знаете, что проникнуть на его виллу под носом у круглосуточно дежурящего полицейского патруля – это утопия. А потом, даже если допустить, что я каким-то чудом попаду туда, то что мне делать? Пытать его, что ли? Я, конечно, пообещал Андрею, что засуну Струкову в задницу паяльник, но сотворить такое – затруднительно. Я не садист. Да и времени для пыток у меня не будет. У него обязательно есть какая- нибудь прислуга, которую придется валить, а лишние жизни прислуги мне ни к чему, за них придется расплачиваться тяжелее, чем за жизнь подонка Струкова. Да, и вот что еще: у меня здесь нет даже пистолета. А без него моя работа – это все равно что работа сантехника без газового ключа и пакли. Может, поможете с оружием? Без него я чувствую себя цыпленком среди волчьей стаи.
– С оружием я точно помочь не смогу. У меня его просто нет. В посольстве, безусловно, есть несколько единиц стрелкового оружия, но все оно табельное и находится под постоянным наблюдением. К тому же оно российского производства, как ты сам понимаешь, а пуля, выпущенная из какого-нибудь «макарова», обязательно попадет на экспертизу, и тогда всем станет кисло, так как круг подозреваемых очертится сам собой. Вот так. А у тебя что, вообще нет никаких идей по добыче ствола?
– Почему нет? Есть. Полицейские, охранники…
– И?
– Придется грохнуть кого-то…
– Дурак, что ли? Кого ты грохать собрался? Плесни-ка мне вина. Так кого ты собрался грохать? Полицейского?! Да это будет событие национального масштаба! Убийство полицейского, убийство милиционера – это тупейшая и непоправимая ошибка, исправить которую никогда не будет шансов. Сто один процент из ста, что тебя найдут и в Россию ты больше никогда не вернешься. Сгниешь в местечковой тюрьме с членом какой-нибудь гориллы в заднице. Забудь даже думать об этом. Да и охранник… Вообще лишнее убийство – ни к чему. Что плохого сделали тебе эти люди? У них наверняка есть семьи, дети, а ты собрался тыкать в них ножичком или ломать шейные позвонки…
– Что же мне тогда делать? Как достать оружие? У меня осталось чуть больше трех суток на выполнение задания, а воз и ныне там.
– Фильм смотрел, «Укол зонтиком»?
– Смотрел. В детстве.
– Ну, вот.
– Что «вот»?
– Кольнешь полицейского или охранника, выбирай сам, вот этим шприцем. – С этими словами мой новообретенный родственник извлек из внутреннего кармана пиджака небольшой сверток в фольге и положил передо мной: – Убери. Это шприц с содержимым, которое отшибает память и парализует минут на сорок. Воткнешь сзади в ногу или в ягодицу, действие мгновенное. Зато все живы-здоровы. Искать, конечно, будут, но не так рьяно, как после убийства. За три дня уж точно не найдут.
– Вот спасибо. А что там за составчик, в этом шприце?
– Много будешь знать, как говорится… Какая разница? Умные люди придумали специально для таких вот случаев. Это не совсем шприц. Это устройство, которое бесшумно стреляет заряженной составом иглой. Тебе даже подходить близко к жертве не надо будет. Достаточно просто направить штуковину куда надо. Главное не промахнись, так как тот, против кого ты станешь действовать, тебе второго шанса не даст.
– Спасибо, Петрович. Так у тебя какой-то план есть?
– Нет у меня никакого плана. Я, как ты сам понимаешь, ни в чем подобном участия принимать не могу и не стану. Я только могу тебе подсказать, где ты можешь его перехватить. Струков – человек спортивный. У него явный комплекс стареющего мачо, а животик слегка висит. И чтобы его убрать, он каждый день ходит в тренажерный зал недалеко от дома. Приезжает на машине с водителем-охранником. Тот ждет внизу. Это совсем рядом с его домом – на Salguero, в торговом комплексе Carrefour, на втором этаже, вход со стороны автостоянки. Название клуба – SMG sports. Твой подопечный бывает там ежедневно с 12 до 13.30. Бегает по дорожке, жмет штангу, парится в сауне. В своем отеле у портье попросишь free access card и с ее помощью попадешь внутрь. Дальше – твоя импровизация. Но ближе, чем там, ты к Струкову не подберешься. Действуй. И запомни – ему все равно конец. А мальчики из «Гитлерюгенд» будут искать свои деньги. Поэтому было бы резонно просто взять то, что положено Андрею, а остальное, если таковое имеется, оставить в покое, чтобы попало в руки к законным хозяевам после смерти Струкова. Если же этого не сделать, то страшно представить, чем это вообще может закончиться для тебя и для твоей испанской подружки.
– А мне-то чего бояться? Можно подумать, что они пошлют кого-то в Россию по мою душу. Чушь, ерунда, так не бывает.
– Но ведь ты приехал сюда? Когда в деле замешаны такие деньги, то границ не существует. И почему обязательно вариант с наемным убийцей? Они могут выдать тебя полиции, затем Интерпол, затем последует требование о выдаче. Наши, конечно, никого не выдадут, да еще и бывшим фашистам, но судить-то тебя все равно будут, хоть и у нас. Я думаю, что в твои планы это точно не входит?
– Ладно, я все понял. Возьмем еще что-нибудь закусить, выпить?
– Ты как хочешь, а мне что-то расхотелось.
– Вот и у меня такое же состояние. Я когда сильно нервничаю, то есть вообще ничего не могу, не лезет.
– Ну, тогда с богом. Действуешь один, на меня не рассчитывай. В самом крайнем случае прибегай в российское посольство. Улица Rodriguez Pena, почти в самом конце, по левой стороне, если двигаться от твоего отеля. Позвонишь в интерком, тебе ответят, скажешь, что ты ко мне, и тебя впустят, но это на самый, так сказать, «пожарный».
– Спасибо вам, Виктор Петрович. И у меня просьба: вы Лере не рассказывайте ничего, ладно?
– Ты дурак, что ли? Какой мне резон ей вообще что-то рассказывать? Успокойся.
– Виктор Петрович. Я тут, знаете, хотел у вас спросить. А Гитлера точно тогда в мае сорок пятого застрелил Борман? Или он тоже, того, как и все остальные, сбежал? Вы случайно не знаете?
– Мы, дорогой Марк, знаем много чего. А вот тебе лишние знания, может статься, не пойдут на пользу. Считай, что ты у меня ничего не спрашивал. А я ничего не ответил, а я и на самом деле ничего не ответил. Тебя довезти?
