– Раз-два и я в придачу...
– Твою придачу в изолятор не пустят. А мою – да... Поможешь мне.
– Ну, если ты настаиваешь...
Вика не стала выкрадывать его, она просто сходила к лечащему врачу, за взятку договорилась с ним, даже взяла у него лекарства, чтобы делать Андрею уколы. Безответственный поступок, но так было нужно.
– Эй, братишка, подниматься пора...
Максим с трудом раскрыл глаза, сквозь сонную пелену посмотрел на сокамерника, склонившегося над ним. Спать хотелось невыносимо.
– Я еще немного посплю, – зарываясь головой в подушку, прохрипел он.
– Не надо немного. Надо много, – увещевательно сказал арестант. – Но не сейчас. Вечер еще не наступил. Ночью что делать будешь?
– Спать... И ночью, и завтра весь день...
– А сортир за тебя кто убирать будет?
Гадкое слово будто серпом полоснуло по нервам.
– Сортир?! – вскакивая с кровати, спросил Максим.
– А ты как думал! – зловеще усмехнулся уголовник.
Не было больше радушных улыбок, выветрилось понимание из глаз обитателей камеры.
– Что, моя очередь?
– Ну, может, и очередь... Давай, начинай. Сначала сортир, затем камеру выдраишь...
– Ладно.
Максим уже смирился с той участью, которую ему навязали. Лучше сортиры чистить, чем кукарекать перед тем, как попасть на нож к убийце...
Возле унитаза стояло ведро, сухая пыльная тряпка из плотной мешковины лежала у двери.
– И чтобы начисто вымыл, – сказал Егор Третий. – А то мы злиться будем...
Но злиться сокамерники начали еще раньше, до того, как Максим должен был закончить уборку. Он склонился над унитазом, пытаясь отмыть изнутри фаянсовую чашу. Он не был увлечен своим делом, но все же не заметил, как сзади к нему кто-то подошел. Сильный удар по затылку поставил его на колени. Кто-то из арестантов обхватил его голову руками, второй оторвал ноги от пола.
Максим пытался сопротивляться, но это ему не помогло избежать беды. Голова его оказалась в чаше унитаза, но это было еще только начало...
Первухин изумленно смотрел на своего начальника.
– Андрей Павлович, ты же говорил, что на телефоне будешь!
– А ты что, звонил мне?
– Нет... Лыпарев сказал, что все будет сделано.
– И где сейчас Лежнев?
– Не знаю, Лыпарев не говорил. Он сказал, что сам все сделает...
Лыпарева Сизов нашел в кабинете, где он с важным видом изучал дела вновь прибывших арестантов.
– Андрей! Ты снова здесь? – изобразил радость капитан. – Снова сбежал?
– Нет, умирать отправили, – совершенно серьезно сказал Сизов.
– Как умирать?! – вытаращился на него Лыпарев.
– Просто... Если ты не знаешь, покушение на меня было. Киллера мы отвадили, – Андрей кивнул на стоявшую позади него Вику. – Но он шприц оставил. Надо было выбросить его, а я иголки случайно коснулся. А там яд... Немного мне жить осталось, совсем немного. Перед смертью решил простить всех. В том числе и Лежнева... Где он сейчас?
– Я его в триста сороковую отправил.
– Там же лохмачи, Саша.
– Уже нет. Раньше были, сейчас нет. Я распорядился всех разогнать...
– Я просил Первухина перевести его в одиночку.
– Переведем. Сегодня, после восемнадцати. Я уже позаботился...
– Пошли! – с трудом сдерживая ярость, потребовал Андрей.
– Куда?
– В триста сороковую!
– Да не волнуйся ты, все нормально будет!.. Ты лучше глянь, что я раздобыл! Чистосердечное признание...
Лыпарев осекся, глянув на Вику. Немного подумал, соображая, как вести себя дальше в ее присутствии, злорадно улыбнулся.
– Вы, Виктория Михайловна, должны понимать, что это наша работа. Лично против вас я ничего не имею против...
– Хватит болтать! – отрезал Сизов. – Пошли в триста сороковую!
Лыпарев глянул на часы.
– Да сейчас... Погоди, сейчас насчет одиночной камеры распоряжусь, чтобы его сразу туда отправили... Сейчас, сейчас...
Андрей всерьез подозревал своего зама в сговоре с мистификатором Вячеславом, но не ожидал от него такой наглости. Лыпарев стремительно вышел из кабинета и как бы невзначай закрыл за собой дверь. Щелкнул язычок замка, но не было бы в том ничего страшного, если бы «англичанина» не заклинило. Тщетно Андрей пытался справиться с замком.
– Он что, ждал нас? – спросила Вика. – Готовился?
– Возможно все, – кивнул Сизов.
Он имел представление, с каким размахом работает фирма Вячеслава, поэтому ничему не удивлялся.
– Время тянет, – раздраженно сказала Вика.
– Похоже на то. Как бы не опоздать...
Лыпарев отсутствовал почти четверть часа, еще минут двадцать он бегал за монтировкой, чтобы отжать сломавшийся замок.
– Надо же, какое дерьмо делают! Только недавно эту дрянь поставил, а уже заклинило!
Казалось, он совсем не замечает, что Андрей едва сдерживает себя, чтобы не взорваться.
– В триста сороковую камеру, быстро!
– Да, конечно! Я уже все сделал, Лежнева сразу же переведут в одиночку!..
Лыпарев говорил об этом на ходу. Наконец-то Андрей получил доступ к триста сороковой камере, но предчувствие во весь голос вопило, что уже поздно.
Ключ-вездеход со стуком открывал решетчатые шлюзы на части, разделяющие тюремные коридоры. Требовалось время, чтобы пройти через эти железные заторы, но в конце концов Андрей добрался до нужной камеры.
– Как обстановка? – с тревогой спросил он у инспектора.
– Да все тихо, – сказал тот и почему-то отвел в сторону взгляд.
В камере действительно было тихо. Три арестанта лежали на шконках, под одеялами, притворяясь спящими. Четвертого заключенного не было. Вернее, Андрей обнаружил его не сразу.
Максим лежал под койкой, на полу, но также с головой накрытый одеялом.
Андрей отодвинул койку в сторону, сорвал с Лежнева одеяло... Теперь он точно знал, что опоздал.
Максим был мертв. Пульс отсутствовал, но тело было еще теплое. Мокрая голова, припухлость под глазом, разбитая губа, кровь под носом свидетельствовали о том, что перед смертью его жестоко избили. Может, это и стало причиной его гибели.
Напрасно Вика пыталась оживить своего мужа. Андрей жал ему на грудную клетку, а она делала искусственное дыхание рот в рот. Единственное, чего она добилась, так это того, что из легких вытекло немного воды.
