положено. Без вещей, без теплой одежды, весь день на ногах – поскольку на узком опорном столбике под лежак сидеть было невозможно. Сопли текли из носа, как вода из крана, тело колотил озноб. Жаловаться можно, но не дальше надзирателя, который лишь усмехался в ответ на его рекламации.
За свои беды Максим мог благодарить майора Сизова, который поместил его в этот могильник. Но казнил он и себя самого. За то, что вернулся в Рубеж, хотя должен был оставаться в Москве, что позволил впутать себя в историю, от которой сам же себя и предостерегал. Но еще больше он злился на себя потому, что двадцать лет назад позволил Карцеву заручиться своей поддержкой, что загубил жизнь невиновному Пермякову...
Глава 22
Вика не злорадствовала, но была близка к тому.
– Я же тебе говорила, что не все так просто, как может показаться...
Андрей молчал. Виноватым он себя не ощущал, но не было уже прежней уверенности в своей правоте.
Позавчера он потерял сознание в своей квартире, и кто-то воспользовался этим. Незнакомый человек пробрался к нему в дом, хотел сделать укол... Но Вика внесла сумятицу в его планы, обратила его в бегство. Вызвала «Скорую помощь», Андрея отправила в больницу, где его привели в чувство.
Вчера он весь день чувствовал себя неважно, но сегодня отпустило. Не тошнит, не кружит, тело послушное, язык тоже. Глупо было предполагать, что недавний стресс благотворно отразился на его здоровье, но, похоже, именно так и было.
– Что мне казалось? – спросил он, возвращаясь к началу разговора.
– То, что Максим убил Олесю, – сказала Вика. – Но это не так... Знаешь, что было в шприце? Синтетический яд, провоцирующий тромб в сердце. Знаешь, сколько там его было? Капля, десятая часть кубика, а в кровь бы вошло еще меньше... Я направила запрос к прокурору с требованием эксгумировать тела Карцева и Коваля. Уверена, что их отравили этим же самым веществом...
– Зачем их отравили?
– Ты же сам знаешь, что существует заговор против них и моего мужа. Ты же сам пытался установить, кто такой Пермяков... Его жертвы должны пройти этап из трех элементов – фальсификация преступления, изнасилование в тюрьме и смерть...
– Ладно, пусть будет так. Но я-то здесь при чем? Почему хотели убить меня?
– Начнем с того, кто хотел убить тебя. Люди, которые пытаются свести счеты с моим мужем.
– Зачем им убивать меня?
– Ты моего мужа в карцер отправил, – нахмурилась Вика. – Знаю, что там хуже, чем в аду. Но там не опускают...
– Я, конечно, натура мстительная, но не до такой же степени...
– А Максима по сценарию нужно опустить. Стало быть, ты не оправдал возложенных на тебя надежд.
– Но за такое не убивают.
– А кто собирался тебя убивать? Ты бы умер от остановки сердца. На фоне черепно-мозговой травмы это выглядело бы вполне естественно...
– И все равно убийство.
– Убийство. Но люди, которые ведут игру против Максима, не брезгуют ничем... Видимо, ты мешаешь этим людям...
– И чем я им мешаю?
– Тебе видней... Попробуй, поройся в памяти.
– Видеокамеры, – вспомнил Андрей. – Проекторы, которые порождают призраков... Зачем это?..
– Вот именно, зачем?
– Кому-то это нужно... Призрак – труп, призрак – труп... Да, я предполагал, что существует заговор... Если бы не нашел проектор, мог бы предположить, что друзьям твоего мужа отомстил призрак Пермякова или еще кого-то там...
– Но призрак – это фальсификация. Часть заговора против моего мужа и его друзей... А друзей уже нет... Вспомни, когда тебя ударили по голове?.. Пока ты находился в больнице, был изнасилован и убит Карцев.
– Да, – не мог не согласиться Андрей.
– Потом тебя сбила машина, ты снова попал в больницу. И что? Сначала погибает Коваль, а затем в тюрьму попадает мой муж... Все это звенья одной цепи... Идет большая и очень опасная игра. Ее жертвами стали друзья Максима, он сам попал в переплет. Погибла Олеся, ты сам чуть не погиб... И все это из-за той ошибки, которую Максим совершил в молодости...
– Это не ошибка – это преступление.
– Но ведь не он же убивал...
– Достаточно того, что он оговорил человека, сломал ему жизнь... Если Пермякова к тому же и опустили, то я его понимаю. Ты меня, конечно, извини, но твой муж получил по заслугам. Про Карцева я уже и не говорю...
– А Олеся? Твоя Олеся! Кому она сделала что плохого!
– Олеся, – стушевался Сизов. – Олесю они тронули зря...
– И не только Олесю. Как погибла женщина, в убийстве которой обвинили Карцева? Кто истинный убийца? А Соня Патрикеева? Боюсь, что девочки нет в живых...
– Мститель действует с размахом.
– И не жалеет ни денег, ни людей...
– Надо бы Лыпареву позвонить, спросить у него, что он про Пермякова узнал.
– А вот этого бы я не стала делать... – предостерегающе покачала головой Вика. – Ты не задумывался над тем, как убийца попал к тебе в квартиру?
– Нет. Голова как решето, мысли растекаются...
– А я думала. Кто отвез тебя домой позавчера?
– Лыпарев. Я сам его об этом попросил.
– Отвез он тебя домой, что дальше?
– Ничего. Оставил меня дома и уехал. Служба у него.
– Как убийца мог открыть дверь? Я помню, что защелкнула ее на замок. Значит, у него был ключ... Как ты сам позавчера попал в свою квартиру?
– Очень просто. Ключом дверь открыл.
– Да, но я не нашла у тебя ключей, когда тебя увозили в больницу. Где они?.. У киллера они были. А как они у него оказались?.. Лыпарев это, Андрей. Тебе было плохо, когда он уходил от тебя. Он воспользовался твоей слабостью, умыкнул ключи... А почему тебя хотели убить? Потому что ты вышел на Пермякова...
Андрей не знал, соглашаться с Викой или нет. Рассуждала она логично, но способен ли был капитан Лыпарев на то, чтобы выкрасть у него ключи и передать их киллеру...
В палату вошла медсестра. Недовольно глянула на Вику и еще более хмуро сказала:
– Андрей, к вам посетительница. Но я не знаю, пускать ее или нет... Как самочувствие?
– Ничего.
– Ладно, тогда пять минут, не больше. И без того перебор по времени...
И снова она многозначительно посмотрела на Вику, но та знала, чем ответить.
– Ирина Михайловна, вы же знаете, что я договорилась с Борисом Павловичем, – голосом, не допускающим возражений, сказала она.
– Но больному нужен покой...
Андрей не слушал женщин. Он смотрел на девушку, входившую в палату. Невысокая, полноватая, лет шестнадцати. Темно-русые волосы, округлое малосимпатичное лицо, вздернутый носик, пухлые щеки, маленький невыразительный рот. Но глаза... На него смотрела его любимая Олеся...
– Здравствуйте, я Марина, – сказала девушка и в нерешительности покрутила в пальцах пуговицу на халате, который был накинут на ее плечи. – Марина Кирильчук, сестра Олеси... Мама совсем больная, не смогла приехать. Я Олесю заберу...
Щеки ее вздрогнули, из глаз брызнули слезы. Андрею хотелось плакать вместе с ней.
