– Теперь понятно...
В ее голосе было столько недовольства и даже осуждения, что Косте стало обидно.
– Что понятно?
– Да ничего...
Он хотел взять ее чемодан, чтобы помочь выйти из вагона. Но женщина так посмотрела на него, что рука сама соскользнула с пластиковой ручки.
– Не надо! Я сама! – холодно процедила она сквозь зубы.
Костя пожал плечами. Сама так сама. А чего шипеть-то? Ему вообще сейчас не было дела до этой дерганой бабы. Его радовала предстоящая встреча с друзьями. Но в то же время на душе было горько – ведь Катя встречать его не приехала. Нигде ее не видно. Что ж, этого и следовало ожидать.
Он вышел на перрон и сразу же попал в медвежьи объятия своих друзей.
– Костян, братэла! – гудел возмужавший Ленька.
– Наконец-то! – двумя руками охлопал его по спине повзрослевший Женька.
– Ну здорово, братан! – сгреб его в охапку заматеревший Антон.
Они потащили его к своей машине. Иностранного производства – красивая, необычная.
– Класс! – Костя не смог сдержать эмоции.
– Да ерунда, – поморщился Антон. – «Опель», каменный век... «Бэху» надо брать. Там моща!
– Думаешь, я что-нибудь понял? – усаживаясь в машину, усмехнулся Костя.
– Ну, «бэха» – это «БМВ», крутая тачка. Но на новье столько бабок надо, что не донесешь. А пять-шесть лет, самое то, и по деньгами терпимо. А пока на «Опеле» катаемся. Ничего вроде.
– И далеко ездите?
– Да по делам.
– О своих делах вы ничего не писали.
– Да зачем, – пожал плечами Антон. – Думали, выйдешь, сам поймешь.
Костя догадывался, что он должен был понять. Но не хотелось об этом говорить.
Машина шла по улицам северной окраины города в сторону порта. Знаменитая Приморская улица – вид на море, корабли, портовые причалы и сооружения. До боли знакомая картина.
– Искупаться бы...
Июнь месяц, на улице хоть и ветрено, но тепло. Море не может быть холодным. Да он и в ледяную воду бы полез.
– Успеешь, – улыбнулся Антон.
Он уверенно вел машину. Как будто с рождения за рулем.
– Да и холодно сейчас, – поежился Ленька.
– Холодно?! – удивленно посмотрел на него Костя. – Где ж холодно? Мы в марте купались, и ничего...
– Когда это было?
– А что-то изменилось?
– Ну, как сказать...
– Да вижу, что изменилось. Тепло на улице, а вы в кожаных куртках.
– Это спецовый прикид.
– Чего?
– Ну, короче, так надо.
– Кому надо?
– Ну нам... И вообще...
Машина свернула к ресторану «Вымпел»... «В шумном балагане», – невольно всплыло в сознании. Внешне балаган мало чем изменился. Стены заново побелены. И вывеска другая. Теперь ресторан так и назывался – «Балаган».
Вечно открытые на хоздвор ворота были заперты изнутри. Антон несколько раз посигналил, и появившийся с черного входа охранник быстро их открыл. Чуть ли не в поклоне склонился, пропуская машину во двор.
А во дворе перемены. Раньше здесь было много пустующей территории, захламленной лотками, ящиками. А сейчас порядок – все по полочкам. И большую часть территории занимало сложенное из бруса здание с большим железным баком на крыше. Неказистое с виду строение, но Антон показал на него с гордостью.
– Вот, сауну сложили. Крутой вариант, отвечаю. А то раньше к воякам ездили, у них тоска. А здесь – разгуляй, в натуре. Ну так что, в кабак или в баньку? Ты же искупаться хотел.
– В море я хотел.
– А там лестница, прямо из сауны к морю. Говорю же, круто!
– Да, круто ты заворачиваешь, Антоха, не вопрос. Значит, и в кабак приглашаешь, и в баньку.
– Наш кабак, – с гордостью зажиточного хозяина сообщил Антон. – И банька наша.
– То есть как это ваша?
– Да то и есть, что наша. Мы здесь масть, Костя, держим. Пошли, перекусим. А потом в баньку.
Если внешне ресторан мало чем изменился, то внутри перемены бросались в глаза. Перепланировка, ремонт, новая мебель, более уютная обстановка. Но все та же эстрада, с которой когда-то пела Катя...
Раньше здесь не было отдельных кабинетов, а сейчас появились. В одно из таких помещений Антон привел Костю. Здесь было еще лучше, чем в общем зале. Угловой замшевый диван, большой лакированный стол у окна с видом на эстраду. Круто. Но опять же отсюда не было видно Катю. Не пела она. И сцена пустовала.
– А Катя где? Почему она не с вами? – спросил Костя.
– Ну наконец-то спросил, – откидываясь в кресле, не очень весело улыбнулся Антон. – С нами Катя. Просто ее сейчас нет.
– Почему?
– Отдыхает Катя. У нее режим, все такое...
– Режим?! – удивленно повел бровью Костя. – Какой режим?
– Ну не общий же! И не усиленный, – засмеялся Антон. – Она вчера до двух часов пела. И сегодня петь будет. Она у нас звезда. Ну, местного масштаба, но все равно. Репертуар свой, все такое. К нам сюда теперь как на концерт ходят. Катя теперь – типа наша марка.
– Она не знала, что я приезжаю? – Костя пристально глянул на Антона.
Тот не выдержал его взгляд, отвел глаза в сторону. И улыбка на губах превратилась в неприятную гримасу.
– Нет, я не сказал...
– Почему?
– А сюрприз ей хотел сделать. Думал, ты в фуфайке приедешь, грязный, зачуханный...
– Прикалываешься? – хищно сузил глаза Костя.
Ему не нравился тон, которым с ним разговаривал Антон.
– Зачем прикалываюсь? Реально так думал. Ну а ты как огурчик – свежий, бодрый. И прикинут ничего... Я чего, думаешь, баньку-то подготовил, думал, тебя отскабливать. Ну, в смысле, в порядок приводить. Чтобы перед Катей не было стыдно. Мы сейчас перекусим, да? И в баньку. По-любому парилка тебе не помешает. Ну и массаж, да, для души и тела... Галка, мать твою!
В кабинет влетела официантка с подносом, на котором дымились тарелки с борщом.
– Обалдеть, как вкусно. Нигде так не готовят, как у вас.
– Почему у вас?
– В том и смысл, что у нас... Говорю же тебе, наш это теперь кабак. Мы его держим. Помнишь, раньше Козырь его держал. А теперь мы.
– Я далек от мысли, что вы его купили, – Костя вперил в друга пронизывающе-проницательный взгляд.
– Нет, конечно, – нервно хохотнул Антон. – Кооператор один кабак этот в аренду взял. Ну, ремонт сделал, все такое. Короче, бабок много вложил. Братву подпряг, чтобы его охраняли. А тут мы. Типа, мы хотим этот кабак иметь. И мы его поимели. Да, брат, такие вот дела, против нас тогда никто не плясал. Это
