– Думаю, нет, – пожала девушка плечами.
– И все?.. Ты должна была сказать, что есть клиники, где лечат наркоманов.
– Ну, есть... Можно, и в клинику...
– А дальше что?
– Ну, жить буду...
– С кем?
– С мамой...
– А я? Где я в твоих планах?.. Я тебе что, больше не нужен?
– Наверное, нужен...
– Наверное!.. Не любишь ты меня, Ника! – с каким-то непонятным злорадством в голосе протянул Женя.
– Люблю...
– Да ладно, не напрягайся. Не нужна мне твоя любовь...
– Ну, чего ты? Люблю я тебя... Очень сильно...
– Это ты любишь, а не меня!
Он достал из кармана пакетик с порошком и с пренебрежением бросил его на колени девушке.
– Это последнее. Больше нет.
– Да мне больше и не надо!
Вероника снюхала дозу и у нее поднялось настроение. Захотелось вдруг петь и плясать. Она включила музыку погромче и задергала руками в такт быстрому танцу. Но Женя выключил приемник.
– Смотреть противно!
– Сам ты противный! – Девушка надула губы и, сложив руки на груди, отвернулась.
Она смотрела в окно, но ничего не видела. Ей было все равно, какой дорогой ехать, лишь бы поскорее увидеть маму...
– Ёпэрэсэтэ! – останавливая машину, выругался Женя.
К его «десятке» подходил гаишник в форме со светоотражателями.
– Куда едем? – проверив документы, спросил он.
– Да вот, с подругой загуляли, домой везу, а то мать волнуется...
– Мать, говоришь?..
Гаишник просунул в окно крючковатый нос, внимательно посмотрел на Веронику, но ничего не сказал. Вернул Жене документы и движением жезла показал, что путь свободен.
А путь был коротким. Не больше километра до какого-то поселка, и еще столько же по лесной, гладко асфальтированной дороге. Машина остановилась перед высокими воротами.
– Ты куда меня привез? – спросила Вероника, глядя на фигурную крышу с башенками, выглядывавшую из-за ограды и утопавшую в свете красных фонарей.
– Питон здесь живет, – ответил Женя и почему-то отвел в сторону глаза.
– Да здесь целый особняк. И лес вокруг...
– А Питон у нас покруче Лаймы будет.
– Лаймы? Ты меня к ней привез? – догадалась Вероника.
– Ну, ты и дура!
– Мне... Мне пописать надо... Я сейчас...
Она открыла ручку дверцы, но сильный удар в шею отключил ее сознание.
Очнулась Вероника на руках у какого-то лысого амбала. Он держал ее с такой легкостью, будто она была пластиковым манекеном. И еще прижимал к своей голой, остро пахнущей потом груди.
– Эй, пусти!
Парень разжал руки, и она больно бухнулась на паркетный пол. Какая-то комната, обитая красным бархатом, кровать с балдахином, на стене огромный портрет – женщина с задранными ногами, голый мужик с ней в глубоком контакте, а рядом служанка со светильником в руке. Именно тот случай, когда нужно держать свечку...
– Где я? – испуганно вскрикнула Вероника.
Но в ответ полуголый атлет лишь улыбнулся, с утробным каким-то мычанием, широко раскрывая рот.
– Где Женя?
Дверь открылась, и в комнату вошла яркая шатенка в черном лакированном комбинезоне, изящно облегающем ее роскошные формы. Прическа – короткое каре с заостренными передними локонами, густо накрашенные глаза, сочная помада цвета крови. Для полноты картины не хватало только вампирских клыков.
– Он все равно тебе не ответит, – неожиданно нежным и приятным на слух голосом сказала девушка.
Она улыбалась, но клыков не было. Зубы белые, ровные, как на подбор... Но что-то было в ней вампирское – может, энергетика?
– Арнольд у нас глухонемой. Но очень умный...
– Но ты же не глухая.
– Нет, и все прекрасно слышу. Твой Женя уехал.
– Как, уехал?
– Очень просто. Продал тебя и уехал.
– Продал?
– Да, он сказал, что ты очень любишь это...
Изящным движением шатенка повернула к ней свою ладонь, внутренней стороной, и Вероника увидела заправленный шприц. Она жадным взглядом уставилась на него.
– А-а!.. Нет, не люблю!..
– Но хочешь?
– Нет... То есть да...
– Чистый героин, «три девятки», без всякой примеси, – соблазнительно улыбнулась девушка.
– А можно?
– Будешь работать здесь, и тогда все можно...
– Где здесь?
– В нашем салоне... Знаешь, кто это такая? – Кивком шатенка указала на картину.
– А надо знать? – чуть не плача от дурного предчувствия, спросила Вероника.
– Если тебе не чуждо такое понятие, как корпоративная солидарность... Ты должна знать, где работаешь. И в честь кого назвала твоя фирма... Это Мессалина, жена римского императора Клавдия. Знаменитая нимфоманка. Невинность потеряла в возрасте тринадцати лет – на знаменитых пирах Калигулы. Была женой императора, подрабатывала проституткой в римском притоне. Потому что нравилось ей это дело... Кстати, сцена из ее жизни, – шатенка рукой обвела висящую на стене картину. Иллюстрация Агостино Караччи «Мессалина в образе Лициски», шестнадцатый век. Копия, разумеется. Но композиция очень оригинальная, ты не находишь?
– Женя обещал отвезти меня к маме, – жалко пробормотала Вероника.
– Теперь я буду твоей мамой... Если хочешь, могу покормить тебя грудью, – похотливо усмехнулась девушка.
– Не хочу!
– Ну что ж, твое право отказаться... Хотя к нам заглядывают и женщины... У тебя был опыт общения с женщиной?
– Пошла ты к черту!
– Значит, был... Возможно, это будет твоя комната. Возможно, ты будешь принимать здесь клиентов...
– Я не хочу!
– Я сказала, возможно... Это право еще нужно заслужить. Во-первых, своим желанием. Во-первых, своим умением. Если ты не хочешь, заставлять тебя никто не станет. Отправим тебя в темную и подыхай там себе на здоровье... – Ты же не хочешь в темную? Ты же не хочешь, чтобы тебя ломало как последнюю,
