– Зачем в депозитарий складывать, если там и без тебя сложено...
– Не поняла.
– Не одну тебя такую в депозитарий тянет. Есть и другие. И богатые...
– Мне-то какое дело до других?
– Мне тоже до них дела нет... А их деньги...
Василь замолчал, спохватившись.
– Что их деньги? – поторопила его Римма.
– Ничего...
– Ты что, банк свой ограбить собрался? – удивленно расширила она глаза.
– Да нет... Только подумал...
– Ну, думать можно...
– Можно, если осторожно... Банк у нас большой, а охрана – два человека. Сигнализацию проще простого отключить...
– Да ладно! Это только в голливудском кино так просто. А в жизни – жуть как опасно.
– Опасно. Поэтому я и не хочу об этом думать...
– И не думай. И я о деньгах в твоем банке думать не буду. О тех деньгах, которые сама заработаю, думать буду...
– Как заработаешь? Своим телом?
– Ну да... Может, не долго буду работать... Девчонка у нас была. Только-только работать стала, клиента сняла, а тот раз и влюбился в нее без памяти. А у него банк, заводы... Лизку замуж позвал, а она, конечно же, согласилась... Я тоже соглашусь, если что...
– А как же я?
– Я бы тебе век верность хранила. Но меня в роскошь тянет. Ты только не подумай, это не я такая, просто детство у меня очень тяжелое было. Потому и хочу жить красиво... Поверь, ни о каких мачо даже не думаю. Был бы дом приличный, иномарка тысяч за пятьдесят, не меньше. Все, больше ничего не надо! Жила бы – о муже бы всласть заботилась...
– А если муж – преступник?
– В каком смысле?
– Если муж ради тебя много денег украл?
– А-а, ты опять об этом... Ты знаешь, если ты сто гривен украдешь, я тебя презирать буду... А если сто миллионов – это уже совсем другое измерение, ты у меня тогда самым главным героем будешь... Мне бы мужика с большим... В смысле с большими деньгами, я бы до гробовой доски верность ему хранила...
– Есть у меня большой... Будут и большие... Только если ты мне поможешь...
Надо было видеть, как горят глаза у Василя, чтобы понять, как близок он к тому, чтобы от слов перейти к делу.
– А без меня не справишься?
– Но мы же вместе отсюда уедем?
– Ну да... Хочешь, чтобы мы были с тобой, как Бонни и Клайд.
– Кто-кто?
– Ну, была такая парочка в Америке, в тридцатых годах, банки как семечки щелкали...
– Нам хватит одного банка.
– Я думаю, и одного много... Но если ты настаиваешь...
– Я не настаиваю. Но если бы была возможность, можно было бы попробовать...
– Пробуют газировку. Понравилась – выпил, нет – вылил. А в нашем случае на «нет» выльют нас – в тюрьму... Так что не пробовать надо. А наверняка все делать... У тебя друзья надежные есть?
– Есть и надежные...
– А они согласятся?
– Не знаю... Да и не нужны они нам. Вдвоем управимся... – неуверенно сказал Василь.
– Как?
– Я напарника усыплю... – Он долго думал, как и чем будет усыплять напарника. На лице отражалась игра чувств и сомнений. – Усыплю. Сам останусь... Главное хранилище открыть не смогу. Там и ключ и код, один у председателя, второй у его зама. К ним не добраться...
Василь снова замолчал, мысленно пытаясь найти ответы на собственные вопросы.
– А к кому можно добраться? – поторопила его Римма.
– Да есть одна... Марина зовут... Симпатичная... Она тем самым депозитарием заведует, о котором ты говоришь. Там только ключи, и она их в дежурку не сдает... С собой уносит...
– Марина, говоришь? А фамилия?
– Ганичева, кажется.
– Симпатичная? Она тебе нравится? Признавайся! – на всякий случай Римма изобразила приступ ревности.
– Да нет... То есть нравится... Но уеду-то я с тобой...
– Врешь!.. Может, ты с ней уехать хочешь? Она тебе депозитарий откроет, вы вместе разживетесь...
– Нет, она депозитарий мне не откроет. Да и не нужна она мне...
– Адрес, где она живет, знаешь?
– Нет.
– Тогда точно не нужна...
Римма сделала вид, что успокоилась. Хотя было бы, конечно, лучше, если бы Василь знал адрес хранительницы чужих денег. Впрочем, ее можно выследить, и кто-нибудь из братьев этим займется. Кто- нибудь из них и соблазнит ее, чтобы заполучить ключи. А может, и пристукнет где-нибудь в темном углу. Римме все равно было, что станет с девушкой – лишь бы результат был.
Глава 20
Станислав пришел в себя еще вчера ночью. Понял, что лежит в больничной палате, догадался, что под охраной. Состояние еще не то, чтобы можно было подняться с койки. Да и на окнах решетки – было бы возможно двигаться, все равно не убежать.
Хреновое состояние. Грудь болит, тело словно чужое, в голове какой-то шумящий туман... Он помнил девушку с наведенным на него пистолетом. Она кричала, что из прокуратуры. Красотка, но жалеть ее он не собирался. Почувствовал ее слабину – она боялась стрелять. Он думал, что не выстрелит, поэтому и полез за своим оружием, но... Все-таки выстрелила. И закружилось перед глазами небо, закручиваясь в громовую спираль...
Все утро Станислав притворялся, изображая бесчувственного пациента. Но скоро это ему надоело. В палате он был один, врачи заходили редко, в основном с ним возились медсестры – укол сделают, капельницу поставят. Менты не заглядывали... Но они обязательно появятся, как только он отроет глаза. А рано или поздно это случится, не хватит ему терпения притворяться...
Он открыл глаза в тот момент, когда медсестра вынимала иглу из его вены. Попросил пить. А где-то через час в палату зашел человек в белом халате, накинутом поверх серого костюма. Сосредоточенное лицо, строгий взгляд, повадки человека, уверенного в чрезвычайности своих полномочий.
– Здравствуйте, Станислав Севастьянович...
Голос у него неприятный, скрежет в нем какой-то, будто ножом по сковородке водит, аж нервные мурашки по коже пошли.
Станислав сделал вид, что не слышит его.
– Здравствуйте, говорю... Моя фамилия Колечкин, зовут Александр Илларионович. Я старший следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам.
Казимиров продолжал игнорировать его.
– Вы слышите, я из Генеральной прокуратуры! – раздраженно поморщился Колечкин.
Похоже, он был разочарован тем, что Станислав не вскочил с постели, чтобы вытянуться перед ним в струнку.
– Вашим делом, Казимиров, занимается сама Генеральная прокуратура!
Голос следователя становился все громче и громче. А у Станислава и без того шумело в ушах.
