Гера, медленно выйдя из ступора, послушно кивнул.
– А ты знаешь, что с ним случилось?
Отрицательное мотание головой.
– Его сбила машина. Во дворе собственного дома. Он вышел из подъезда, а она его сшибла и уехала. И никто ничего не нашел. И не найдет… Еще что-то надо объяснять?
Гера совершенно очнулся и по-настоящему испугался. Он понял, что момент для того, чтобы начать оправдываться, безвозвратно упущен. Слишком красноречива была его испуганная реакция на обвинения Ракова. Добиться психологического преимущества было уже невозможно, и Гера понял, что он проиграл. Не фатально, но проиграл. Ему нельзя было давать Ракову говорить, а нужно было, перебивая его, начать все истерично отрицать, кричать – словом, что-то делать, но только не сидеть сложа руки. А теперь единственное, что остается, – это попробовать хоть как-то оттянуть время и, разумеется, сделать все, чтобы никаких денег в кабинете Ракова никогда не оказалось.
– Николай Иванович, вы знаете, я не в состоянии сейчас отвечать на вопросы и вообще не в состоянии ничего говорить. Могу я поехать домой, а завтра я приеду, и мы во всем нормально разберемся?
– Ты мне только одно скажи: когда ты вернешь деньги? Меня, как ты сам понимаешь, волнует только это. Ты же нормально себя чувствовал, когда пиздил их? Даже, думаю, душа у тебя пела соловьем. Ну так когда?
У Геры словно включилось второе дыхание. Он каким-то шестым чувством понял, где именно у Ракова слабое место, и решил наудачу бить именно туда:
– Отпустите меня до завтра, пожалуйста. Я так понимаю, что вы ничего начальству-то не докладывали? Вам ведь и самому это невыгодно. Такое пятно на репутации честного служаки!
Здесь настала пора Ракова быть неприятно удивленным. Он не думал, что этот жуликоватый хлыщ, сидящий сейчас напротив него, сумеет так ловко вывернуться. И как он смог догадаться?! Умен, умен мерзавец! Нечего сказать.
– Это твои фантазии, Герман. Я всегда честно служил, и если ты считаешь, что мне есть что скрывать перед моими хозяевами, то глубоко ошибаешься.
– Да ладно вам, Николай Иваныч. Я далеко не идиот и опыта у меня, может, и не так много, как у вас, но аналитик я тоже неплохой. Я вам хочу предложить одну выгодную тему. Она и мне подойдет, и вас должна устроить.
Ракову стало любопытно, и он, на всякий случай, незаметно просунув руку под стол, выключил систему записи разговоров, оборудованную в его кабинете.
– Что за тема?
– Я вынужден признать, что ваши догадки оказались верными и насчет той самой «шестерки», и насчет всего остального. Сумма, правда, чуть меньше, но это не принципиально. У меня к вам деловое предложение: вы меня сейчас отпускаете, выдаете мне трудовую книжку, и я здесь больше не появляюсь. А завтра вечером мы с вами пересекаемся где-нибудь в городе, я передаю вам лично сто тысяч евро, и мы с вами расстаемся довольные друг другом.
Раков навалился грудью на стол, уставился на Геру и долго глядел на него, словно пытаясь понять, насколько в этом вопросе ему можно верить. В голове он быстро прокручивал различные варианты и возможные ситуации, которые могут возникнуть, согласись он на Герино предложение. Было одно обстоятельство, которое весьма сильно противостояло желанию Ракова послать Геру с его посулами подальше. Ракову подвернулась хорошая дача, и он был бы совершенно не против ее купить, но денег не хватало. Именно такой суммы, которую пообещал ему Герман. И хочется, и колется, черт возьми! С одной стороны, опасность того, что кто-то догадается об их с Герой сговоре, а с другой стороны, дача в километре от Истринского водохранилища – это очень серьезный аргумент для того, чтобы взять у этого червяка, как он прозвал про себя Геру, его деньги. В конце концов, можно полностью обезопасить себя, сделав после этого с Германом то, что не так давно было сделано с Загребским. Чем дольше Раков думал о «варианте Загребского», сбитого насмерть машиной по приказу руководства «Патиссона», отданного Ракову после того, как выяснилось, что Загребский серьезно облегчил карман этого самого руководства, тем больше он ему нравился. Наконец Раков решил, что так и сделает: возьмет с Геры деньги без лишнего шума, а затем с помощью прикормленных им бандитов уберет его как ненужного свидетеля.
– Ну смотри. Если обманешь, то это будет твоей большой ошибкой.
– Так вы согласны.
– А разве непонятно?
– А как быть с трудовой книжкой?
– Вот это самое сложное. Не знаю, что тут можно придумать.
– А знаете, Николай Иванович, если уж у нас установились такие доверительные отношения, то я вам признаюсь. Я из «Рикарди» примерно так же уходил когда-то. Просто зашел в отдел кадров и попросил ненадолго книжку, якобы мне хочется взять в банке кредит и для этого нужно показать оригинал трудовой. Мне ее выдали без лишних вопросов, и все.
Раков снял телефонную трубку, позвонил Жене:
– Женечка, выдай Кленовскому его трудовую книжку на пару дней на руки. Он ко мне с этим вопросом обратился, и я не возражаю. – Положил трубку. – Где мы завтра встретимся?
– Давайте возле здания Ленинградского вокзала? В восемь часов вечера?
– Не пойдет. Слишком людное место.
– Тогда где?
– Знаешь больницу МПС на Белокаменном шоссе?
– Не знаю, но найду по карте.
– Тогда вот что: там неподалеку от нее есть заброшенная стройка. Давай часов в девять вечера?
