ломятся...
– А без милиции можно? – спросил Егор.
Он догадался, о ком идет речь, и, сняв халат, отправился в четырнадцатый вагон.
Возле двери в третье купе он увидел двух пьяных и, похоже, невменяемых парней. Один высокий и тощий, другой низкий и плотный. Первый похож был на видавшего виды уголовника – наглый взгляд, нахрапистые манеры. В другом Егор определил работягу, попавшего под влияние более сильной личности.
– Эй ты чо, подруга, счастья своего не видишь? – сипел один.
– Сим-Сим, откройся! – стучался в купе другой.
– Вы что, пацаны, дверь поиметь хотите? – с ядовитой насмешкой спросил Егор.
– Да какой дверь? Телка там закрылась, – подозрительно сощурился на него уголовник. – А тебе чего, фраерок?
– Проводница за ментами уже побежала.
Егор очень надеялся, что удастся обойтись без драки.
– Да класть я на ментов хотел, понял! – уголовник сделал движение, будто собрался порвать на себе майку. – Ты вообще кто такой? Стукачок, да?.. Ты знаешь, что я со стукачами делаю?
Уголовник действительно оказался невменяемым. В голове только водка и неуправляемая злость, которую нужно было на ком-нибудь выместить.
