возвращения...
На ужин давали перловую кашу с камушками, жидко замешенную на воде, пересоленную селедку, подкрашенную водичку, которую здесь называли чаем.
Достоинства у этого напитка было только одно – он был горячим. Вадим добавил в кружку пакетик настоящего цейлонского чая, бросил пару кусочков сахара. И снова лег на шконку, ждать, когда освободится стол. Первой, разумеется, ужинала блатная семья. Элита тюрьмы ела не спеша. И сытно. Исправные поступления в общак обеспечивали ей отличное существование. Блатных и самих подогревали с воли, но не всех и довольно скудно. А иногда они получали наркотики, тогда они отгораживались от всех в блатном углу, балдели в свое удовольствие.
У Вадима была своя семья. Робик, Родион, Юрец и Бамбук – одним словом, не презираемые тюремным обществом мужики и к тому же «домашние», в том смысле, что все исправно получали передачи от родных и близких. У них тоже на столе водились лакомые куски. Они сели за стол после того, как блатные нехотя разошлись по своим местам.
– Бананы, бананы, – тихонько буркнул Робик, покосившись на Вензеля, притихшего на своей шконке. – Нельзя как будто.
– Зато теперь наша семья крепче стала, – усмехнулся Юрец.
Он прибыл в камеру позавчера, впервые, но вел себя независимо и с достоинством, как человек бывалый и уверенный в себе. К блатным с дружбой не лез: общество мужиков его вполне устраивало.
– Почему крепче? – не понял Родион.
– Да потому что мы еще ближе к тропикам стали, – хмыкнул Юрец. – Теперь у нас не только Бамбук, но и Банан. Бамбук, братуха, ты мне скажи, бананы на бамбуках растут? Или на пальмах?
– Да иди ты! – беззлобно махнул на него рукой долговязый парень с узкой, сильно вытянутой кверху головой.
Прозвище дал ему Вензель. Родион уже рассказывал, как это было. Подошел к нему блатной, отпустил щелбан, прислушался к звуку. Пустая, сказал, голова, как бамбук...
– Не обижайтесь, мужики, я же не со зла, – весело повинился Юрец. – Прикол хотите?
– Про кого? – насторожился Робик.
– Да не про тебя, горе ты банановое... У следака сегодня был, а он мужик веселый, короче, байку мне прогнал. Привидение, говорят, в тюрьме завелось...
– Это не байка! – возмущенно встрепенулся Родион. – Есть привидения, реально говорю. Мне адвокат говорил. Все менты, говорит, на ушах. Три привидения, говорит, три трупа...
– Когда он тебе это говорил? – озадаченно спросил Юрец.
– Ну, неделю назад... Да не только он говорил, все говорят. Ну там услышишь, там...
– Мне сегодня говорили. Значит, вчера ночью четвертое было...
– Да ну! – дернулся Бамбук.
– А чего ты испугался?
– Да ясно чего. Если вчера привидение, значит, сегодня ночью труп будет.
– Где?
– А этого никто не знает. Привидение однажды в камеру заскочило, ну на втором этаже, так оттуда жмура вынесли...
– На втором этаже? – удрученно призадумался Юрец. – Вчера на третьем видели.
– Значит, где-то у нас труп будет.
– Бамбук, не гуди! – поморщился Родион. – Камер на нашем этаже до черта. Чего нам бояться?
– Ну, может, и до черта... Ты это, больше не говори это слово, ладно?
– Что – ладно?
– Черта не надо накликивать!
– Э-э, да я смотрю, вы все под шухером, – с наигранной бравадой улыбнулся Юрец. И очень тихо добавил: – Придется вам таблетки от страха раздать.
– От страха?
– Ага, пилюли из желтого чемоданчика.
Юрец сунул руку в карман, вытащил оттуда несколько карамелек.
– А что здесь? – завороженно спросил Бамбук.
– Адреналин.
– Синтетический? Или эфедрин, схожий по действию?
– Тихо, – покосившись в сторону блатных, призвал к осторожности Юрец. И шепотом сказал, обращаясь к парню: – Ты что, химик?
– Ну, в какой-то степени, – загадочно улыбнулся тот.
– Теоретик?
– Больше практик.
– Потреблял?
– Ну, было... А ты не шутишь?
– Разве с таким делом шутят? По конфетке – и никакого страха.
– А вставит?
– Чуть-чуть.
Вадим понимал, о чем шел разговор. В хитрых конфетках заключен был легкий дурман. Наркотиками он не баловался, но иногда можно, тем более в тюрьме, где радуешься любой возможности хоть начуток оторваться от отупляющей действительности.
– Только тихо, без трепа, – сказал Юрец.
И раздал всем по конфетке. Обычные «Раковые шейки» с необычной начинкой.
Вадиму досталась конфета с надорванной оберткой. Ничего подозрительного он в том не увидел. Если что и могло удивить, так это сами обертки: конфеты положено передавать без них. Могло, но не удивило. Не всегда инспектора на досмотре зверствуют, заплатишь денежку, и сигареты в блоке передадут, и консервную жестянку с водкой...
Привидений Вадим не очень боялся, но страшно было умереть. Он знал, что тюрьма – это самая чудовищная часть заговора против него. Он интуитивно догадывался, что должен повторить судьбу Егора Пермякова: заключение, изнасилование и смерть... Если Пермяков, конечно, умер. Может, жив, падла, графа Монте-Кристо из себя изображает...
А может, все-таки умер? Кто его знает, вдруг это его призрак бродит по тюрьме... Что, если он и убивает?.. Сначала Гоше отомстил, теперь его друг на очереди... От этих мыслей Вадим почувствовал мандраж, руки сами развернули обертку.
Конфетка обладала горьковатым вкусом, зато после нее суеверные страхи отступили, в голове просветлело, легкая эйфория окрылила душу. Не было наркотического опьянения, не наступило забытье, но все равно приятно...
Уже к отбою Вадим вернулся в обычное состояние, но разболелась голова. Это не помешало ему заметить, как после вечерней проверки, подталкивая Ревуна к дверному проему, надзиратель сунул ему в руку записку. Обычное дело, арестантская почта.
Но после отбоя Вадима подняли. Точно так же, как в первую ночь своего пребывания в камере, он предстал перед воровским судом. Голова раскалывалась невыносимо, давление упало, сердце, казалось, вот-вот остановится от нехватки кислорода.
– Убивать тебя будем, – остро посмотрел на него Ревун.
– За что? – с трудом, немеющим языком спросил Коваль.
– Малява пришла. Петух ты. На воле тебя в гей-клубе видели.
– В Рубеже нет гей-клубов...
Вадим не оправдывался, он всего лишь констатировал факт. Чувство безразличия охватило его сознание, спеленало по рукам.
– Значит, в Москве видели, – злобно оскалился Вензель.
– Вранье, – обливаясь потом, в полном бессилии сказал Вадим.
– А это мы сейчас проверим, вранье это или нет, – угрожающе поднялся со своего места Вензель. – Держите его!
