напьетесь, девчонки, потом к мужикам начнете приставать.
– А мы умеем! – призывно засмеялась Инесса.
– Вы-то умеете! И мужики гадами окажутся. Изнасилуют, потом убьют. Кто в этом будет виноват? Правильно, тот, кто вас напоил... И вообще, девчонки, шли бы вы отсюда! Если надо, мы себе бесплатных найдем!
Разумеется, после таких слов чарующие девичьи улыбки сменились презрительными гримасами. И Лера, поднимаясь, пренебрежительно оттолкнула мою руку.
Девушки уходили, гордо и обиженно покачивая бедрами.
– Козлы! – донеслось от них.
Кто это сказал, Лера или Инесса, оставалось только гадать.
– Пошли, пошли! – прикрикнул на них Василий.
Но его голос быстро затерялся в ритмах музыки.
– А ты не переборщил? – спросил я, сожалея о том, что Лера больше не волнует мою кровь.
– Хочешь, чтобы они все соки из тебя высосали?
– Ну, могли бы и угостить по разу, – пожал плечами я.
В принципе Ветряков был прав, если дать волю консуматоршам, можно и без штанов остаться. Поймают тебя на щедром порыве души, обольстят, раззадорят, и опомниться не успеешь, как без денег останешься.
Можно было разок угостить Леру, но ведь она попросит повторить, и, сколько ее не задабривай, рано или поздно она все равно уйдет, глянув на тебя, как на деревенского лопуха... И все равно на толстый пласт горьких отложений в душе лег тонкий слой неприятного осадка.
– Один раз – тысяча рублей. Тебе это нужно?
– Да нет...
Душевный осадок плохо растворяется в воде, но хорошо – в водке. И наукой это доказано, и практикой. «Коктейль Молотова» как раз и оказался тем лекарством.
К тому моменту, как стриптизерши рассыпались по залу, я почувствовал, что хорошо захмелел. А ведь и выпил-то, в общем, немного...
Наш столик выбрала немолодая уже красотка с потрясающими формами. От нее пахло жасмином, мускусом и потом. Извиваясь телом, она страждуще смотрела на Василия. Одной рукой она истомленно ласкала свою грудь, другой – гладила себя по ягодицам, пальцами цепляя резинку серебристых стрингов. Фактически она показывала, в какие активы Ветряков должен был вкладывать свою наличность. Но капитан как будто не замечал намеков, он весело оттопыривал большой палец правой руки, показывая, что восхищен ею.
В отличие от своего спутника я все-таки приготовил две пятисотенные бумажки. Не ахти какая сумма для московского клуба, но лучше что-то, чем ничего. Танцовщица уже собиралась переключиться на меня, когда я увидел, что перед столиком неподалеку в развратном танце оголяется Лера. Платья на ней уже не было, а снятый лифчик она держала в руке, будто платочком, помахивая им над головой.
Олеся обладала отменой фигурой, но все же заметны были жировые отложения на бедрах и боках. Я мог поклясться, что это ничуть ее не портило. Но при этом я готов был признать, что у Леры тело лучше, чем у нее. Сложение схожее – такой же примерно формы и размера грудь, той же пропорции талия, таз и бедра, но при этом ни капельки жира. Грудь более упругая, тонкая талия, идеальная линия живота. Кожа гладкая, влажная и блестящая от пота. И столько было страсти в ее движениях, что я опомнился уже на полпути к ней.
Лера обслуживала трех молодых китайцев, которые от смущения не знали, как себя вести. Сидели как те китайские болванчики с глупыми зачарованными улыбками, тупо таращились на почти раздетую девушку. О том, что за удовольствие надо платить, никто из них не подозревал.
А Лера так старалась, такое сладострастие источала, что их руки должны были тянуться не только к ширинкам, но и к бумажникам.
Остановившись перед ней, я как зачарованный стал вкладывать ей в трусики запотевшие в кулаке купюры. Одна пятисотенная бумажка, другая... А Лера уже смотрит на меня как на героя своей мечты и с таким упоением теребит пальцами затвердевшие соски своих колыхающихся бугорков, что моя рука сама полезла в карман... Одна тысячная купюра, вторая, третья...
Если бы не Ветряков, Лера довела бы меня до полного финансового истощения. Но Василий схватил меня за руку, чуть ли не силой отвел к столу.
– У вас что там, в Черногайске, золотые горы платят? – насмешливо спросил он.
– Да нет, – мотнул я головой, завороженно глядя на Леру.
Она тоже смотрела на меня и соблазняюще улыбалась. Если бы не Василий, она бы уже оглаживала свои соблазны в шаге от меня, но пока что девушка исполняла танец перед китайцами, которые, вдохновленные моим примером, тянули к ней свои руки, запихивая в трусики купюры. И мне очень не нравилось, что они касаются Леры...
– С тобой все в порядке? – спросил Ветряков.
– Нет. Каша у меня в голове, – честно признался я.
– Сказал бы я, чем ты эту кашу заправляешь, – хмыкнул он.
– Эта девушка на Олесю похожа.
– Но это же не она.
– Знаю, что не она. Но с головой что-то не то...
– Выпить надо, успокоиться, – сказал Василий, глядя, как пресыщенная Лера исчезает в сумраке зала. – Как у тебя с деньгами? Или все уже просадил?
Оказалось, что я потратил на девушку девять тысяч. Осталось при себе всего шесть. А еще нужно заказ оплатить.
– Да есть немного.
– Если немного, то я угощаю, – подмигнул Василий. – Ты же не думаешь, что я жадный. Просто на платных женщин не люблю тратиться. Не заслуживают они этого...
– Может быть, – не стал спорить я.
Глупо было идеализировать Леру. Стриптизерша она и консуматорша, а, возможно, еще и проститутка – по совместительству или в свободное от работы время. Но ведь я же не собирался любить ее так, как Олесю. И вообще, связываться с ней не желал. Просто не устоял перед ветром наваждения, закружился в нем, как тот листок, сорванный с ветки. Вот я спускаюсь на землю и уже забываю о ней...
– Женщины – это яд, – весело сказал Ветряков. – А водка – противоядие. После водки уже ничего не страшно... А если серьезно, я жену свою люблю. И стараюсь ей не изменять... Знаешь, я тебя понимаю. Если бы я увидел бабу, похожую на мою Янку, я бы тоже, наверное, повелся. Но здесь таких нет. Есть красивей, но нет лучше... Она к родителям своим уехала, в Краснодар. Представляешь, я здесь, а она там. А там платаны цветут и пахнут, там кровь как молоко – кипит и поднимается так, что через край... Вот, может, я здесь, с тобой, баб гоняю, а она с каким-нибудь мужиком... А-а, не будем об этом!
Мы расплатились за коктейли, заказали бутылку водки. Выпивка шла легко и пьяно. Когда вдруг ко мне на колени опустилась Лера, я порядком окосел и решил было, что у меня начались галлюцинации.
– Ух ты, какой пассаж! – пьяно засмеялся Василий. – Это что, любовь? Девушка, вы не ошиблись аэродромом?
Он с удивлением и одновременно с восторгом смотрел на Леру. Значит, она не мерещилась мне.
– Нет, не ошиблась, – засмеялась девушка, ласково обнимая меня за шею.
Она была в знакомом платье, но я легко мог запустить руку под подол. Вернее, мне казалось, что возражать она не станет... Но все же я удержался от искушения. В конце концов я человек, состоящий из мужчины и самца. Мужчина во мне потерял недавно любимую девушку и горько скорбел о ней. И я не должен был допустить, чтобы похотливого самца во мне стало больше, чем разумного мужчины.
– А знаете, почему я про аэродром спросил? – продолжал наседать на нее Ветряков. – Потому что вы как тот самолет, который дорог в обслуживании.
– А это для кого как!
Она склонилась ко мне и, коснувшись губами моего уха, шепнула:
– Не надо денег, ты уже за все заплатил...
