Я нервно затушил сигарету, судорожно полез за новой, закурил, глубоко затянулся, чтобы крепость табачного дыма продрала меня до мозга костей.
Эта девушка могла убить Олесю!
Не знаю, что так долго делала она в Черногайске после рокового выстрела, но в Москву мы возвращаемся вместе...
А ведь эта шельма снилась мне сегодня. Да, черные волосы, красная одежда, тонкая талия, широкий зад... Она сидела, склонившись над мертвой Олесей...
Я открыл дверь, чтобы выбросить сигарету. Поезд уже набирал ход, и межвагонная сцепка в буферном пространстве б
Дурное предчувствие вытолкнуло меня из тамбура к последнему купе, дверь в которое была закрыта. Одно из двух: или девушки там уже нет, или она ждет меня с пистолетом в руке... На пулю я нарываться не хотел, поэтому надумал и третий вариант. Девушка – никакой не киллер и стрелять в меня не будет. Мы спокойно разберемся в ситуации и расстанемся друзьями...
Дверь легко поддалась моим усилиям. На всякий случай я отскочил в сторону. Мало ли – вдруг грянет выстрел или сработает граната, поставленная на растяжку. Не заметив проводницу, я едва не налетел на нее.
– Мужчина, ну чего вы? – подняв поднос, возмущенно протянула она. – Мало выпили?
– Извините.
Женщина несла чай в предпоследнее купе, а то, в котором ехала девушка в красном, было пусто. Никого. Только разобранная постель на нижней полке.
– А что, здесь никто не едет? – спросил я у проводницы, когда она вышла из обслуженного купе.
– Безобразие! – выморочно закатив глаза, выразила она свое фальшивое возмущение. – В поезде мест нет, а это пустует!..
Я понимал, о чем она сожалела. Лето, пора отпусков, билеты на московские поезда в дефиците, целое купе свободно, а левых пассажиров, как назло, нет. И некого подселить сюда, за отдельную, разумеется, плату.
– А девушка здесь была, в красном костюме!
Пышнокудрая, крутобедрая проводница окатила меня уличающим, но скорее одобрительным, чем осуждающим взглядом.
– Что, поразвлечься не с кем?
Вряд ли она намекала на свою кандидатуру, но всем видом давала понять, что к мужскому распутству она относится терпимо. Но меня ее экивоки не волновали. Я вел себя как пес, учуявший добычу, и готов был рвать всех и вся на своем пути.
– Девушка здесь была! Где она? – ожесточенно спросил я.
– Так вышла... – растерянно захлопала глазами женщина. – Забрала вещи и вышла...
– В красном костюме?
– В красном костюме, – кивнула она.
Теперь ясно стало, почему чернявая успела покинуть поезд до отправления. Она не стала переодеваться, собрала вещи в сумку и ушла в чем была...
– А билет? Где ее билет?
– Э-э, не было билета... – смутилась женщина. Но, спохватившись, попыталась исправить положение: – То есть был билет, но она его забрала...
– Черт!
Я бросился в тамбур, открыл дверь, выглянул из вагона. Перрон уже далеко, даже если спрыгну, все равно не смогу задержать беглянку. Она же не будет ждать, пока я брошусь за ней в погоню. С поезда она сошла, чтобы скрыться. И скроется...
Но все же я не сдавался. Нахрапом узнал у проводницы название станции, вооружился мобильником, зашел в пустующее купе, закрылся в нем, связался с Дарьей.
– Я тут уже в работе, – сказал я, одной рукой подняв одеяло брошенной постели. – Кажется, киллера нашел...
Под одеялом ничего не было, под подушкой тоже. Я тщательно обследовал место, где сидела чернявая. Вдруг что интересное обнаружу.
– Какого киллера?
– Киллершу. Которая Олесю... В поезде со мной ехала. Я ее по фотороботу опознал. И она меня тоже. Поэтому она уже не едет. Сбежала.
– А ты?
Я отнял телефон от уха, поднес его поближе к окну, чтобы Дарья могла слышать перестук колес.
– Понятно.
Я назвал станцию, на которой сошла чернявая. И попросил, чтобы Дарья связалась с местной милицией, вдруг беглянку удастся задержать.
– А ты уверен, что это она?
– Ну, на все сто процентов уверенным быть нельзя...
Я поднял полку, заглянул в багажную нишу. Сумки там или чемодана не увидел, зато в глаза бросилась фотография Олеси... Плохая фотография, ксерокопия из паспорта, но все же я легко узнал ее. Да и как не узнать дорогие для сердца черты?..
– Теперь уверен на все сто, – потрясенно пробормотал я, поднимая листок.
Олеся смотрела на меня сухо, сосредоточенно. Не было в ней чувственности, на которую как мухи на мед летят мужчины. А в некоторых случаях и женщины... О женщине я подумал, глядя на контуры накрашенных губ, оставленных на фотоснимке. Кто-то поцеловал Олесю в лоб. Помада красная, как венозная кровь. И губы тонкие, как у беглянки...
– Она Олесю здесь оставила, ее фотографию... Как будто нарочно, чтобы посмеяться... Знаешь, что такое поцелуй смерти?
Я сидел на краешке свободной полки, склонив голову на грудь и свесив листок с фотографией.
– Ну, есть такая сентенция, – ответила Дарья.
– Это не сентенция, это плевок в душу...
Дверь с грохотом открылась, и в купе ввалились два крепких парня в милицейской форме. За их широкими спинами я увидел гневное лицо проводницы и злорадную физиономию козлобородого.
– Вот, ходит тут, кричит, на людей бросается! – обличительно ткнула в меня пальцем женщина.
– Потому что шпион! – сделал вывод очкастый.
– Ваши документы!
Документы у меня были при себе, потому что я прихватил их вместе с мобильником.
– Что-то случилось, товарищ капитан? – осмотрев мое удостоверение, спросил сержант в десантной тельняшке, выглядывавшей из раскрытого ворота.
– Видели когда-нибудь фотографию, по которой киллеры людей убивают? – спросил я и показал снимок.
– Эта, что ли? – заинтригованно глянул на него сержант.
– Эта девушка уже убита. Снайперским выстрелом. А ее убийца ехала здесь...
– То-то же я гляжу, странная она какая-то! – задергалась проводница.
– Чем же она странная?
– Ну, деловая такая, все время молчит, смотрит презрительно. В спортивном костюме... Ну, еще и билет забрала, – смутившись, добавила женщина.
– Если забрала, не проблема, – сказал я, пристально глядя на нее. – Фамилию можно и через компьютер посмотреть. Если, конечно, она покупала билет... Или не было билета?
– Не было. Она в Новосибирске села... Очень просила, почти умоляла...
– Как она могла умолять, если смотрела презрительно?.. Если заплатила мимо кассы, так и скажите, зачем голову морочить?
Сержант глянул на проводницу иронично-подбадривающим взглядом, кивнул, дескать, скажи, придираться не будем, не тот случай.
