блаженства лег в койку, с головой накрылся одеялом.
Он не смог бы заснуть, если бы увидел, с каким сарказмом смотрят на него сокамерники.
Глава 23
«...Андрей, даже не знаю, с чего начать. Также не знаю, поймешь ли ты меня. У меня был мужчина – пишу о нем в прошедшем времени, потому что если ты читаешь это письмо, значит, все для меня уже закончено. Так вот, был у меня мужчина, я жила с ним, у него была фирма, которая занималась организацией розыгрышей, сюрпризов и всем тем, что в этом роде. Не так давно фирма получила большой заказ от одного очень богатого человека, а вместе с тем большую предоплату. Тогда я еще не знала, насколько чудовищен был план, по которому собирался работать Вячеслав, поэтому согласилась помогать ему. Не знала я и того, как я должна была ему помогать.
Он предложил мне жить с тобой, узнавать информацию о том, что происходит в твоей тюрьме. Согласилась я на это еще и от отчаяния, поскольку поняла, что Вячеслав больше меня не любит, иначе бы он не стал подкладывать меня под тебя!.. Я согласилась стать твоей девушкой, поселиться у тебя в доме. Он дал мне твой адрес, я пришла к тебе, разыграла тебя. Поверив мне, ты попался на удочку, которую закинули мы с Вячеславом.
Я спрашивала у Вячеслава, почему он не купил тебя. Он сказал, что пробовал, но не вышло. Он, Вячеслав, подходил к тебе, предлагал деньги. Его ты видел в наш первый совместный поход в ресторан, за ним ты гонялся. И его фоторобот собирался составить уголовник, о котором ты говорил... Ты сам рассказал мне про то, что будет составляться фоторобот, ночью ты спал, я позвонила Вячеславу, сказала ему про человека, который может показать на него. А утром тебя ударили в подъезде по голове. И это вовсе была не случайность... Поверь, я не думала, что Вячеслав поступит с тобой так жестоко.
Он мог поступить очень жестоко и со мной. Поэтому я и написала это письмо, отправила его своей сестре в Донецк, чтобы она передала его тебе, если со мной вдруг что-то случится... Если не случится, хорошо, если да, то знай, что я виновата перед тобой. Знай, но не проклинай. Потому что я любила тебя. Любила и даже была готова жить с тобой в нищете. Мне нравилось ждать тебя с работы, готовить тебе обеды и ужины, ложиться с тобой, просыпаться... Если со мной ничего не случится, я сама расскажу, как виновата перед тобой, буду просить у тебя прощения. А если все-таки... Андрей, прости и не поминай лихом. Твоя Олеся...»
Андрей безотрывно смотрел на темное пятнышко рядом с последней точкой в письме. Это был след от слезы, густо перемешанной с тушью для глаз. Олеся плакала, когда писала письмо, лила покаянные слезы... Да, она виновата перед ним. Но она не предатель. И она действительно любила его...
Она сама бы объяснила ему, что происходит. Если бы успела. Объяснила бы, если бы не Вячеслав...
Вика забрала у него письмо, прочитала его раз, другой. Андрей не следил за ней, за ее реакцией. Ему было все равно, о чем она думает. Он оплакивал Олесю...
– Ну почему, почему!.. – с чувством воскликнула Вика, потрясая письмом.
– Потому что она любила меня... Потому что боялась...
– Да я не о том! Почему она не сказала, кто такой этот Вячеслав. Как его фамилия, где живет... А то, что она любила тебя, под этим я ставлю жирный знак вопроса!
– Там же ясно написано, что она любила меня. И даже готова была жить со мной в нищете...
– Андре-ей! О чем ты говоришь? Тебя провели, как телка! Эта сучка вытерла об тебя ноги!..
– Сучка?! – вскинулся он.
– Извини, извини...
Вике бы пришлось извиняться и перед Мариной, если бы она не попросила ее выйти из палаты, прежде чем Андрей вскрыл письмо.
– Она не сучка! – твердо сказал Андрей. – Не сучка!! Нет!!!
Он понимал, что его слова звучат как установочные мантры. «Она хорошая! Она хорошая!! Она хорошая!!! Хотя такая сволочь...»
– Ты догадывался, что происходит в тюрьме. Она пишет, что ты догадывался. И мне ты говорил, что догадывался...
– Догадывался. Я подозревал заговор против Карцева и Коваля...
– Но ничего не хотел слышать про моего мужа. В карцер его закрыл.
– Потому что он убил мою Олесю.
– Потому что ты, мой красивый, очень сильно ударился головой. Между прочим, благодаря твоей Олесе... А ведь не нравилась она мне. Ох как не нравилась. Как знала, что она неспроста в твоей жизни появилась... Итак, про спектакль мы знаем. Теперь вот и режиссер объявился. Вячеслав, фирма, занимающаяся организацией розыгрышей... От розыгрыша до подставы – один шаг... Фирма, специалисты, техника, деньги... И кто-то нанял Вячеслава, кто-то воспользовался его организаторскими способностями, чтобы наказать Максима и его друзей. И этот кто-то – или сам Пермяков, или кто-то из его близких... Но сейчас не до него. Сейчас надо спасать Максима. Пока не поздно...
– Мне нужно позвонить.
Вика вышла из палаты, спустя минуту-другую принесла переносную телефонную трубку со стационарного аппарата. Андрей позвонил старшему лейтенанту Первухину. Валера был на месте, взял трубку.
– О! Андрей Павлович! Как здоровье?
– Мое здоровье сейчас в твоих руках, Валера. Где сейчас Лежнев?
– А-а, этот... В карцере с утра был.
– А сейчас?
– Ну, точно не знаю. Лыпарев его к себе вызывал, чистосердечное с него снял. В нормальную камеру, говорит, отправил. Не знаю, что на него нашло.
– Номер этой нормальной камеры?
– Я не уточнял... Но сейчас гляну, скажу, на линии обожди...
Андрей услышал стук, с каким Первухин положил трубку на стол.
– Что-то там не чисто, – сказал он, обращаясь к Вике. – Похоже, Лыпарев сыграл в хорошего дядю. Вытащил твоего мужа из карцера, раскрутил на чистосердечное...
– Сволочь.
– Это ладно, это работа, за это Лыпареву плюс. Но кажется мне, что дальше – большой минус.
Предчувствие не обмануло. Вернувшийся к разговору Первухин сообщил, что Лежнев помещен в камеру, в которой обитали заключенные, преданные анафеме воровским сообществом. Иначе говоря, прокаженные, которым нечего терять и которых тюремное начальство могло использовать для давления на непокорных арестантов.
– И давно он там?
– Да нет, час-два, не больше. Я у корпусного узнавал, тихо там.
– Валера, делай что хочешь, но вытащи Лежнева оттуда! Чем скорей, тем лучше!
– Хорошо. А дальше куда?
– В одиночку запри.
– Это у Бугримова надо спрашивать, а его сейчас нет...
– Под мою ответственность, Валера, под мою ответственность. Если кто упираться будет, мне пусть звонит, сюда, в больницу. Я буду на телефоне... – Андрей отключил трубку, передал ее Вике. – Плохо дело. Твой муж в пресс-хате.
– Где?! Кто его туда посадил? Лыпарев?!
– Он.
– Теперь ты понял, на кого он работает?
– Может, и работает... В изолятор надо ехать. Прямо сейчас...
– Ты же сказал, на телефоне здесь будешь.
– Это я так, на всякий случай, чтобы Лыпарев меня не ждал... Бежать мне отсюда надо. Снова бежать... Думаю, что в этот раз обратно не примут...
– Не надо бежать, я сама, – покачала головой Вика. – У меня есть люди, которые мне могут помочь.
– Какие люди?
– У Максима своя служба безопасности.
– Сколько там людей, раз-два и обчелся?
